Поэзия народов СССР XIX – начала XX века

Коллектив авторов

₁₉₀₇

НЕМЫСЛИМОЕ

— Не смей глядеть! — Не смею, не гляжу. — Молчи! — Молчу, ни слова не скажу. — Не слушай! — Что ж, попробую и так. — Не смейся! — Смех могу зажать в кулак. — Не думай! — Стоп! Вот тут уж дудки! Нет! На мысль, прости, не выдуман запрет! Коль я живу в бушующем огне, я вместе с ним пылаю наравне. Спокойно тлеть немыслимо в пути, и ты со мной бездарно не шути!

₁₉₀₇

СПИ, ЧЕЛОВЕК!

Не вставай, не вставай, спи пока, человек! Ничему не дивись, спи века, человек! Одеяло заткни под бока, человек, Лишь бородку погладь и — пока, человек! Не

вставай, не вставай с тюфяка, человек! Ты весь день провалялся без дела — вот так, Обленилось во сне твое тело — вот так, Ты не жаждешь иного удела — вот так, Спать весь век тебе не надоело — вот так. Не вставай, не вставай с тюфяка, человек! Жизнь прошла, ты уже побелел, как мука, Борода твоя стала, как шерсть ишака, Зубы выпали, грудь твоя стала узка, Но привычного яда все ищет рука, Чтоб дурман тебя вновь превратил в дурака, А затяжка кальяна крепка, человек, Одуреешь совсем от дымка, человек. Отдышись и покашляй слегка, человек, И засни — не вставай с тюфяка, человек!

₁₉₀₈

ИСТИНА

Если б каждый правдой жил, лживый к слову был бы строг — И растерянный народ что-нибудь понять бы смог. Если б милая с другим не встречалася тайком, Не пришлось бы жениху обходить ее порог. Если б действия словам отвечали до конца, То народ бы наш не знал подозрений и тревог. Если б истиною ложь праведник не называл, То от жгучего стыда лжец давно бы изнемог. Если бы стяжатель-плут нам не напевал «бай-бай», Сон невежества никак не нашел бы к нам дорог. Если б щеки раздувать перестали болтуны, То у свечки бедняка не погас бы фитилек. Если бы проклятий гром над правдивым не гремел, Разве истину таить был бы у него предлог?!

₁₉₀₈

Я — ПОЭТ

Призван я быть поэтом. Стих — честный голос мой. Пишу о хорошей славе и о молве плохой. День обвожу лазурью, ночь покрываю тьмой, кривое кривым рисую, прямое — строкой прямой. Зачем же ты так таращишь, читатель, глаза, скажи? Иль в зеркале ты увидел себя целиком во лжи? Едва только я печально раскрою свою тетрадь, перо, как смычок послушный, придвину за рукоять, едва побегут чернила по белой бумаге — глядь, ты цап-царап мою руку! Язык норовишь связать! Странно! С дороги правды ведь я свернуть не спешу, о том, что воочью видел, и четверти не пишу. И четверти не пишу я о том, что кричит: «Пиши!», а ты меня хлещешь бранью от всей своей злой души. Суди о себе по чести, не подличай, не греши, взгляни на свои поступки — чем они хороши? Пойми свои недостатки, не злобствуй, других кляня, и вместе с собою этим не огорчай меня. Служители слова знают, каков твой живой портрет, какою ты мерзкой жизнью живешь уже много лет. Все знают писаки точно, но, ведая к правде след, они и двадцатой доли про то не напишут, нет! Они ведь себя считают, к небу воздев персты, в тысячу раз превыше низменной суеты! Как я даже четверть правды не пропускаю в стих, так малой двадцатой доли ее не найдешь у них. Вот если бы ты воскликнул: пиши, мол, чего затих! — тогда б я тебя в натуре разделал без запятых. Увидев себя без грима, ты б вздрогнул, уверен я, и волосы встали б дыбом от ужаса у тебя!

₁₉₀₈

ПАРОДИЯ НА ЛИРИКОВ

Твой лунный лоб пленит меня, тревожа и маня, джейраньи страстные глаза твои полны огня. И, как колодцы в знойный день, две ямки на щеках, и губы — мед, и тело — лен, и брови — тетива. И шея блещет, как графин, и стан с чинарой схож, и с плеч спадает ливень кос, как за змеей змея. И, как пшеничное зерно, веснушка у виска… Ха-ха! Ты чучела смешней, красавица моя!

₁₉₀₉

ОТШЕЛЬНИКУ

Эй, не пора ли нам, отшельник, раздеться догола? Откроем людям наши думы, и души, и тела. Пусть люди наконец увидят всё, что нам жизнь дала, Пусть наконец рассмотрят наши поступки и дела. Пусть выдававший зло за благо узнает горький стыд, И пусть прозреет, пусть проснется тот, кто годами спит. Давай отвергнем пустословье и всякий прочий вздор, Пусть нашу истинную сущность людской увидит взор, Пусть явным станет все, что было сокрыто до сих пор, Пусть громко торжествует совесть и обнажит позор, Пусть выдававший зло за благо узнает горький стыд, И пусть прозреет, пусть проснется тот, кто годами спит. Что, если мы от лестных прозвищ себя освободим? Что,

если без личин предстанем перед судом людским? Друзьям и недругам покажем, далеким и своим, Свой облик, нрав, расскажем честно, чего сейчас хотим. Пусть пристыдит виновных список обманов и обид, И пусть прозреет, пусть проснется тот, кто годами спит. Мы наши жизнеописанья поведаем сперва, Всю правду пусть о нас расскажет вслед за главой глава, Пусть люди сравнивают наши деянья и слова, Пусть наши чаянья узнают, — что мы за существа. Пусть выдававший зло за благо почует горький стыд, И пусть прозреет, пусть проснется тот, кто годами спит.

₁₉₁₀

МЕЧТА ОТШЕЛЬНИКА

Отшельник верит, что во сне при жизни рай он обретет, Что он над бездной в райский сад, как тень крылатая, порхнет. Едва уляжется, во сне — гылманы, гурии пред ним. Проснется — вспоминает сон, молитва в голову нейдет. По мненью этого балды, рай — что-то вроде Бухары, Где на большом базаре он притон с гылманами найдет. И в этом цель его молитв, и ведь уверен старый плут, Что он молитвою своей людей и бога проведет. Да если не во сне найдет, а наяву подобный рай, Он мигом набожность свою продаст и глазом не моргнет. Ты дай ему земной гарем, и вволю есть, и пьяно пить, Забудет он поклоны бить и четки в угол зашвырнет. И если бы ему внушить, что, мол, безбожье — эликсир, Неверье с верою смешав, он в ересь новую впадет.

₁₉₁₀

В РОТ ВОДЫ НАБРАЛИ

Эпоха с нами говорит, а мы как в рот воды набрали. Грохочут пушки, гром гремит… Проснуться все же не пора ли? Других несет аэроплан, они по небу мчат, как птахи, а мы узрим: автомобиль! — и шасть в кусты в священном страхе Давным-давно, давным-давно моллы нам солнце заслонили, и мы глядим на жизнь других сквозь полог тьмы и сырость гнили

₁₉₁₀

ПРАВОВЕРНЫЕ С БУЛЬВАРА

Ах, спишь ты, дядюшка молла, в краю грузин туманном. Хоть раз пожаловал бы ты к почтенным мусульманам. Ты б погулял у нас в Баку и гостем был желанным, С гаджи сидел бы по ночам в беседе над Кораном. Ты бы узнал, что и у нас есть тоже душки, дядюшка, И что укромные места есть для пирушки, дядюшка. Ты по бульвару бы гулял в передвечерний час, Когда еще последний луч на небе не угас. Узнал бы, сколько дивных жен и девушек у нас — С челом Венер, с походкой пав, прекрасных без прикрас. Они красавицы у нас, они болтушки, дядюшка. Ты убедился б, что они такие душки, дядюшка! Но ты решишь, что на бульвар выходит только сброд? Здесь правоверные одни гуляют взад-вперед. Они, как ты или как я, — солидный все народ, Здесь и гаджи и мешади пошли в круговорот. Они святые все от пят и до макушки, дядюшка. И вера в господа для них — не безделушки, дядюшка. У них в сто зерен четки есть, они творят намаз, И молятся они весь день пред господом за нас. Бог упаси, чтоб согрешить могли хотя бы раз, Они на женщин и мужчин не поднимают глаз. А ежели про их грешки твердят старушки, дядюшка, Я б за подобные слушки не дал полушки, дядюшка. Я их за то и не корю, что ходят на бульвар, Не говорю, что ищут там они гнилой товар… Но что там делают они, надев чужой наряд? Да кто их знает! Ведь они про то не говорят. Они не вынут свой секрет из-под подушки, дядюшка… Я б мог сказать. Но верят мне одни пьянчужки, дядюшка.

₁₉₁₀

ЧТО МНЕ ЗА ДЕЛО?

Пусть грабят мой родной народ — что мне за дело? Пусть он страдает от невзгод — что мне за дело? Я сыт. Что мне за дело до других? Я сыт. Мне просто наплевать на них! Пусть пухнет с голоду весь мир — что мне за дело? Тсс! Не шуми! Пусть люди спят. Я не желаю, чтоб спящих подняли, глаза им раскрывая. А если кто проснется, пусть мне бог устроит так, чтоб я лишь не был плох. Пусть грабят мой родной народ — что мне за дело? Не говори о судьбах мира мне ни слова. Да хлеба принеси, чтоб я покушал снова. Зачем, зачем тревожить мне века, ведь жизнь, я знаю, очень коротка! Пусть грабят мой родной народ — что мне за дело? Пусть он страдает от невзгод — что мне за дело? Сыны отчизны пусть на дне клоаки бродяжат в страшной нищете, как те собаки, а вдовы носят пусть позор тряпья, лишь был бы славен всюду только я! Пусть грабят мой родной народ — что мне за дело? Пусть он страдает от невзгод — что мне за дело? Любой народ не может жить без интереса, в своей стране шагает он путем прогресса. Что ж, коль прогресс в дремоте вспомню я, немедля совершу его, друзья! Пусть грабят мой родной народ — что мне за дело? Пусть он страдает от невзгод — что мне за дело?