Под гнетом окружающего
Шрифт:
Дома она застала одну изъ сосднихъ помщицъ, захавшую къ нимъ случайно. Это удивило Лизу, такъ какъ къ нимъ рдко зазжали сосди, бывшіе въ ссор съ ея матерью. Лиза видла въ этомъ посщеніи нчто особенное, нчто выходящее изъ ряду вонъ и имющее какія-нибудь боле серьезныя причины, чмъ простое желаніе повидаться съ сосдями. Разговоры между Дарьей Власьевной и ея гостьей шли очень незначительные и вообще не клеились. Наконецъ, гостья обратилась съ сладенькимъ лицомъ къ хозяйк.
— А васъ можно поздравить, Дарья Власьевна? — спросила она вкрадчивымъ голосомъ.
— Съ чмъ, матушка, Марья Ивановна? — изумилась хозяйка.
Гостья-помщица замялась.
— Можетъ-быть, это нескромность… Можетъ-быть, это одни слухи, — начала она. — Вы, пожалуйста, не сердитесь за мой вопросъ!.. Я такъ люблю ваше семейство!.. Но я слышала, что наша милая Лизавета Николаевна замужъ выходитъ за племянника нашей графини.
— А-а! — произнесла
Дарья Власьевна говорила очень гордо и серьезно. Лиза, отвернувъ голову къ окну, молча смотрла на дорогу.
— Дай Богъ, дай Богъ! — вздохнула гостья. — Только какъ на это графиня посмотритъ; вдь родъ-то ихъ…
— Ахъ, Владыко Небесный! — вспылила хозяйка. — Да разв мы-то мщане, что ли? Что намъ въ роду-то ихъ? Наши отцы и дды тоже дворянами были и царю врой и правдой служили! Да мой отецъ крестный самъ генераломъ былъ! Вотъ что!.. И къ тому же графиня такъ насъ любитъ; Лизу она и теперь за дочь считаетъ, ну, и мн постоянно поклонъ, и то, и се, пято и десято пришлетъ… Не зжу я къ ней, — такъ вдь я еще не достроилась, вдь я матъ семерыхъ дтей, я не могу, какъ другія, по гостямъ рыскать, чужіе пороги обивать.
«Мотай себ на усъ, матушка, мотай себ на усъ», — мысленно произносила Дарья Власьевна.
Лиза не выдержала доле этого разговора и разомъ ршилась превратить толки. Она не знала, что съ подобными вопросами къ ея матери уже прізжали человкъ пять-шесть, и думала, что, зажавъ ротъ этой сплетниц, можно окончательно превратить и вс дальнйшіе толки.
— Михаилъ Александровичъ и не подумаетъ на мн жениться, и я сама никогда не пошла бы за него замужъ, — рзко сказала она, поднимаясь со стула. — Я попрошу васъ, — обратилась она прямо къ гость: — говорить всмъ, что эти слухи ложь и что не хорошо и не честно мшаться въ чужія дла.
Лиза вышла изъ столовой.
— Да что же это она у васъ! Еще графиней не сдлалась, а съ благородными людьми, какъ съ холопьями обращается, — обозлилась гостья. — Ну, замужъ не идетъ, такъ еще хуже — любовницей слыветъ… Объ этомъ весь уздъ толкуетъ!.. Вдь я только изъ вжливости предупредитъ васъ намеками хотла. А вы и уши развсили, поврили, что когда-нибудь племянникъ графини можетъ жениться на вашей дочери!.. Да вы на себя, на свой домъ-то только взгляните!
Хозяйка и гостья сцпились, какъ дв дворовыя голодныя собаки, которымъ бросили кость. Лиза слышала половину всей этой грязной брани и трепетала всмъ тломъ. Для нея ясно стало, что она сдлалась сказкой, предметомъ пересудовъ и толковъ для всхъ окрестныхъ жителей.
— Что-жъ, за чмъ пошла, то и нашла! — горько усмхнулась она. — Цлый мсяцъ зато была счастлива.
Она задумалась объ этомъ счастьи; почему это даже и оно казалось ей теперь не счастьемъ, а тяжелымъ, горячечнымъ бредомъ, опьянніемъ отъ горя.
— Нтъ, этого мн мало, мн чего-то другого нужно, — шептала она и скорбно опустила голову на руки.
Въ этомъ забытьи она просидла до поздней ночи. Богъ знаетъ, что она думала, что придумала.
V
Невинныя управительскія барышни, между тмъ, явились въ слезахъ къ своему папаш посл сцены съ Лизой.
— Что это вы, мои цыпочки, расплакались? — приласкалъ ихъ нжный отецъ, котораго он очень тяготили своею пансіонерскою неспособностью ни къ какому длу. — Ну, стоитъ ли вамъ связываться съ этой двчонкой. Ее вамъ ничмъ нельзя пристыдить, у нея весь стыдъ давно потерянъ. А она вамъ всегда можетъ непріятностей надлать.
— Да зачмъ же она насъ оскорбляетъ, мы честныя двушки! — восклицали, всхлипывая, невинныя барышни.
— А, все-таки, надо терпть и молчать, — наставительно говорилъ отецъ. — Вы можете и Михаила Александровича вооружить противъ себя, связываясь съ ней, потому что онъ увлеченъ ею. «Не борися съ сильнымъ», сказалъ премудрый Соломонъ, — окончилъ управляющій, не зная точно, говорилъ это Соломонъ, или не говорилъ.
— Намъ обидно, что онъ эту низкую двчонку выше насъ ставитъ.
— Не выше васъ, нисколько не выше, чистыя мои птички! Онъ, просто, играетъ съ нею, потому что съ такими двчонками можно играть молодымъ людямъ. Хорошо она поетъ, только гд-то сядетъ. Будетъ время, и близко это время, когда онъ ее броситъ, какъ выжатый лимонъ. А вы молчите и ждите. Блаженъ мужъ, иже не иде на совтъ нечестивыхъ. Помните, что это въ священномъ писаніи сказано… Графиня стара, не сегодня, завтра умретъ, — тогда Михаилъ Александровичъ
Отецъ поцловалъ дочерей и еще разъ замтилъ имъ, что надо молчать и терпть, что вс честные и невинные люди всегда молчали и терпли, что это и въ священномъ писаніи сказано. Въ подтвержденіе послдняго, управляющій привелъ цитату изъ заповдей блаженства и, вполн довольный и самимъ собою, и своими текстами, сталъ пить чай.
Управляющій графини, надворный совтникъ Андрей Андреевичъ Терпуговъ, кругленькій, какъ арбузъ, жирненькій, какъ сало, выглядвшій какимъ-то куцымъ херувимчикомъ съ вербы, былъ человкъ сдержанный, онъ какъ кротъ рылся гд-то незамтно, во мрак, скопилъ многое невдомо для людей, постоянно обладалъ манерами смиреннаго кота, незамтно выпускающаго свои когти изъ мягкихъ лапъ; онъ всегда говорилъ: «Моя изба съ краю — ничего не знаю!» Люди называли его — то примрнымъ и набожнымъ человкомъ, то продувною бестіею; то добрымъ простякомъ, то кремнемъ и кулакомъ; такія разнорчивыя мннія зависли вполн отъ того, кто говорилъ про него, такъ же, какъ и его образъ дйствій завислъ отъ того, съ кмъ онъ велъ дло. Только въ двухъ случаяхъ оставался онъ неизмннымъ въ сношеніяхъ съ людьми различныхъ званій и состояній, это въ непреодолимой страсти говорить не то, что думаетъ, и думать не то, что говоритъ, да въ любви опираться во всемъ на священное писаніе, которое онъ коверкалъ безъ всякой пощады. Онъ ухитрялся какъ-то такъ подбирать его тексты, существовавшіе иногда только въ изображеніи Андрея Андреевича, что оно давало ему возможность и учить повиновенію слугъ, такъ какъ власти отъ Бога; оно же давало ему возможность холодно относиться къ страданію ближнихъ, такъ какъ мзда ихъ будетъ великою на небесахъ; оно же мотивировало его взяточничество, такъ какъ онъ признавалъ, что всякое даяніе благо и всякъ даръ совершенъ; однимъ словомъ, Андрей Андреевичъ выворотилъ наизнанку всякое библейское выраженіе, да этимъ и оградилъ свою совсть отъ всякихъ нападеній… Говоря не то, что онъ думаетъ, Андрей Андреевичъ очень часто говорилъ невообразимо глупо, но поступалъ чрезвычайно умно. Иногда онъ прикидывался такимъ дурачкомъ, что люди, изъ сожалнія, начинали поучать его, а онъ, похлопывая въ умиленіи глазками, выслушивая ихъ умныя рчи до конца, узнавалъ до тонкости умственныя способности своего собесдника, такъ сказать, раскусывалъ его, да потомъ и нападалъ на него съ самой слабой стороны, если ему приходилось столкнуться на практической почв. Теперь онъ ршился не вмшиваться въ отношенія Лизы и Задонскаго, чтобы не раздражать послдняго, и надялся, что время сдлаетъ свое. Планы его невинныхъ дочерей насчетъ любви Задонскаго къ которой-нибудь изъ нихъ не имли въ его глазахъ почти никакого серьезнаго значенія, и поэтому онъ длалъ видъ, что они имютъ для него значеніе; но очень большое значеніе придавалъ онъ своему плану забрать въ руки Задонскаго и, главнымъ образомъ, его имніе, когда умретъ графиня, и потому никогда не высказывалъ этихъ надеждъ. Иногда онъ даже улыбался, помышляя о томъ, что первые будутъ послдними, а послдніе — первыми, и почему-то ему казалось въ эти минуты, что не Задонскій, а онъ самъ, Андрой Андреевичъ Терпуговъ, будетъ хотя не номинальнымъ, но зато фактическимъ наслдникомъ Серпуховской, то-есть приберетъ къ рукамъ все Приволье.
Ршимость Терпугова молчать и терпть спасла Лизу отъ непріятныхъ послдствій ея необдуманной ссоры съ невинными двицами. Графиня ничего не узнала объ этой исторіи и снова прислала за Лизой экипажъ. Это было на другой день посл прізда Ивана Григорьевича въ Приволье. Онъ, какъ мы видли, ршился узнать подробно объ отношеніяхъ Лизы и Задонскаго, и потому дня черезъ три завернулъ въ управляющему. Невинныя барышни обыкновенно имли привычку «презирать» поповича и говорили съ нимъ только изъ снисхожденія къ его студенческому сюртуку. Но въ настоящее время, сверхъ всякаго ожиданія, он очень обрадовались молодому гостю. Это немного удивило Ивана Григорьевича, и онъ сталъ тщательно доискиваться причинъ такой неожиданной привтливости. «Врно что-нибудь сообщить хотятъ!» — подумалось ему. Сначала разговоры шли о столиц, барышни охали и вздыхали о столичномъ обществ, котораго он никогда не видали во время пансіонской жизни; он жаловались на деревенскую скуку и на провинціальныхъ жителей, съ которыми еще не были знакомы, и, наконецъ, перешли къ боле интересному предмету.