Полное собрание стихотворений

Кленовский Дмитрий Иосифович

578

Когда забуду вас и старой позолотой Сойдет с моей души последняя любовь, Мой одинокий дом очнется от дремоты И старые друзья в него вернутся вновь. И станут дни мои такие же, как прежде, Благословенные и творческие дни. И только сестрам двум - Сомненью и Надежде Закрыт останется мой тихий дом одним. Затем, что, дерзкие, они со мною вместе Прошли мой темный путь по медленной земле, Смотрели за меня в глаза моей невесте И руки по ночам держали на челе. Они виновники моих слепых скитаний, Напрасной нежности и жертвенных измен, И будет только здесь, на этой новой грани Убит их вековой, их неизбывный плен.

579

Была весна и звон пасхальный Так нежно вторил той весне! Как

быстро из чужой и дальней В те дни ты стала близкой мне. Я помню вечер сладкой муки - Впервые приоткрытый храм. Ты подарила только руки Моим трепещущим губам. А после сладко и неспешно Уста послушные твои От чистых ласк до самых грешных Мне рассказали о любви. Ночей опаловые луны В твоих глазах сияли мне. Мы были радостны и юны В той юной, радостной весне! Но ты ушла. Проходишь мимо, Забыла, чем жила вчера, И с новым, нежным и любимым, Повторишь наши вечера.

580

Вечера мои без подруги Так размеренны и просты. Бродит память в заветном круге, Не дотрагиваясь до черты. Не даю к незакатным далям Возвращаться ее шагам, - Все равно мы и там причалим К неожиданным берегам. И мне легче не быть крылатым В неизменном, в знакомом, здесь, И я знаю - не виноваты Променявшие гимн на песнь. Если я и живу на свете, То, наверное, для того, Чтобы верить, как верят дети, И не требовать ничего. Если ж буду иным и смелым, Отойду от простых дорог - Остановит моим же телом И моей же любовью Бог. Надо жизнью прожить земною От начала и до конца, Целоваться и петь весною, А зимою глядеть с крыльца. Надо раковиной жемчужной Прирастать к золотому дну, И совсем, ах, совсем не нужно Торопиться в свою страну.

581

Бывают дни суровее других, В них вся тоска и все безумье скрыто, И медленно проходит через них Туманный образ той, что не забыта. И для нее я их не тороплю, Звенящие не обрываю струны, Даю опять седому кораблю Изведать ночь и гневные буруны, И прихожу, обрызган пылью вод До новых бурь опять совсем спокойный, И в общем хоре голос мой поет Опять, на миг, размеренно и стройно.

582

Уже пчела жужжит над виноградом И лиловеет меркнущая даль… Возьми мой голос - мне его не жаль, Мою улыбку - мне ее не надо. И только сердце мне мое верни, Чтоб услыхать еще его биенье, Пока листва томительным паденьем Не заглушит труды мои и дни.

583

Не сохранят его мечты Ни ваше маленькое имя, Ни ваши белые цветы, Что были только полевыми. Он к нам пришел для ярких лат, Для песен о Прекрасной Даме, Для замка пышного, где сад Цветет нездешними цветами. И пусть не знает он, что Вы Лишь до заката чародеем В ту барышню превращены, Что розовеет и робеет.

584

Я ведаю минуты сожаленья О промелькнувшем, милом и земном. Мне снятся рощи, мирные селенья, В одном из них - мой отсиявший дом. И на его покинутом пороге, В лучах зари, что я не смог сберечь, С руками, обнаженными до плеч, Любимая, что, дав, отняли Боги.

585

Я молодость свою переживу, Она уходит, нежная и злая, Едва примяв высокую траву. Ты в этом виновата, дорогая! Ее судьба сплелась с твоей судьбой, Я потерял ее - тебя теряя. Она уходит следом за тобой, И как с тобою, я прощаюсь с нею, С последнею, напрасною мольбой… Я ничего другого не имею.

586. Память

Все прошло - моря, поля и страны На положенном тебе пути. Знаешь сам: все ясно утром рано, Вечером - дороги не найти. И недаром шла с тобою рядом, - Будто бы совсем и не нужна, - Девочка с лукавым, быстрым взглядом, Не сестра тебе и не жена. Вот и нынче, как невеста, в белом, Бродит

по коврам истлевших дней, То к огню усталым никнет телом, То опять цветы в руках у ней. Скоро вырастет совсем большою, Станет в ночь одну твоей женой, Не расстанется тогда с тобою, Не уступит больше ни одной. …Не тобой ли, память, не тобой ли, Белокурая моя жена, Светлою такой, желанной болью Боль другая предупреждена. В дни, когда слепые ранят стрелы, Неживые шелестят цветы, Только ты ко мне приходишь в белом И в глаза целуешь… Только ты. Наш союз и радостен и прочен, Никому его не расплести. Знаешь ли, я не скучаю очень Обо всем, утраченном в пути. Ноги, точно ангелы, крылаты. В сердце примиренье и покой, Ведь по-новому светло и свято Возвращенное твоей рукой. Знаю, в миг, когда не станет силы Отклонить слепое острие, Отойдешь, чтоб всем, отныне милым, Принести прощение мое.

587

Я ничего не помню из былого Лишь иногда растает синева, И то всплывут, то исчезают снова Скалистые, крутые острова. Вверху гремят безоблачные громы, Внизу струится пенный бег валов, И огоньки плывут по ним, ведомы Мистическою розою ветров.

588. Брату

На византийском берегу Ты в горькой праздности живешь, Не чуя новую судьбу, Земли прерывистую дрожь. Ты говоришь издалека На милом, старом языке, И как цветок твоя тоска В твоей протянутой руке. А я, безумьем заклеймен, Очерчен огненной чертой, Я вижу страшный, вещий сон, Сливающийся с пустотой. Но в нем - прыжок в грядущий день, Но тайна будущего в нем, Но он - священная ступень В огонь, сжигаемый огнем. И помни: для тебя миры Не будут медлить ни на миг, Ты зван на звездные пиры, Твой жребий страшен и велик. Мой милый брат, мой нежный враг, Ты в жизнь вошел, чтобы идти. Смотри: уже на небе знак Горит для медлящих в пути. Истлеет царство тишины, Мятежный возглас прозвенит, И ветер из моей страны Осыпет розы на гранит.

589

Меня оставил ты под деревом познанья. Ты дал мне в должный час коснуться жарких уст, И древним подвигом великого изгнанья С тех неизбывных пор мой строгий жребий пуст. Как много страшных раз от каменных окраин Вставала, медлила и падала луна. Как много страшных раз во мне прополз мой Каин И Лотова судьба томила, солона. Я помню молний блеск и тяжкие скрижали, Я помню бой трубы и камня на заре. Царицы Савские в руках моих дрожали И вяли лилии в Саронском серебре. Но строгие мужи уже пророчат время Иного подвига и радости иной, И вот уже звезда восходит в Вифлееме, Залогом моего прощенья, надо мной. Рождение мое! От Бога и от Девы! Тебя ль не назову я именем твоим. Под мерный хруст вола, в душистых яслях хлева Так сладко слабым быть и маленьким таким! Но где-то в глубине дремотного сознанья, Еще неясные, встают и шелестят, На небе огненном ломая очертанья, Оливки пыльные - мой Гефсиманский сад. О, только в том саду, то знаю я, впервые Земного странствия расколется звено, И будет молнией сквозь вихри огневые Сознание мое впервой опалено. И только мной одним решится в то мгновенье, Восстать ли навсегда иль пасть моей судьбе. О, дай мне, Господи, пред чашей искупленья Словами теми же вручить мой дух Тебе. Чтоб, смертью смерть поправ, от рокового лона, Где обреченные теряются пути, В неисчерпаемость дальнейшего закона Осуществленною любовью прорасти!

590 

Замужние женщины в Индии рисуют на лбу алый кружок - знак скромности и супружеской верности.

Одна

Алый кружок на лбу, верности знак, не будет Тем, кого полюблю, верный сулить удел. Слишком мои уста, видишь ли, были алы, Слишком любила я их приближать к другим. Друг не лучше ль они мертвой, холодной краски? Тот, кто раскроет их, - гладкий найдет цветок. Не предпочтет никто, знаю, во всем Пенджабе Алый кружок на лбу алым моим устам!