Полное собрание сочинений в трех томах. Том 1, Мольер Жан-Батист

Полное собрание сочинений в трех томах. Том 1

на обложку

Мольер Жан-Батист

Шрифт:

Донья Эльвира.

Ну? Что вы скажете?

Дон Гарсия.

О, я скажу, принцесса, Что счастья предо мной задернулась завеса, Что преступленье я великое свершил И ненависть навек за это заслужил…

Донья Эльвира.

Довольно! Знайте же, что если я решилась, Чтобы письмо мое пред вами очутилось, То — бог свидетель мне — лишь только для того, Чтобы теперь навек отречься от всего, Что там написано. Прощайте!

Дон

Гарсия.

О! Куда вы?

Донья Эльвира.

Туда, где вас не будет.

Дон Гарсия.

Боже правый! Ах, сжальтесь, сжальтесь же, принцесса, надо мной! Безумная любовь одна всему виной. Ведь если б, увидав письмо, я был спокоен, Я б порицания был более достоин. Ведь тот, кто страстно так, безумно так влюблен, Мученьям ревности невольно обречен. Ужель ценили б вы любви моей волненья, Когда б записке той не придал я значенья, Не содрогнулся бы при виде этих строк, Которых смысл мог быть столь для меня жесток? Скажите сами вы: ужели есть сомненье, Что всякий бы письмом введен был в заблужденье? Ужель тому, чем все так были б смущены, Мог не поверить я?

Донья Эльвира.

Могли бы и должны. Или того, что вам недавно я сказала, Чтоб ваш рассеять страх, все ж оказалось мало? Другой бы смело все доносы отвергал, Хотя бы целый мир Эльвиру обвинял.

Дон Гарсия.

Чем меньше стоишь ты блаженств обетованных, Тем тягостней наплыв предчувствий непрестанных, Тем в счастие свое труднее веришь ты, Как в призрак сладостный несбыточной мечты, И, чувствуя, что я вас вовсе недостоин, Встревожен вечно я, я вечно беспокоен. Я думал: так как я властитель над страной, По принуждению лишь нежны вы со мной, Что допустили вы меж нами эту близость…

Донья Эльвира.

Могли ль предположить во мне такую низость? Меня ль в притворстве вы могли подозревать, И мне ль угодливость рабыни проявлять? Мне ль чувству изменить? И раз я в вашей власти, Прикидываться мне ль охваченной к вам страстью? Меня не соблазнит победный ваш венок. Вы смели бросить мне в глаза такой упрек! Так знайте же: никто во всем подлунном мире Не в силах предписать унизиться Эльвире. И если я была вам предана душой — Что было, вижу я, ошибкой роковой, — То ныне к вам одно презрение питаю. Всей вашей славою себя я не прельщаю. И я сумею вам отныне доказать, Что низости во мне вовеки не сыскать.

Дон Гарсия.

О да, виновен я, и нет мне извиненья, Но все ж, прекрасная, молю у вас прощенья! Молю у ваших ног во имя той любви, Которая зажгла огонь в моей крови С такою силою!.. Нет никого на свете, Кто тяжко так страдал, как я, в минуты эти. Но если этот гнев не может быть смягчен И я на ненависть отныне обречен, То пусть тогда удар меча из состраданья Меня освободит от этого терзанья. Коль ненависть к себе я буду видеть в вас, Ужель смогу прожить я хоть единый час? Раскаянье томит меня тоскою жгучей, Мой светлый небосклон затмился грозной тучей, И стая коршунов уж носится под ним И злобно тешится страданием моим. Принцесса! Жду от вас последнего решенья: Коль нет отныне мне надежды на прощенье, То есть в моих руках мой неизменный меч, Чтоб жизнь несчастного у ваших ног пресечь. И я бы счастлив был, пред вами умирая, Когда бы знал, что кровь течет моя, смывая То преступление, которое свершил Лишь потому, что вас безумно я любил; Что если вспомнить вдруг вам обо мне случится, Презрением ко мне ваш взор не омрачится… Вот все, о чем теперь я смею умолять.

Донья Эльвира.

Жестокий человек!

Дон Гарсия.

Чего я должен ждать?

Донья Эльвира.

Должна ль, скажите, я вам даровать прощенье, Чтоб снова заслужить такое оскорбленье?

Дон Гарсия.

Ужели может тот, кто любит, оскорбить? Ужель порыв любви не следует простить?

Донья Эльвира.

Поступка вашего любовь не извиняет.

Дон Гарсия.

Она лишь пламень свой открыто проявляет. Чем пламенней любовь, принцесса, тем трудней…