Под жарким солнцем
Шрифт:
Хлеборобы видали здесь немало чудес, достойных быть занесенными в летопись края. Но тот день, когда в степь пришла вода Северо-Крымского канала, займет свое особо почетное место.
А пришла сюда вода однажды утром, когда в воздухе еще не рассеялась предрассветная мгла. Позолоченная отблесками восходящего солнца, предстала она перед глазами тех, кто так долго ее ждал.
— Есть вода!.. Пришла вода! — неслись со всех сторон голоса.
И стар и млад прибежали посмотреть это чудо. Люди обнимали друг друга, целовались, не верили, что сон превратился в явь.
Мощные потоки воды все прибывали и прибывали, а люди бежали сюда и, ликуя, восклицали:
— Вода пришла! Она уже здесь. Смотрите, как она бурлит!
Откуда-то появился старичок, белый как лунь, и с распростертыми руками бросился к Мегудину, словно желая обнять его:
— Илья Абрамович! Илюша! Помнишь, как в Новых Всходах мы обращали свой взор к небу, искали хоть маленькое облачко, желали хоть какого-нибудь дождика, чтобы спасти людей от голода. Мы молились всевышнему, читали псалмы, умоляли главного по дождям на небе — Илью-пророка, а он был жесток и неумолим, посылал на наши головы голод, гибель скотине. А теперь уж милости у него просить не придется, когда понадобится — будет дождь. Посмотрите, сколько здесь дождевальных машин, можно всю степь оросить. Хвала тем, кто сделал это чудо на земле!
По степи сновали экскаваторы, бульдозеры, самосвалы — техника только что созданных специализированных отрядов, которая должна удобрять эти поля.
— Теперь у нас будут расти пшеница и рожь, сады и виноградники, лишь теперь раскроются богатые кладовые земли! — с воодушевлением воскликнул Мегудин.
На отдельных участках уже шла работа по посадке садов и виноградников. Механизаторы специализированных бригад работали усердно. Специалисты из научно-исследовательского института успешно содействовали им дельными советами. Но этого было мало. Требовался агроном-садовод, который бы всецело отдавался этому делу и отвечал за работу.
Однажды в конторе правления колхоза появился парень в очках, с девичьи нежным лицом. По всему видно было, что это городской человек. Он вошел к Мегудину в кабинет, представился и предъявил назначение отдела кадров областного земельного управления.
— Вы, значит, тот агроном, которого мы так давно ждем? — оглядывая вошедшего, спросил Мегудин. — Вы, наверно, недавно закончили институт и опыта в работе у вас еще нет?
— Я был на практике в большом хозяйстве. Знаком с планированием садов и виноградников, с формированием деревьев. Несколько лет я работал на Украине, в Карпатах. Там мне приходилось планировать крупные сады, — ответил пришедший.
— Очень хорошо. А климатические условия степного Крыма вам знакомы?
— В студенческие годы я проходил практику в Таврии, в районе Мелитополя.
— Значит, вы знаете условия нашего района?
— Я знал, что поеду сюда, поэтому готовился, изучал опыт ряда передовых районов степного Крыма.
— Отлично. Отдохните. Вы уже устроились?
— Устроился.
На следующий день утром Мегудин встретил его как старого знакомого. Прежде чем приступить к деловому разговору, он спросил:
— Как устроились, Иосиф Наумович? Вы уже завтракали?
Блоштейн ответил коротко:
— Все в порядке.
Мегудин достал план, на котором были обозначены поля посадок фруктовых деревьев. Водя пальцем по карте, он сказал:
— На этом массиве нужно посадить сад.
Блоштейн наклонился над планом, сосредоточенно разглядывая его, и долго молчал.
— Массив большой… — наконец сказал он. — Надо полагать, что через пару лет здесь будет огромный молодой сад.
Вдумчивое отношение Блоштейна к делу, сдержанность в разговоре заставили Мегудина изменить мнение о молодом агрономе, которого он поначалу считал беспомощным. Окончательно он убедился в том, что первое впечатление его было ложным, когда тот заявил:
— По плану я пока ни о чем судить не могу. Должен все видеть в натуре — рельеф и особенности почвы, надо учесть и другие факторы. Тогда я смогу высказать мнение, какие насаждения требуются, какие сорта где и как сажать.
— Вы правы, Иосиф Наумович, — одобрительно сказал Мегудин. — Я вас познакомлю с нашим главным агрономом. Когда вы все продумаете, тогда мы встретимся и обсудим план.
Через несколько минут в кабинет вошел Гриценко.
— Познакомьтесь… Это наш главный агроном, — представил Мегудин Гриценко. — А вот этот товарищ — наш новый агроном по садоводству и виноградарству, — кивнул Мегудин на Блоштейна. — Покажите, пожалуйста, Иосифу Наумовичу площадь, которую мы выделили для сада и виноградника, побеседуйте с ним. Потом мы с вами опять встретимся…
— Хорошо. Идемте, Иосиф Наумович, — позвал Гриценко Блоштейна. — Мы поедем на двуколке, — умышленно сказал Гриценко, чтобы проверить, знает ли он, что это такое. — Погонять нам придется самим. Для трех человек там места нет.
— Зачем нам кучер? Надеюсь, что сам справлюсь с лошадью, — откликнулся Блоштейн. — В поле всегда один выезжаю на двуколке.
— Интересно поглядеть на агронома, который не может управлять лошадью, — улыбаясь, промолвил Гриценко.
— Наверно, бывают и такие, особенно теперь, когда лошади, можно сказать, в отставке, — промолвил Блоштейн. — Еще хуже, если бывают агрономы-механизаторы, которые не умеют водить машину и управлять трактором.
— Это плохо, очень плохо. Однажды в один из колхозов прибыл агроном, который не умел запрягать лошадь. Колхозники стали насмехаться над ним, а один не выдержал и сказал агроному: «Четыре года вас обучали в институте, но так и не научили запрягать лошадь». — «Нет такого курса в агрономии», — ответил тот.
— Есть в институте курс, и очень важный, и, если хотите, один из важнейших, — практика, — заметил Блоштейн. — Чтобы осмотреть землю для посадки сада, нужно пройтись пешком. Агроном является как бы сватом между каждым деревцом и клочком земли.
— Так будем устраивать свадьбы, — пошутил Гриценко. — Я всегда поля обходил пешком, и Илья Абрамович тоже любит ходить пешочком… — уже серьезно сказал он. — Я знаю наши земли как свои пять пальцев и все же каждый раз, когда нам заново что-то нужно посеять, снова обхожу их вдоль и поперек. Теперь приходится ездить. Хозяйство у нас большое — шестнадцать тысяч гектаров, шутка ли…
— А когда закладывается сад, после высадки саженцев надо к каждому деревцу присмотреться, это ведь живое существо, — заговорил Блоштейн. — Часто бывает, что саженец надо выпрямить, когда он начинает расти криво, перевязать, когда появляется трещинка, царапина. Мы трепещем над каждой веточкой, над каждым цветочком.