Подобие жизни
Шрифт:
Добрый вечер. Вас беспокоит частное сыскное агентство «На страже справедливости», учредитель и руководитель Горохов Трофим Леонидович, овер. Не могли бы вы ответить на несколько наших вопросов?
Ответ пришёл незамедлительно:
Это вы мне весь день трезвоните? Достали. Шёл бы ты отсюда, овер, пока охранка в тебе дырок не наделала. С уважением.
Парень растерялся. Он беспомощно оглянулся на флаер, и Кондратенко, тяжело вздохнув, всё-таки выбрался наружу.
— Дай-ка, я ему наклацаю от твоего имени.
Уважаемый Кирилл Кириллович. Сыскное агентство обладает теми же полномочиями, что и муниципальная полиция. Даже более того — руководитель с максимальным рейтингом их расширяет. Поправка в своде правил и законов от тридцатого декабря, можете проверить. Если вы откажетесь сотрудничать, я имею право заблокировать ваш счёт на двадцать четыре часа. А значит, на это время вы станете обычным гражданином, и спрашивать разрешения войти уже не понадобиться. С уважением.
В беседе возникла пауза. Сыщики терпеливо ждали.
Поправку нашёл. Да ей всего-то несколько дней! Это верх наглости. Но так и быть, закон нарушать не буду. И перед тем, как я открою, ответьте на вопрос — что конкретно вас интересует?
Трофим быстро напечатал ответ:
Игра «Бог здесь не живёт», а точнее, обстоятельства её закрытия.
Голографический экран исчез, посетители услышали голос, в котором угадывались довольные нотки:
— Можете разворачиваться и лететь туда, откуда прилетели. Я подписывал неразглашение. Так что ничем помочь не могу. Все вопросы к Гороховым, — в голос добавилась ехидца. — Ах, да, Трофим Леонидович и сам из них. Тогда вообще не понимаю, в чём ко мне претензии.
Мэри вдруг дёрнулась, её и так не слишком живое лицо одеревенело. Она закрыла зонт, подошла к воротам и громко заявила:
— Я, Леонид Зигфридович, глава семьи Гороховых, разрешаю Карасёву Кириллу ответить на любые вопросы касательно испытательного полигона «Бог здесь не живёт». Соответствующий документ направлен Карасёву Кириллу.
— Папа?! — поражённо уставился на андроида Трофим. Но Мэри уже стала самой собой.
— С этим позже разберёмся, — отмахнулся Кондратенко и повысил голос: — Вы слышали? Открывайте!
Ворота замерцали, стали прозрачными и с въедливым свистом разъехались. Открытие сопровождалось клубами пара — дождевые капли, долетая до створок, мгновенно испарялись.
— Флаер оставьте на месте. За вами приедут.
Раздражения в голосе хватило бы на сотню человек.
Глава 37
Робот-дворецкий молча проводил гостей в комнату. Хозяин, судя по всему, посторонних не любил — кроме дивана и одного кресла, здесь даже присесть было негде. Огромный визуализатор на всю стену, немного узких полок, заставленных безликими безделушками, несколько кадок с живыми растениями и жёсткий ковёр на полу — вот и вся обстановка. Вполне возможно, в доме были и другие, более уютные комнаты, но Карасёв явно считал, что наглые сыщики лучшего приёма не заслуживают.
Дворецкий указал на диван, три человека и андроид уселись на него рядком. Спустя минуту в помещение зашёл сам Кирилл Кириллович.
Его лысая голова блестела, словно смазанная маслом, тяжёлая, почти женственная нижняя часть туловища и большой живот говорили о том, что он долгие годы не вылезает из виртокресла, а медицинская маска на лице не давала рассмотреть внешность. На руки хозяин дома натянул чёрные перчатки.
— Может, снимите этот намордник? — сказала вдруг Лариса. — Как-то невежливо, вам не кажется?
Кондратенко закатил глаза, а Карасёв махнул рукой, считывая информацию с чипов Ларисы и Владислава. С Трофимом это проделать не получилось — как равный, парень должен был дать согласие на сканирование.
— Деточка, я не собираюсь метать бисер перед маргиналами.
— Перед кем?! — вскочила Самохина. — Да у меня баллов больше пятидесяти тысяч! А у Владислава Александровича вообще, под пятьсот!
— Я и говорю — нищета и бесполезность, — выражение лица из-за маски разобрать было нельзя, — кто знает, что за заразу вы притащили в мой дом из своих неблагополучных районов. Имею полное право защитить своё здоровье от всякой инфекционной дряни.
— Прекратите оскорблять моих сотрудников, — вмешался Трофим. — Ответьте на несколько вопросов, и мы прекратим вам мешать.
— Господин Горохов, какие же это оскорбления? — всплеснул руками Карасёв. — Простая констатация фактов!
— Сами ведь тоже не овером родились! — Лара распалялась всё больше. — Из грязи в князи, а теперь сочитесь высокомерием! Кто дал вам право…
— Лариса! Замолчите! — рявкнул бывший полицейский.
— Ничего, ничего. Она права, — сказал хозяин дома, чем удивил Кондратенко — резкая смена поведения была очень уж неожиданной. — Прошу меня простить. Отвык от общества, да и здоровье пошаливает. Ваш визит для меня — лишний стресс. Девушка, успокойтесь и присядьте. Я на всё отвечу. Только давайте быстро — некоторые вирусы и через маску проникнуть могут. И вот ещё, дорогуша. Если не научитесь контролировать себя, до приличного рейтинга никогда не дорастёте. А я вот смог, хотя, как вы выразились, «из грязи в князи» не всем нравится.
Владиславу показалось, что Карасёв старается уйти от разговора про получение статуса овера.
— Кстати, об этом, — едва злая Самохина плюхнулась на диван, Кондратенко принялся за работу, чтобы Карасёв не смог отвертеться от почему-то неудобных для него вопросов. — Не могли бы вы рассказать, за какие заслуги Горохов Семён наградил вас максимальным рейтингом?
Карасёв сел в кресло, поправил маску и почти спокойно объяснил:
— Во-первых, мы с Сеней дружили. Во-вторых, я всегда поддерживал его идеи. В третьих, я не раз брал вину на себя — Сеня иногда очень увлекался и творил дичь. Его семье это не нравилось. Вот я и получал по шапке вместо Семёна, а он потом мои затраты на штрафы покрывал из личного, не семейного рейтинга. Когда стало понятно, что игру сворачивают, Сеня решил отблагодарить меня за годы преданности. Мой статус и так был выше семисот тысяч, так что особо тратиться ему не пришлось. К сожалению, радость от этого события омрачила смерть Горохова.