Подвиг ''Тумана''
Шрифт:
Он свернул листок вдвое и засунул его в конверт.
– Двадцать первого июня вечером написано, - Семенов снова достал письмо и прочитал: - «Сейчас половина одиннадцатого. Ложусь спать...»
Несколько минут они молчали. Каждый думал о своем. Семенов широко раскрытыми глазами смотрел на тихую гладь воды. «Как на Волге после жаркого дня, - думал он.
– Тихо».
На мостик поднялся командир. Над палубой прозвучал его твердый голос:
– По местам стоять, со швартовов сниматься!..
«Туман» вышел в море в свой
ТЫ ДОСТОИН ЗВАНИЯ КОММУНИСТА
Под вечер начался обложной дождь, долгий и надоедливый. На Крайнем Севере даже в июне такая погода не редкость. С утра светит солнце, ветер совсем не трогает корабельные флаги, а к полудню с моря потянет прохладной свежестью и солнце прячется то за одно, то за другое облако. Потом оно совсем скроется за серыми, как отсыревший брезент, тучами. Здесь никто не может точно предсказать, увидев утром синее, ясное небо, что день будет хорошим. Североморцы знают, как обманчива и капризна заполярная погода. Недаром старожилы здешних мест в шутку говорят: «У нас в неделю семь дней ненастье, а остальные - все солнышко да солнышко».
– Дождь как по заказу!
– веселый, улыбающийся комиссар вошел в командирскую каюту.
Шестаков дремал, сидя в кресле. Он только что спустился с мостика и решил полчасика отдохнуть. Увидев Стрельника, командир поднялся, застегнул ворот кителя и включил настольную лампу.
– Да, погода нам помогает, - задумчиво произнес он и склонился над столом. Яркий пучок электрических лучей упал на портрет жены. Фотография стояла под абажуром.
– Значит, подойдем вплотную к самому мысу?
– спросил Стрельник, разворачивая на столе армейскую карту-десятиверстку.
– Если глубины позволят, так и в бухту зайдем. Вот сюда, - ткнул тонко отточенным синим карандашом в карту Шестаков.
– Отсюда вам будет ближе добираться до цели.
Стрельник задумчиво почесал подбородок и усмехнулся:
– Что ж, голосую за это обеими руками.
Стрелки корабельных часов показывали половину десятого, когда «Туман» подошел к побережью, занятому врагом. К шуму дождя прибавился плеск набегавших на скалы волн. Тяжелые, свинцовые тучи опустились почти до самой воды, закрыв грязной ватой тумана гранитные вершины прибрежных гор.
В кормовом кубрике собрались свободные от вахт матросы. Агитатор комсомолец Климов только что закончил громкую читку газеты. Известия с фронтов ошеломили моряков.
– Вот что творят фашисты в захваченных ими городах и селах, - тихо, почти шепотом сказал Климов.
– И чего хотят они добиться своими зверствами? Сломить нас?
– гневно спросил Иван Быльченко.
– Наш народ не устрашишь. Не на таких напали - осекутся, - сжимая здоровенные кулаки, дрожащим от волнения голосом сказал наводчик Андрей Сидоренко.
– Нас на испуг не возьмешь, - поддержал
Громкий цокот чьих-то шагов по трапу заставил всех насторожиться. В кубрик спустился запыхавшийся рассыльный.
– Приготовиться к высадке на берег!
– громко объявил он.
– Десантной группе собраться в носовом кубрике.
– Пошли, значит!
– первым поднялся Саша Пелевин.
– Как там погодка?
– спросил у рассыльного простуженным басом Михаил Анисимов и услышал в ответ:
– Дождь шпарит. Густой, густой. Такой у нас в деревне сечкой называют.
Моряки шумно провожали друзей, уходящих в десант: целовали их, желали удач.
Десантники собрались быстро. Точно, минута в минуту, в двадцать два ноль-ноль в носовой кубрик спустились комиссар и командир корабля.
– Все в сборе?
– обвел взглядом десантников Шестаков.
– Приступим к делу, товарищи. Еще раз уточним задачу.
В кубрике наступила тишина. Было хорошо слышно, как за переборкой гулко ухали корабельные машины и монотонными стеклянными всплесками ударяла в борт волна.
– Вас семь человек, товарищи. Ваши задачи: первая - бесшумно высадиться на берег, вторая - незамеченными подобраться к складу и третья - самая главная - взорвать склад.
Шестаков внимательно посмотрел на сосредоточенные лица моряков и продолжал:
– Командованию стало известно, что позавчера на этот гитлеровский склад доставлена большая партия боеприпасов. Значит, он сейчас усиленно охраняется. Учтите это.
– Да, нам придется нелегко, - тихим, спокойным голосом сказал Стрельник.
– Действовать мы должны смело и решительно. Предупреждаю: огонь открывать лишь в самом исключительном случае. Колоть штыком, резать ножом, душить... Только чтобы бесшумно.
– Понятно? Вопросы есть?
– оглядел нахмурившихся моряков командир и строго приказал: - Еще раз проверьте оружие. Документы сдать мне.
Десантники молча подходили к столу и передавали Шестакову комсомольские билеты, письма, справки.
– А фотографию можно с собой взять?
– спросил, покраснев, Левочкин. В руке у него портрет улыбающейся черноглазой девушки.
– Красивая какая, - сказал командир и перевернул фотографию.
– Раз адреса нет, можно взять.
– Товарищ комиссар, - подошел к Стрельнику Николай Кочевенко.
– Вот, прошу вас... Это заявление в партию.
Комиссар принял из его рук густо исписанную четвертушку бумаги, развернул ее.
– Идя в бой с ненавистным врагом, - читал Стрельник, - я хочу заверить родную Коммунистическую партию, что буду драться за любимую Родину, не щадя жизни. Если погибну, прошу считать меня коммунистом...
С мостика передали:
– Шлюпка спущена, можно начинать посадку.
Поправляя на ходу автоматы и болтающиеся у пояса гранатные сумки, моряки поднялись на верхнюю палубу. Набросили на себя плащ-накидки.