Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Гильем IX

* * *

Жену напрасно укорив, Сам пострадаешь ты от собственных угроз. Когда тебя страшит разрыв И явной нет вины, к чему пустой допрос? Если я хочу осилить правдой ложь людскую, Непоправимых бед сам для себя, глупец, взыскую. Не доверяй чужим наветам И не расспрашивай о том, Что держал бы сам ты под секретом. Зачем терзает все больней Она меня, вместо того чтоб наградить? Ведь не следил же я за ней, Чтоб застарелых ран моих не бередить. Не был весел я с тех пор, как видел этот лик. От сердца шло все то, что мой произносил язык. Такие муки претерпев, Другие могут подивиться Лишь тому, что мой бессилен гнев. Зачем служил я слишком верно? Такую верность бы другая оценила. А мне живется так же скверно, И на свою судьбу я жалуюсь уныло. С юных лет воспитан я жестокой красотою. Каким я жил, таким умру. Я лучшего не стою. И рвет и мечет человек. Был он любим, потом к другим От него любовь ушла навек. Меня знакомый этот путь Уводит от любви в печаль, пока я жив. Как с этого пути свернуть, Из горести в любовь дорогу проложив? И хотя рассудок мой меня предостерег, Я пропустил мимо ушей мучительный урок. Когда любовь не знает бед, Не знает радостей она. Бледность ей к лицу в расцвете лет. Преуспеваю лишь в одном. Пока

живу, в моем искусстве кто . мне равен? Таким владею мастерством, Что вдохновением на целый мир я славен. Так несу я скорбь мою, что скорбь моя прекрасна. Над ней не властен ясный день, и ночь над ней но властна. Так перед милой кроток я, Что даже ненависти рад. Радуюсь, хоть вовсе нет житья. Боль после радостей острей, И радость после боли слаще во сто крат. Кто жаждет радости своей, Пусть будет своему страданью тоже рад. Нужно жаловаться скромно, как нам велит обычай, Чтоб слишком громкою тоской не нарушать приличий. Возрадуется только тот, Кто все на свете претерпел. Вот мое лекарство от невзгод!

* * *

Заслуга у меня еще и та, Что я, тоскуя и скорбя, Не осквернил упреками уста, Но запятнал я сам себя. Нот в мире рыцаря другого, Который более, чем я, достоин ласкового слова. Любым соблазнам вопреки, Других не замечая, служишь Всю жизнь до гробовой доски. Доверившись пристрастному суду, Чего я, полоумный, жду? По доброй воле я терплю беду И только жалуюсь в бреду. Исполню я все, что угодно. Моя владычица меня казнить и миловать свободна. На помощь некого позвать. Я повторяю: «Будь что будет! Своей судьбы не миновать». Как хорошо мне длинным летним днем! Как он мне сердце веселит В томительном парении моем, Мой ослепительный зенит! Не верю я в звезду иную. Мою державную любовь я перед всеми короную. И в песнях этих безответных Не перечислить мне вовек Всех совершенств ее несметных. Не знал я и не знаю, кто бы мог На госпожу глядеть спокойно. Чем жизнь была бы без таких тревог? Моя печаль меня достойна. За счастием страданье вскоре. Покинул многих женщин я, и, как на грех, такое горе! Подобных не стерпев обид, Был вынужден я прочь уйти, Ошеломлен, пленен, убит. Так тяжелы воспоминанья мне! Я сам себя проклясть готов За то, что с госпожой наедине Не находил я нужных слов. Так был я счастлив с нею рядом, Что, кажется, не тосковал ни по каким другим наградам, В своем блаженстве глух и нем. Кто на нее хоть раз посмотрит, Теряет голову совсем. И для меня дурные дни настали. Когда приходится мне худо, Пристойность не поможет мне в печали. Привык я уповать на чудо. Так дни меня скрутили злые, Что узнают меня с трудом товарищи мои былые. И в чаянье лучших времен Веселым баловнем судьбы Я притворяться принужден. Не оставляют милостью того, Кто весел и доволен вечно. От горестей страдает мастерство, И песнь моя небезупречна. Служу, служу, а пользы мало. Вознаграждают не меня. Так было с самого начала. Что делать, не возьму я в толк. Я пел в угоду госпоже И госпоже в угоду смолк.

* * *

Поют не от хорошей жизни, И потому друзьям наскучил мой напев. Однообразной укоризне Весь век я предаюсь, в любви не преуспев. Так, не ведая покоя с давних пор, Терплю безвинно, видит бог, опалу и позор. Любимою гоним, Места я себе не нахожу. Ничуть но рад я женщинам другим. Пускай судачит злая спесь: Мол, на словах влюблен, притворством знаменит. В моей любви я, грешный, весь. Лжец клеветою самого себя чернит. В жизни я не ведал никаких утех: Гонимому не суждено завоевать успех. Останусь ни при чем! Хоть бы милая вознаградила Одним-единственным счастливым днем! Благословенна ты, жена! Пречистым именем любуются уста. Другие меркнут имена, Когда сияет нам такая чистота. Умолкает посрамленная хвала. Не знает горя тот, кого другим ты предпочла. Томиться мне доколе? Вдохновлен тобою целый мир. Неужто нет мне в этом счастье доли? Два помысла в моей груди Ведут без устали борьбу между собой. Один взывает: «Снизойди! Умерь свой дивный блеск, совпав с моей судьбой! А другой взывает: «Ярче засверкай, Любому рыцарю суля недостижимый рай!» Пусть мне страдать и впредь! Я ценой паденья твоего Тобою не хотел бы завладеть. Когда служил я столько лет И претерпел такое множество обид, Что делать, если счастья нет, Как быть мне, если я любимою забыт? Если обвинят меня в притворстве снова, Клеветнику дадут отпор и песнь моя, и слово. Других не знаю слов, Кроме тех, что в сердце у меня. Моя судьба — мой неумолчный зов.

* * *

Блаженная моя печаль Вблизи моей любимой так помолодела, Что мне трудов моих не жаль, Хотя впустую все: и помысел и дело, И нет страданиям конца, И остается только ждать желанного гонца. Жизнь за нее отдать я не премину. Когда мне впредь не преуспеть, Согласен хоть сейчас я на кончину. Наверно, знают все на свете, Что я из-за любви терплю такое горе. Не откажите мне в совете! Пока я жив, побыть бы у нее в фаворе! Я жалуюсь лишь потому, Что я перед любимой прав и вряд ли я пойму, Зачем непостоянные в почете. Дай бог влюбиться вам в нее! Тогда меня скорее вы поймете. Что посоветует мне друг? Как мне сподобиться желанного успеха? Не чтит она моих заслуг, Как будто бы любовь и жизнь моя для смеха. Я поневоле убежден В том, что до гробовой доски не буду награжден. Владычице внушая омерзенье, Узнал я не со слов чужих, Что значит стыд, что значит невезенье. Язвительная болтовня Меня, затравленного, мучает годами. Вопрос преследует меня: «Скажи нам, сколько лет прекрасной этой даме? Не так уж, видно, молода Красавица, которой ты пожертвовал года». И за какое только прегрешенье По милости любви моей Терпеть я должен это поношенье? Нет, значу я не так уж мало Для госпожи моей, но каково притворство! Смягчиться бы ей для начала, И верх над ней потом возьмет мое упорство. Ценой неимоверных мук Ей доказать бы я хотел, что я надежный друг. Пусть не дано достигнуть мне блаженства. Как разлюбить, как позабыть Пленительные эти совершенства? Когда бы только знать мне точно, Чего желает своенравная царица! По долгу службы беспорочной Душой и телом рад бы я преобразиться. Уж я ли не на все готов? Прилечь бы с нею, наконец услышав нежный зов! Понравится — так вечно будем вместе, А не понравится — ну что ж! Докучный грех схороним честь по чести.

* * *

«Весна вернулась,— говорят,— И

все, что сердцу мило. Время жить на свете веселей. Пускай меня за грусть корят — Судьба меня лишила Радости единственной моей. Тяжко мне весеннею порой. Тот, кто ни разу не грустил, мой друг — в земле сырой, Моих желаний господин. Нет, никогда не ведал свет Столь тягостных утрат! На целый мир был он один. Мне, бедной, мысль была сладка О том, что вечно в нем Счастью моему цвести дано. Теперь грызет меня тоска И по ночам и днем. На земле мне жутко и темно. Зеркала лишился белый свет. Где радость глаз моих? Загублена в расцвете лет. И нечем жить моей весне. Сказали «мертв» — и до сих пор Бушует в сердце кровь, Захлестывая душу мне. Зимой и летом, день и ночь Печалюсь я с тех пор, Как скончался мой любимый друг. Никто не в силах мне помочь. Осиротел мой взор. Истерзал мне сердце злой недуг. Горько плакать буду весь мой век. Тот, кто меня утешить мог, веселый человек, Оттуда не придет назад. Таков господень приговор. Достойнее гостей У райских не бывало врат».

* * *

Говорить бы смело Мне с красавицей моей: «Жизнь мне надоела. Мученика пожалей!» День за днем служу в надежде На будущую благодать. Возрадуется тот, кто был печален прежде. Привлеченный вестью О такой прекрасной даме, Что владеет с честью Несравненными дарами, Убедиться мог я сам: Соперницам удастся вряд ли Хоть малость повредить подобным чудесам. И любовь и счастье — Все, что мне на свете мило,— У нее во власти. Только бы вознаградила! Мой рассвет, моя заря Навеки в сердце у меня. Другим на зависть царствует, животворя. Редко, к сожаленью, Она слышит мои речи. Моему моленью Слишком боязно при встрече. Молча перед ней стою, Как будто все слова забыл. Вместо меня кто выскажет любовь мою? Разве не пристало Мне спросить у госпожи: «Милость? Гнев? Опала? Откровенно мне скажи, Чтобы свой удел я знал». Кто на такой вопрос решится, По-моему, достоин всяческих похвал.

* * *

Что влюбленному страдальцу мой совет, Когда меня замучила тоска! Только тот, кто занемог от горших бед, Меня бы принял за весельчака. Дивная и злая власть! Я жалуюсь, я негодую, Но даже в бешенстве не смею женщин клясть. Слишком редко доводилось быть мне с ней. Роптать мне постоянство не велит. Пусть на сердце год за годом все грустней, Пусть нет лекарства от моих обид, Говорю от всей души: Прекрасных дам грешно порочить! Нет, я не злоязычник. Дамы хороши. Жалобы смешны, напрасны укоризны. Лишь верной службой даму тронуть можно. Эти гордые прелестницы капризны. На сердце у меня всегда тревожно. Награждать бы нужно тех, Кто верен и красноречив, Как я, не ведающий никаких утех. В чем бы ни был я пред нею виноват, Подобной кары я не заслужил. Никогда не получаю я наград, Хоть голову бы я свою сложил. Кто страдал подобно мне! Едва размыкаю тоску, Меня заставит госпожа страдать вдвойне. Жалуюсь, глупец, под гибельным ударом, А госпожу мою винить не смею. В сердце я ношу владычицу задаром, Пожертвовав надеждою моею. Не воздам ей злом за зло. Иначе жить я не могу. От постоянства моего мне тяжело.

* * *

Ею жил я столько лет. Денек бы мною пожила она! Волосы меняют цвет. Вот вся моя награда — седина. Жалуюсь я, поседев. На милость не пора ли ей сменить неправый гнев? Я бы службой пренебрег, С ней распростившись, был бы я таков. Жизнь мне без нее не впрок. Не сбросить мне вовек моих оков. Слабость я свою кляну. Женою побежденный, оказался я в плену. Разорив мой дом дотла, Смиренных чувств моих не пощадив, Злая мигом отняла Мой разум, честь мою, все, чем я жив. Пусть попробует в ответ Сказать, что это я не прав, что доказательств пот! «От проклятий толку мало. Не смеет он задеть меня всерьез. Мне бояться не пристало Упреков, обвинений и угроз. Красоту не побороть. Сильнее всяких войск моя пленительная плоть». Если ветреница мнит, Что я возненавижу страсть мою, Этих не стерпев обид,— То в сердце я надежду затаю, Для служения рожденный. Перестрадав свое, утешусь я, вознагражденный.

* * *

Госпожу я заклинаю столько лет: «Смилуйся ты надо мной!» Ей до жалобных молений дела нет. Я готов любой ценой Самый трудный выполнить приказ. Кто бы в мире меня спас От моих влюбленных ненасытных глаз! Если бы нашелся умный человек! Он бы мне в беде помог. Неужели мне томиться весь мой век? Как ответ ее жесток! Госпоже служить я дам обет. Самому себе во вред Клятвам верен я, пускай надежды нет! Уличен людьми в обмане гнусном, Я сгорел бы со стыда! Жалобе моей, моим напевам грустным Кто поверил бы тогда! Сам себя судить я буду строже. Сам я знаю: лгать негоже. От подобного греха избави боже! Вряд ли в мире есть любовь сильней моей. Преданнее нет сердец! Кто сказать посмеет: «Мне она милей!» — Тот расчетливый хитрец. Видит бог, как мне всегда была Госпожа моя мила. Что весь мир! Была бы госпожа цела! В ней моя награда, слава и почет. Лишь любовью рыцарь жив! Что, если моя любимая умрет, Радости меня лишив? Ей понять бы надо в свой черед, Что меня тоска берет. Острой болью прерван гордый мой полет.

* * *

Много суетных утех. Истинная радость, как всегда, на миг. И, конечно, смех — не смех Для того, кто в жизни счастья не достиг. Прежде был я весел день и ночь, До забав я был охоч. Веселиться мне теперь невмочь. Стражду по своей вине. Сам себя признал я перед ней виновным. Госпожа сказала мне, Что, мол, нет конца моим делам греховным. У нее в глазах такой укор, Что я сам не свой с тех пор. Слишком строг подобный приговор! Сколько лет я ей служил! Госпожа не хочет знать заслуг моих. Сколько песен я сложил! Госпоже моей как будто не до них. Я ли не был праведен и смел! Жизни я не пожалел. Видите, как сладок мой удел! Все напрасно: стыд и гнев. Я схожу с ума. Не писан мне закон. Госпожу мою узрев, Я, непостоянный, был навек пленен. В мире не проложено дорог, По которым бы я мог Убежать от злых моих тревог. Навсегда любовь со мной. Я любовь мою чужому не отдам. Нет, не для меня покой. Буду жить, как жил я, с горем пополам. Видит бог, мне в мире ни одна Так не нравилась жена. Лишь бы мне она была верна!