Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Гильем IX

* * *

Пускай забуду я все дни другие, Сладостный день в моей памяти вечно, Когда впервые черты дорогие Увидел я и полюбил сердечно. Себе на благо и ей не во вред Впервые в жизни увидел я свет. Ей повинуюсь я, покорный богу. Я вышел на счастливую дорогу. Часа блаженного я не забуду. От восхищенья собой не владею. Благодаря какому только чуду Наедине я беседовал с нею? Но вдохновению душу открыв, Вознагражден я был за свой порыв. Прекрасную вознагради ты, боже! Такой венец мне всех венцов дороже. В разлуке с ней мое грешное тело, А сердце верное с ней, как вначале. Пусть будет все, как милая хотела. Ей жить и жить, прогнав мои печали. В ней моя радость, в ней моя тоска. Везде и всюду мне она близка. Отрадной верности я не нарушу. Храни ей, Господи, тело и душу!

* * *

«Зимой тебе утехи нет, Когда ты слишком любишь летние цветы. Хороший

мне дают совет: С любимым лежа, не боишься темноты. И если птицы не поют, В объятиях найди приют. Мои давнишние сомненья тут как тут. Вести хотят со мной игру Дна рыцаря, но что сказать могу двоим? Обоих я не изберу, А если одного, то как мне быть с другим? Решать мне нужно бы смелее, Кто мне дороже, кто милее. А как решить, обоих рыцарей жалея? Нет, мне советы не нужны. Я ведаю сама, кого мне награждать. Его заслугам нет цены. Мой рыцарь не устал служить, устал он ждать. Что, если, к моему стыду, Блаженства с ним я не найду И вместо рая мы окажемся в аду? Всего, чем только бы могла Отвагу преданную наградить жена, Достойны славные дела, Которыми я так была поражена. Горжусь возлюбленным таким, И чем нежнее он любим, Тем сладостнее сердцу властвовать над ним».

* * *

Я теперь не слишком рад, Когда друзья мне говорят: «Сходим, Гартман, к дамам, К благородным самым!» Оставят пусть меня они, И к дамам пусть идут одни. В глазах у знатных этих дам Так жалок я, что стыд и срам. И я бы даму полюбил, Когда бы дамам был я мил. Коль знатных я не стою, Утешусь я с простою. На белом свете их не счесть. Покладистые всюду есть. С какой же стати к знатным лезть? Простых готов я предпочесть! Был и я когда-то глуп, И словеса слетели с губ: «Ах, госпожа! Я стражду. Утолите жажду!» Ответом был мне взгляд суровый. Не говоря худого слова, Лишь в ту рискну влюбиться снова, Что и меня любить готова.

* * *

Привет прощальный мой собрату и соседу. Поклон мой вам, друзья и господа! Меня спросить хотите вы, зачем я еду? Откроюсь вам без ложного стыда. Любовь меня взяла в полон, и дал я ей обет: По вольной воле буду я покорен ей во всем. Она велит, и я иду святым путем. Кто клятву не сдержал, тому спасенья нет. Иные хвастаются доблестью своею. Слова, конечно, громче славных дел. Но кто послужит ей, как я служить умею? Вот на такого я бы поглядел! Лишь тот воистину любил, кто родину свою Покинул волею любви, отважный паладин. Будь государь мой жив, на что мне Саладин! По мне бы лучше умереть в родном краю. Ты, миннезингер, не надейся на удачу. Загубишь песнь безумием своим. Я хорошо пою, слов даром я не трачу. Пою, пока люблю и сам любим. Тебя не хочет знать любовь. Тебя влечет мечта. Морочит, ластится, манит, безумного дразня. Всем предпочла моя желанная меня. И в песне и в любви я не тебе чета.

* * *

«Тебе хотел бы, госпожа, Достойный рыцарь послужить. Твоей наградой дорожа, Готов он сердце заложить. Он был бы рад все это лето провести, Покорствуя тебе и у тебя в чести. Привет послала бы со мной! Всегда на сердце веселей, Когда хороших ждешь вестей». «Я службой верной не гнушаюсь. Однако рыцаря чужого Вслух я приветить не решаюсь. Гонец! Мое запомни слово: Он мне чужой, а как чужого я приму? Другие, может быть, благоволят к нему. Пока не лучше ли, гонец, мне дать уклончивый ответ? И не привет и не запрет...» Не знаю, могут ли завлечь Красавицу мои слова? Дождусь ли я желанных встреч, Не преуспев ни в чем сперва? Пусть буду счастлив я, пусть буду я несчастен, Я над моей любовью более не властен. Не даст уехать мне любовь, которая меня сильней, И я во всем согласен с ней. Когда не знать, не ведать мне Свободы на своем веку, Самовластительной жене Вознаградить мою тоску Придется радостью, которую она Способна даровать мне, грешному, одна, Мои заслуги оценив, мои тревоги разогнав, Признав, кто прав и кто не прав. Иные люди говорят: «Любовь такая — тяжкий грех!» Неправда! Этот пламень свят! Любовь отрадней всех утех. Блажен, кто преданно любил, кто честен был. Любовь иначе не любовь: преступный пыл. С любовью несовместна ложь. Любовь без чести и стыда Мне будет мерзостна всегда.

* * *

Почему-то мы грустим, Будто темен белый свет. Сколько лет и сколько зим Наслажденья нет как нет. Между тем кругом луга Зеленеют и цветут. Весна всему живому дорога. За хорошие дела Вправе рыцарь ждать наград. Верным рыцарям хвала! Верный верному собрат. Горше в мире нет судьбы, Если губы дорогие Ответа не дают на все мольбы. Если женщина верна И сомнений в этом нет, Мне нужна она одна. Без

нее не мил мне свет. И когда я так любим, Ни на шаг не отойду, Привязан к ней служением своим. Пусть она меня корит, И не чтит моих заслуг, И со смехом говорит, Что, мол, ей не нужен друг! Обижаться мне грешно: Мой мучительный недуг Однажды вылечить ей суждено. Я наградам был бы рад, Только честь всегда была Мне дороже всех наград. Если добрые дела Худо вознаграждены, Нехристь постыдился бы Подобной непростительной вины.

ВОЛЬФРАМ ФОН ЭШЕНБАХ

* * *

«Вот сквозь облака сверкнули на востоке Пронзительные когти дня. На вид они в рассветном сумраке жестоки,— Напоминанье для меня О том, что рыцарю пора. Расстаться надобно двоим. Я к ней впустил его вчера. Меня пленил он мужеством своим». «Ты песней прогоняешь радость мою, страж, И накликаешь злую муку. Ты никогда мне всласть натешиться не дашь, Чуть свет сулишь ты мне разлуку. Ах! Не тревожь ты госпожу! Слуга мой верный, ты не пой, И я тебя вознагражу. Пускай со мной побудет милый мой!» «Ты, сладостная, отпусти его скорей! Смотри: настал рассветный час. Втайне любовью ты дари его своей, Чтоб жизнь свою и честь он спас. Он доверяется мне сам. Его к тебе я ввел в ночи. Ты потеряла счет часам, Так поцелуи были горячи». «Пой, сколько хочешь, лишь оставь его ты мне! Постылой песнею своей Напоминаешь ты о ненавистном дне. Вовек не видеть бы лучей, Которые всегда некстати. Едва забрезжит этот свет, Ты вырвешь из моих объятий Мою любовь, но не из сердца — нет!» Вспыхнул день в окне, тревожней страж запел «Прекрасный рыцарь! Уходи!» Одуматься бы ей, пока любимый цел. Но перси льнут к его груди, И в нем проснулся прежний пыл. Хоть голос песнею сорви! По всем статьям он рыцарь был И на прощанье отдал дань любви.

* * *

Твой скорбный плач над нами Всегда бывал утрами Горчицей после меда: Когда звезда восхода Встает сквозь мрак, Любовное свиданье Закончить расставаньем Даешь ты знак. Уж лучше, сторож, помолчи, Все ведомо и так. Кто это знает или знал, Кто сам с чужой женой лежал, Надеясь на охрану,— Как я, он скажет: рано Заканчивать свидание,— Уж в этом мне поверьте — Дня надобно дождаться. Ему ль бояться Угрозы смерти! Он к ней готов заранее. Такую сладость нам дает Лишь прелюбодеяние.

* * *

В пору майского цветенья Звуки старых птичьих песен Вновь по-юному свежи. Я весенние виденья Превращаю в песнопенья И не жду, не жду награды От высокой госпожи! Я пою, а птичий хор В середине лета смолкнул, Не слыхать его с тех пор. Напоенные росою, Чистым блеском и сверканьем, Обновляются цветы. Хор лесной поет весною, Чтобы песней убаюкать Всех птенцов до темноты. Не заснет лишь соловей: Я опять стою на страже Ночью с песнею своей. Я хочу найти отраду У моей прекрасной дамы, Умоляя госпожу: Дай за службу мне награду, Я тебе служил исправно И до смерти дослужу... Пусть утешится певец, Чтобы жалобе столь длинной Наконец пришел конец. Помогла бы, снизошла бы! Если только ты захочешь Мне помощницею быть, Вмиг печаль моя убудет, И мольбой своею страстной Цель свою смогу добыть. Милый образ мне велел, Чтобы я, как ты прикажешь, Дольше иль короче пел. Дама, высшее созданье, Твой прелестный гнев лишает Многих радостей меня. Заслужу ли состраданье? Только слово молви нежно, От тоски меня храня. Скорбь мою ты отпугни, Чтобы мужеством веселым Я твои наполнил дни.

* * *

«Сквозь дали, сквозь туманы — Бушует дождь иль вьюга — Ищу, в окошко глядя, Возлюбленного друга. Напрасно: никогда он Ко мне не возвратится. И за любовь, как видно, Глазам моим придется Слезами расплатиться. И снова возвращаюсь На башню от окошка: Я на восток и запад Опять гляжу сторожко, Ищу того, кто сердце Уже давно тревожит. Не «юною девицей», А «старою старухой» Любовь назваться может. Плыву я по теченью. Волн покоряюсь воле, Просматриваю дали На тридцать миль и боле, Жду, что благие вести Услышу я в округе И горе позабуду, Навеки успокоив Тоску о милом друге. Куда ушло веселье И с гордостью что сталось? Во мне от них обоих Одно «увы» осталось. Отныне суждено мне Узнать одно страданье. Но верю — хоть он скрылся, Тоска его пригонит И страстное желанье».