Подполье на передовой

Андрющенко Владимир Ануфриевич

Действительно, загадок было много. Как развязать эти узелки?

Первый заговорил Крамер:

– Я полагаю, господа, - сказал он, - надо проверить личность выдавшего себя за добровольного осведомителя.

– Но позвольте, - возмутился Кроликов.
– Этот, как вы сказали, выдавший себя за осведомителя - мой личный агент! Я сам проверял.

– А, кроме вас, кто его проверял?
– спросил Крамер.
– Ведь за ним надо было наблюдать нашим сотрудникам, прежде чем доверять.

– Я сам проверял!
– ударился в амбицию шеф.
– Это бывший поп. Расстрига. За

хищение баранов в колхозе был посажен в тюрьму. Германские солдаты освободили его из заключения. Дали возможность устроиться в жизни, как ему хочется. Так что...

– Так что это еще ничего не доказывает, - перебил Сперанский.
– Я полностью поддерживаю мнение Даниила Августовича.

Кроликов растерялся. "Какие канальи, - подумал он.
– Каждый дрожит за свою шкуру и старается сделать как можно больше гадостей мне". Он начинал понимать, что Сперанский и Крамер его шантажируют, пытаются бросить тень на его безупречную перед немцами репутацию.

– Господа, что же это получается?
– с тревогой спросил Кроликов, - прошлый раз вы настояли на аресте моего личного агента. Теперь опять...

– Я не настаиваю на аресте, - возразил. Крамер.
– Я предлагаю только внимательно присмотреться к нему, тщательно проверить. Проверить! Понимае- те?

– Ну, это другое дело, - облегченно сказал Кроликов, хотя и этот оборот дела не особенно устраивал его.
– Ну, а как же с листовкой?

– Это предоставьте нам, - Сперанский забрал листовку и встал.
– Не сомневайтесь, мы разберемся.

– Ну, желаю удачи, господа!
– облегченно напутствовал Кроликов своих подчиненных.

Сперанский и Крамер совещались на ходу. Они понимали друг друга с полуслова.

– "Попа" придется на часок поручить Саркисову.

– Но это вряд ли что-либо даст.

– Согласен. Но прощупать надо.

– Однако листовка - не его рук дело.

– Тоже согласен. А зачем вы взяли листовку и пообещали разобраться? Пусть бы сам расследовал.

– Нельзя. Он мог бы пронюхать о нашей системе наблюдения за ним.

– Я полагаю, пора доложить коменданту.

– Как прикажете. Но мне думается - еще не время. Господин Райх накажет и опять его оставит шефом. А его надо убрать. Совсем убрать. И тут его личные агенты сослужат нам добрую службу.

– Хорошо. Я еще раз соглашаюсь с вами, - подумав, сказал Крамер.
– Я еще раз подожду. Но не больше. Следующий раз должен быть последний.

– Слушаюсь, - по-военному щелкнул каблуками Сперанский, кивнул головой сверкнув пробором, и нырнул в свой кабинет. Крамер вызвал Саркисова. Как только тот появился в комнате, Крамер полушепотом спросил:

– Этого... господина, что был у шефа, заметил?

– Засек, - буркнул Саркисов и облизал губы.

– Если еще раз где-нибудь увидишь, возьми себе, поговори...

– Будет исполнено...

– Но перед разговором... доложишь мне. Буду сам присутствовать. Понял?

– Понял. Будет исполнено.

Примерно такой же разговор состоялся у Сперанского со своим секретным агентом.

– Возможно, шпик шефа и напал на верный след, - говорил Сперанский.
– Этот Авдеев мне где-то встречался. А может

быть, и не этот. Один черт. Твоя задача проследить за обоими. Проследить, слышишь? Обо всем докладывать только мне. Что бы ни случилось, только мне.

– Слушаюсь, - шпик робко переступил с ноги на ногу.

Начальник политического сыска долго и старательно давил окурок сигареты в пепельнице, пока не растаяла последняя струйка дыма. Потом, не поднимая головы, продолжил:

– Конечно, для начала надо было тебя изрядно поколотить, чтобы ты мог потом говорить партизанам: "Пострадал от полиции". Такую обработку может сделать Саркисов.

Собеседник зябко съежился. Сперанский краем глаза заметил это движение, криво усмехнулся:

– Не бойся. Я тебе доверяю и полагаюсь на твой ум. Проверку тебе устраивать не буду.

Сперанский встал, вышел из-за стола, подошел к агенту вплотную и, наклонившись к уху, сказал:

– Не забудь - обоих тебе поручаю - и "попа", и Авдеева, Могут и за тобой следить: заруби себе на носу.

– Понял. Не забуду...

– Ну, иди.

Исчезновение

агента

Сперанский не ошибся, предупреждая своего агента, что за ним следят. Большинство секретных сотрудников полиции находилось под бдительным надзором разведчиков. Большинство. В том числе и агент, получивший столь энергичный приказ от Сперанского следить одновременно и за агентом номер пять, и за названным им Авдеевым.

Его взяли недалеко от запретной зоны, рот заткнули кляпом, глаза завязали и быстренько уволокли в развалины. Доставили на конспиративную квартиру, поставили в угол, развязали глаза, выдернули кляп. Свет плошки показался пленнику ослепительным, и, лишь привыкнув к нему, агент увидел в полутьме противоположного угла комнаты фигуру коренастого усатого человека. Плошка, пламя которой колебалось у самого лица агента, мешала ему хорошо разглядеть незнакомца. Профессиональная привычка заставила его тем не менее сразу же определить рост - примерно метр шестьдесят, метр семьдесят, волосы острижены коротко, виски седые. Нос широкий, короткий, подбородок бритый, с ямочкой. Губы тонкие, насмешливые. Брови густые, низко нависшие над глазами. Плечи широкие, крутые - наверное, недюжинной силы человек. Ноги короткие, крепкие, обуты в кирзовые сапоги. Руки заложил за спину. Что еще? От бровей вверх острым клином рассекает лоб глубокая вертикальная морщина. Схватив все эти детали, шпик вздохнул, как бы говоря: ну, главное сделано. Потом попытался изучить своих охранников.

Но ему помешал суровый голос человека с усами.

– Осмотрелся? Тогда начнем знакомиться.

– Так точно, господин начальник, - агент знал, что в гестапо практикуются такие провокационные проверки, когда агента хватают, доставляют неизвестно куда, и переодетые в советскую форму жандармы "допрашивают" захваченного. На всякий случай он не назвал начальника товарищем. Черт его знает, кто они такие, эти люди?

– Ишь ты, - криво усмехнулся начальник, - как у вас здорово это получается. Прямо-таки вышколенный царский служака, образцовый нижний чин. Фамилия?