Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Гильем IX

* * *

Всем скорбям любовь причиной. Нежность больше не таю. Пусть восторг — на миг единый, Словно лебедь, запою Перед грустною кончиной, Тронув милую мою Моей песней лебединой.

* * *

Снова год весною светел. Прямо не узнать его! Кто зимою но заметил, Как тускнеет он мертво! Холоду не прекословь! Лютый враг лугов зеленых, Он последнюю любовь Отнимает у влюбленных.

* * *

Кто держит женщину под стражей, Тот

сам себе за палача. Боязнь всегдашняя пропажи Больнее всякого бича. Хоть лезь на стенку сгоряча! Забота день и ночь одна и та же. Обычая не выдумаешь гаже.

* * *

В зелени ликует птица. Наступил желанный срок. Новым счастьем дышит в лица Самый маленький цветок. Если бы я только мог В эту пору не влюбиться, Чтобы сердцу так не биться В предвкушении тревог!

* * *

Прекрасное близится лето. Пернатые, за стаей стая, Ликуют, чтобы воздух мая Звенел от певчего привета. Не стихнет, кудри нам лаская, Вовеки дуновенье это. Вся в брызгах солнечного света Листва на липах молодая.

* * *

Любовь сразила Соломона, А Соломон был всех мудрей. Не помогла ему корона. Когда таков удел царей, Пока я не понес урона, Не буду лучше спорить с ней. Сопротивление напрасно. Сдаюсь на милость ей, всевластной.

* * *

Слово с музыкой — услада Тем, кто горестью томим. Хорошим песням сердце радо, И людьми напев любим. Я пою, тоской томимый, Из-за моей пою любимой, Других не ведая услад. Ей песни петь когда-то был я рад. Убитый милою моею, Я все равно в нее влюблен. Тот, кто смертельно ранен ею, Одною ею исцелен. Велит — и умер я, влюблённый, Прикажет — ожил, исцеленный. Утешен милою моей, Я, беззаботный, вечно буду с ней.

* * *

Семь лет, не говоря ни слова, Страдал я от недуга злого. Семь лет не ведала она, Чем Душа моя удручена. Теперь, когда любимой все известно, Ей жалобы мои послушать лестно.

* * *

Будет песням рад моим Тот, кто любит и любим, Не по душе они другим. В сердце бережно хранимый, Мой напев неукротимый Словно дар неоценимый. Кто любовью не томим, Тот глупец неисправимый.

* * *

Кто выполнить готов любой приказ, Тот служит милой не напрасно. С тех пор, как видел в первый раз Я госпожу, которой и сейчас Моя душа во всем подвластна, Мой пыл нисколько не погас. Когда она согласна, Нам с ней охрана не опасна. Ничто теперь не причинит мне зла. Я благодарен этим бедам. Мне даже боль моя мила. Любовь моя мне душу обняла, Покончив с непристойным бредом. Сожжет она меня дотла. Восторг за мукой следом. И мне давно покой неведом.

* * *

«Сколько горя ты, зима, нам причинила! И в лесу и в поле — злая твоя сила. Голо, холодно, уныло. Ты уйдешь, и все мне снова будет мило. Май вернется в одеянии лучистом, Будет лес разбужен щебетом и

свистом. Радуясь цветам росистым, На рассвете возликую сердцем чистым. Никакого мне тогда не нужно зова. Обниму под липой друга дорогого. Засверкать роса готова, Чтобы наш венок пышней сплетался снова. О разлуке ненавистной думать гадко, Пока сердцу моему с любимым сладко. Сердце сердцу не загадка. Все цветы сорвем на свете без остатка. Обниму моими белыми руками, Поцелую в губы алыми губами. И какими же судьбами Это чудо у меня перед глазами?»

РУДОЛЬФ ФОН ФЕНИС

Заманивает и морочит, грозя. И снова — ни ответа, ни привета. И я не ведаю, за что мне это, Куда ведет меня моя стезя. Так вот, спасаясь от хищного зева, Залезешь вдруг на высокое древо. Вверх невозможно, вниз тоже нельзя, И не свернешь ты ни вправо, ни влево. Как будто незадачливый игрок, Очертя голову собой рискую. Вовек не выиграть игру такую. Передо мною роковой итог. Разумные советы бесполезны, Когда я на краю гибельной бездны. Лукавый ростовщик меня завлек, Столь бескорыстный на вид и любезный. Пора заканчивать нашу игру. Выигрыш пусть она присвоит смело. Ей до меня нет никакого дела. Лучше расстаться. Мешкать не к добру. Служил я, красотою привлеченный. Попусту здесь я томлюсь, удрученный. Уеду прочь! Уеду и умру, От всех своих мечтаний отлученный.

* * *

В несчастии поется поневоле. Напев мою заботу бередит, Чтобы заботе умереть от боли. Давным-давно я на нее сердит. Я столько претерпел уже обид, Что песнь для ран моих подобна соли. Мой помысел отчаяньем убит. Когда любовь сочла меня достойным Таких страданий и такого гнета, В своем очарованье беспокойном Блаженство мне сулят мои тенёта. Пускай в напеве жалобная нота. Когда палимо сердце пленом знойным, К награде, может быть, ведет забота. От госпожи вдали я пропадаю. По временам даюсь я диву сам: Нисколько я не рад чужому краю. Я сохну не по дням, а по часам. С ней быть! За это жизнь мою отдам! К ней возвращусь -— и снова прогадаю. Удачи нет нигде — ни здесь, ни там. С ней быть! Какая мука и тревога! Глупец, вблизи подобного огня Уберегись попробуй от ожога! Своими совершенствами маня, Сжигает заживо она меня. С ней быть! А без нее мне в гроб дорога. Все тяжелее мне день ото дня. И я прельстился чудом этой плоти. Так нетопырь на свет летит стремглав, Чтобы сгореть в погибельном полете. Как этот блеск обманчивый лукав! Неосторожный, жизнь свою поправ, Себя сгубил я по своей охоте, Прав перед ней, перед собой не прав.

* * *

Должно быть, сам себе я враг исконный. Любимая пренебрегает мною. Пускай ко мне другая благосклонна, Я не прельщусь красавицей другою. Одна твердит, что я любви не стою, Я сам суров с другой, в меня влюбленной. Их две, но нет мне счастья ни с одною. Когда бы только ведать мне вначале, Что днесь таких сподоблюсь я наград, Что мне любовь сулит одни печали, Вовеки не любить я был бы рад. Безумец, я блуждаю наугад И новых бед страшусь в моей опале. В своих невзгодах сам я виноват.