Полное собрание стихотворений

Кленовский Дмитрий Иосифович

Флейты Апреля и Сентября. II

Отдохновение

Я долго оживлял свирелями моими Веселый пеизаж кустов и влаги синей. Мое дыхание, послушное перстам, И водам подражало, и листам, И перешептыванью ветерков лукавых. Но цвет акаций горек мне, и травы Горьки, и терпкие часы и дни, И то, что было призраком любви; И зреет в медленных закатах и рассветах Жизнь золотых плодов, дающих тот же пепел. И лица одинаково бледны, В воде ль они в слезах отражены, Иль в зеркалах высоких в смехе ярком. Эмалью ламп, как медью рукояток, И точно факелом - стеблем цветка Утомлена

и ранена рука. И, не изведавшие труд дороги, Уже в крови измученные ноги… Все вечера всем душам грусть дают. Закаты небо, точно город, жгут, В холодных статуях еще живут богини, Свирель из тростника тяжеле шпаги длинной, И не венец ли тех же самых грез - Сорвать ли ветку пальмы или роз?

Охранительница

Сон белых лебедей на дремлющей воде, Дыханье ветерка на тростниках в пруде, Аллея - к вечеру с опавшими листами, Фонтан из мрамора с певучими струями, Ступени лестницы, дверь с маленьким ключом, Сквозящий меж больших деревьев дом, И ты, склоненная над пряжею своею, - Все это: сад, деревья, глубь аллеи, Что было радостью, что было нашим днем, - Смех ветра, сон воды, густых ветвей излом, И золотыми ножницами, мерно, Тобой отрезанные нити верных Часов, - они в твоих ведь умерли руках!
– Ничто не изменилось…; ключ в дверях Ржавеет; ветви ив застыли в ожиданьи, Спят лебеди, фонтан медлительней в журчаньи, И в мраморе листвой заметена вода… Но меж деревьев дом светлеет, как тогда, Затем, что прежде чем покинуть для скитанья Крыльцо, которое ведет в Воспоминанье, И навсегда уйти во мрак лесных дорог - Я лампу близ тебя вечернюю зажег.

Пасторальный медальон

Усталый ветер дал свою свирель фонтанам, Что медленно поют в густой тени каштанов Сегодня вечером. Под ними лето спит. Его блестящий серп о жатве говорит, Им не оконченной, и о созревшем хлебе. Безмолвная луна взошла на ясном небе, И, тенью белою склонясь у тихих вод, Тростинки тонкие неслышно Нимфа рвет. И я видал Тебя, одну из них, которой Известно, как сомкнуть навстречу ночи скорой, Чтоб тенью мирною рожденный день был тих, Свирели серебро с зарею уст своих.

Верные тени

С тобой, любимая, вошедшей в сновиденья Неясным обликом, что мог назваться б тенью, Когда б уже во мне не умер голос твой, Неразлучимые, всегда, везде со мной, Родные, близкие, друг перед другом стоя, Одно - с улыбкою, в слезах еще - другое, И говорящие друг с другом в тишине, - В сплетеньи дружных рук еще живут во мне Желанье Смерти и желанье Счастья… Свидетели, чью не избегну власть я, Во сне и наяву они всегда за мной Крадутся… И один из них стучит клюкой По плитам сумрачным, что кроются цветами, Как только лишь другой коснется их ногами.

Осенний час

Мой дом недалеко, за небольшим холмом. Тростинки смотрятся в мой тихий водоем, В час утра - голубой, и желтый - в час заката. Задета заступом, светло звенит лопата. День кончен трудовой, и заступ между плеч Горит, как добрый и прохладный меч. И капли светлые стекают с лейки мшистой. Моя дремота - тот цветок душистый, Которым в тишине сама собой она За горечь или сладость названа. Ложится тень. Тропа белеет меж кустами. Деревья клонятся, тяжелые плодами. Под гроздьями - лозы сгибается излом. А осень уж вблизи, за небольшим холмом. Она идет, и с ней придется над куртиной Лопату с лейкою сменить серпом с корзиной, И грозди срезывать, и стряхивать плоды, И видеть в зеркале чернеющей воды Спор ветра гневного с листами золотыми И

ласточки отлет, бегущей вслед за ними.

Ярмо

Я гнев твой догоню и гордость побежу: В фонтан, поющий мне, в который я гляжу, Улыбку глаз моих во встречном видя взоре, Я руки опускал, а ноги вымыл в море, И ветер мне лицо овеял, и я так Спокоен, как заря, что победила мрак, И чист ветрами, морем и фонтаном. Я догоню тебя и гнев сломлю упрямый. И, несмотря на медь твоих волос, на глаз Надменность, пламя уст и грудь, что быть могла б Достойным образцом для статуи Победы, Все древние труды у ног моих изведав, Певучей прялкою своей утомлена, Рукой, узнавшею укол веретена, Ты будешь на полу играть смиренно, днями, Из яшмы разноцветными камнями.

Призыв прошлого

Рука, коснувшись вас, как судорогой сжата, О, вазы из оникса и агата, В которых пепел свой таит любовь моя! О, урны скорбные, что взвешиваю я, Орнамент и узор улыбкой не встречая, О, прошлое мое, с которым я вдыхаю Все яды старые, чей сладостный бальзам Воспоминание вливает в вены нам, За каплей каплю медленно считая… И только их одних с ним вместе ощущая, Гляжу и вижу, там, в высоких окнах, Тень кипариса черного на розах.

Аллегория

Я в круглом зеркале, лицом к лицу с собой, Встречала, бронзовой гирляндой обвитой, Смех радости моей и смех моей печали, И так же я нашла ту, что мечты искали В словах моих, в шагах по вянущим листам - Во всем, что память повторяет нам И тишина внушает нашей тени. И вот уже опять меж бронзовых плетений Моими же глядит в мои глаза она. О, тайна странная - быть двое и одна, Испуганная я с испуганною тою! О, одиночество, где каждая одною Была, и чтоб себя увидеть подошла, И чтобы ближе быть одежды все сняла. И знаю я теперь, Сестра фонтанов чистых Улыбку навсегда моих очей лучистых, Вокруг которых слава уж сплела Гирлянду, что венком замкнется вкруг чела, И стоя пред собой, познавшею другую, Все дни мои судьбе как жертву приношу я.

После леса и моря

Мой дом - он так же тих, как в те былые дни, Когда желания и молодость мои Его покинули, но вот и возвращенье Мое уже зажгло сегодня лампу, тенью Обрисовавшую мой образ близ меня, Склоненный у камина без огня, В раздумьи тягостном и без привета старым Богам. Неверящий - я не взываю к ларам, Во мне уж умерли улыбки ваших уст, Богини, и очаг мой омертвелый пуст. И знаю я, видав все страны в мире целом, Что нимфа - женщина своим холодным телом, Что фавны - маски лишь, которыми смешат Нас карлики с копытами ослят, А в день, когда в ладье я плыл навстречу пенью Наяд, чья тихая судьба среди смятенья Казалась мне такой желанною судьбой, Я видел, как они кусались меж собой.

Реликвии

От жизни всей моей, от всей судьбы бездонной, - Душистой связки трав, судьбою расплетенной, Чья пыль и семена в годов грядущих тьму Развеяны уже ветрами, - ничему Не сохраниться здесь; и будущее лето Не будет даже знать, кто был на ниве этой Жнецом, которого сменяет жнец другой. Другой! Которому уж осень под лозой Тяжелый виноград румянит равнодушно, Который, вечеру своей судьбы послушный. Найдет среди травы, где лишь фонтан звенит, Ту урну скорбную, где серый пепел спит, Рукой, рассыпавшей его, не ощущенный, Да флейты две, лежащие скрещенно На маске восковой, чей взор угасший пуст Со стершейся почти улыбкой тонких уст.