Полнолуние для магистра
Шрифт:
Подсадив на плечо Сквикки, Лика нерешительно шагнула вперёд. Подсказывать дорогу? А она сможет?
Но большая гостиная, открывшаяся ей, оказалась знакома. И белеющий прямоугольник старого турецкого ковра, и овальный стол, и пара кресел у камина… И широкий коридор под аркой, уводящий в библиотеку. И лестница, ведущая на антресольный этаж…
— Сюда, наверх, сэр!
В свете плывущего перед ними огонька клубы пыли казались живыми. Но добраться до людей они не могли, оседая на стенах защитной сферы. Через каждые десять шагов Магистр оставлял очередной рукотворный светильник висеть в воздухе и сотворял новый, и вскоре их путь обозначился целой цепочкой огоньков. На тот случай, если придётся быстро возвращаться, вернее сказать — бежать, подумала Лика, но совершенно не испугалась. Их вёл Волшебник, а значит — бояться нечего.
— Направо, — подсказывала она. — Ещё раз направо…
— Осторожно, не подходите к перилам, Ангелика. Похоже, они держатся на честном слове.
— Спасибо, я вижу. Теперь вот в этот коридорчик, там будет небольшая лестница в пять ступеней, она упирается прямо в кабинетную дверь.
В этом коридоре почти не было пыли. И сама дверь… почти не пострадала от стремительного старения, поразившего весь дом. Магистр кивнул, словно отвечая на собственные мысли:
— Так я и думал. Центр стазисного плетения подпитывался здесь, от оксагона; старый маг до отказа напитал его собственной силой. Чем ближе к нему, тем сильнее чары. Потому-то башня и уцелела. Если дом состарился на десятилетья, то здесь прошло месяца два, не больше…
— О, нет! — вдруг охнула Сквикки. — Если так, то… Скорее, Старшая! Мои детки! Что, если они уже…
Не дослушав, Лика рванулась вперёд, едва не сбив с ног Магистра. Тот еле успел развеять защитную сферу и запустить вслед девушке четвёрку осветительных шаров.
Где-то в глубине комнаты послышался истошный писк. И вслед за ним…
— Мои детки! Птенчики мои!
Сквикки с шумом обрушилась рядом с плетёным креслом, нырнула под него — и клювом вытянула оттуда гнездо, которое они с Ангеликой-Младшей год назад наспех соорудили из шляпной коробки. Среди мягких лоскутов и обломков скорлупок барахтались, вытягивая шейки, три пушистых беленьких птенца, которых старательно успокаивал, оглаживая крыльями, вконец растерявшийся воробей.
Лика в волнении стиснула руки в замок:
— Не может быть! Не может такого…
На плечи ей опустились тёплые руки Магистра.
— Может, как видите. Эта комната упорнее остальных сопротивлялась общему старению; время начало ускоряться здесь лишь недавно. Малыши успели развиться, но вылупились только что.
— Откуда вы знаете?
Лике мудрено было разглядеть лицо Ричарда Уэллса с иного ракурса: обернувшись неловко, чтобы не стряхнуть случайно его рук, да ещё из позиции снизу вверх; но она успела заметить отразившуюся на нём целую гамму чувств. Благоговение. Искреннее облегчение. Озабоченность. Тревогу. Одним словом, всё, чего, казалось бы, не должно проявиться на этой вечно бесстрастной джентльменской физиономии. Он перехватил её взгляд, и в глазах его отразилось вовсе уж нечто новое. Нежность?
Но заданный вопрос требовал ответа.
— Пройди тут чуть больше времени — они подросли бы и… умерли от истощения.
Последние слова он произнёс едва слышным шёпотом покосившись на воркующую над птенцами Сквикки и её друга, до сих пор пребывающего в оцепенении.
— А сейчас?.. — поспешила уточнить Лика.
— Ваша кровь на платке, попав в центр защитного оксагона, влила в плетения бывшего хозяина новые силы; к тому же, теперь вы и сами здесь, внутри главного защитного узла. Какое-то время дом ещё продержится.
Что-то в этом оказывалось непонятным. Волшебник всё-таки не уверен в результате?
— Подождите. Почему — «какое-то время»? Разве всё не закончилось?
Магистр отступил на полшага. И смущённо украдкой глянул на свои руки, будто они только что сотворили без его ведома что-то не совсем уместное.
— Признаюсь, я не совсем уверен… У меня складывается впечатление, что враждебные нам чары не побеждены, но лишь подавлены. Временно. Мне трудно объяснить это, не пользуясь специальными терминами. Одним словом, очень похоже, что восстановление защиты окажется временным. К этому дому устремлены потоки магии, незначительные по силе, но их множество, и летят они со всех сторон, как мотыльки на свет. Пока что они сгорают, образно выражаясь, но если их поток не прекратится — рано или поздно подавят защиту массой, и тогда… Не хочу пугать, Ангелика, но всё может начаться сначала. Нам надо уходить, и как можно быстрее.
— Да. Да, конечно…
Окликнуть счастливую мать, обнимавшую пищащих птенцов, язык не поворачивался. Но всё же Лика шагнула к ней, присела на корточки.
— Сквикки, прости, но пора бежать. Здесь опасно.
Она подняла на неё замутнённые счастьем глаза.
— Что? Да, пора, детки ведь голодны… Лика, смотри, у нас два мальчика и девочка! Правда, они чудесны?
— Самые красивые птенцы на свете! — искренне ответила та. — Но, Сквикки, мне придётся взять гнездо на руки, а тебе опять немного посидеть на плече, иначе мне вас не унести.
— Нет-нет, ничего этого не нужно! У нас с самого начала был уговор со Старейшинами… Шикки, ты помнишь, что должен делать?
Стены кабинета завибрировали. Пол под ногами дрогнул. Что-то с грохотом обрушилось снаружи.
Магистр бросился к окну, рванул вниз раму. Не тратя время на нашаривание крюков, выбил ставни кулаком, по простецки. Прикрывшись от клубов пыли, проникших в помещение, выглянул наружу. Пробормотал:
— Похоже, обрушился портик над крыльцом. Там нам не выйти.
— Есть ещё чёрный ход, — быстро сказала Лика. — Сквикки, идём же?
Скроушка широко раскрыла янтарные глаза.
— Ты не слышала? Старейшины сказали: как только мы находим птенцов — сразу же, с того же места уходим в сон и связываемся с ними. Они нас вытащат к себе, чтобы больше никакого риска! Понимаешь? Мне нужно уснуть! И Шикки нужно, и деткам…
Она беспомощно оглянулась.
— А тут такой грохот! Шикки!
Выслушав сбивчивую скороговорку Лики, Магистр кивнул:
— Что ж, это разумное решение… Мне легче будет вывести отсюда вас одну, мисс. Пусть наши друзья уходят своим путём. А тишину я им обеспечу.
Широко развёл и свёл руки, негромко хлопнув в ладоши. Лике сперва показалось, что она оглохла. Но нет, всё так же отчётливо слышалось попискивание скроушат, хоть и не такое сильное, и взволнованное дыхание их родителей… Но весь остальной мир за пределами башенки словно умер.
— Да что с тобой, Шикки? — в отчаянии вскрикнула Сквикки. — Ты ранен? На тебя что-то упало? Почему ты всё время молчишь?
И в самом деле, с того момента, как шляпная картонка-гнездо была извлечена из-под кресла на свет, скроуха будто перемкнуло. До сих пор он так и пребывал в странном оцепенении, не сводя единственного глаза с птенцов. От окрика подруги он вздрогнул и очнулся.