Полнолуние для магистра
Шрифт:
Она вздохнула, уловив в его голосе раздражение. И даже просительно прикоснулась к его руке.
— Не сердитесь, пожалуйста. Знание — вот что правильно. Мне известно и о страшной смерти санитара Хаслама, и о том, что, скорее всего, он разыскивал меня, просто не знал, что я переведена во флигель… Да, это пугает. Но нельзя же просто закрыть глаза и сделать вид, будто ничего и не было! Зато теперь я догадываюсь, что кому-то сильно помешала; и, хоть не знаю, кому и чем, но буду осторожна. Потому-то я и спрашиваю о дедушкином доме. Не хочется привлекать лишнее внимание; меня ведь юридически ещё не существует!
Она говорила с таким
— Юридически? Это вопрос времени, каких-то двух-трёх дней, уверяю. В случае же встречи с представителями закона я удостоверю вашу личность, вот и всё.
— Так просто?
Он усмехнулся.
— Мисс Ангелика, не пройдёт и часа, как вы сами докажете нашему миру свои права, открыв дверь в особняк Оулдриджей.
Она вдруг побледнела.
— А если… не сработает?
— С чего бы это? Всё получится. Дом вас узнает, — сказал, как отрезал, Магистр. Говоря откровенно, он уже начинал сердиться. Боже упаси, не на собеседницу — на себя! Давно уже не случалось с ним подобного. Чтобы запланированный разговор пошёл совсем по иному сценарию? Безобразие! Чтобы он выпустил инициативу из рук? Стыд и позор!
Внезапно скроухи так и подскочили на месте и уставились в окно кареты янтарными глазами. В стекло стукнуло. Какая-то птаха, ударив на лету клювом, попыталась было зацепиться за раму, но лишь скрежетнула когтями, сорвавшись. Порывом встречного ветра её снесло в сторону. Но через несколько секунд птаха появилась вновь и тюкнула стекло, явно не случайно. Разразилась сердитым чириканьем и пропала.
«Вестник! — прошелестел в голове у Магистра голос Шикки. — Что-то случилось с доктором в очках!»
Ликины пальцы ещё хранили воспоминания о тёплом дружеском пожатии мужской руки, сердце в непонятной радости билось учащённо… когда в окно кареты громко бумкнулась какая-то посторонняя птаха. Да не просто бумкнулась — заверещала. Что-то вроде: «Большой док…» И её тотчас смело встречным ветром.
Ну да, стекло — не дерево, не удержишься, скользко…
Лика так и подскочила на месте от неожиданности и изумления. Она уже привыкла, что слышит скроухов, как людей, и что почти так же внятно, как скроухи, только со своеобразным порыкиванием, общается с ней малыш Тоби. Но чтобы простецкий воробей, хоть и лондонский, но ничем не отличающийся от худородного родича из деревни Ольховки, пищал человеческим голосом, да так сердито, будто все на свете ему должны? И, кстати, упёртый: появился снова, размахивая крылышками, что твой колибри, тюкнул клювом в стекло и заверещал:
— Большой человек-доктор в опасности! Помогите, кто мож…
И опять снёсся воздушным потоком.
В волнении, действуя на автомате, Лика ткнула наугад по какой-то выступающей на двери пипочке, расположенной почти там же, где в Леркином старом «Шевроле» находилась кнопка стеклоподъёмника. К великому её удивлению, оконная рамка дрогнула и ушла до половины вниз, почти как в «Авео», впустив в карету струю прохладного пыльного воздуха и уличные шумы. Запыхавшийся, злой, как чёрт, воробей, появившись в очередной раз, нырнул в образовавшуюся щель и кулем свалился девушке на колени.
— Доктор! Большой! В очках! Нож! Шея! Жи… Жи… Жив… — поперхнулся он собственным воплем. Отдышавшись, добавил напористо: — Помощь! Нужна!
Осев на хвосте, требовательно, снизу вверх, глянул на Лику. Мигнул глазками-бусинками:
— Что уставилась, дылда Светлая? Переводи! Вестника не видела, что ли?
Она сглотнула.
— А… Нет. Да. Не видела… Что?
В ужасе прижала ладони к запылавшим щекам. И свела рассыпанные слова в единую внятную строку:
— Большой доктор в очках напоролся на нож, но жив, так? Боже мой, неужели его ударили ножом?
В этот раз подскочил на месте Захария Эрдман и уставился на неё с безумным блеском в глазах:
— Профессор? Что с ним?
— Чьё-то проклятье, — тихо повторила вслед за растрёпанным воробьём Лика. — Или приказ. Жив. Нужна помощь… Как же так?
Рука Великого Магистра метнулась к сигнальному шнуру. Снаружи цыкнул на лошадей кучер, карету тряхнуло. Заскрежетали по мостовой тормознувшие колёса.
Захария подхватился с места.
— Я должен сейчас же бежать…
Заполошно дёрнул на себя дверную ручку, но Уэллс пресёк его попытки властным окриком:
— Сидеть!
— Но я…
— Конечно, должны быть рядом с профессором. Только выходить при этом незачем. Мисс Оулдридж, мистер Эрдман отбывает в этой карете, а мы с вами добираемся своим ходом. Шикки и Сквикки, маскировку, живо! Тоби…
Жестом остановил пытавшегося возразить Захарию.
— Молодой человек, рядом с профессором сейчас нужен хороший медик с задатками мага. Это вы. Я же — просто менталист. Но кое-чем могу помочь. Вот, держите.
Тяжёлый бронзовый браслет перекочевал с его запястья на руку Эрдмана, дрогнувшую под непривычной тяжестью.
— И не спорьте. Эта орденская упряжка особая: она при необходимости может оказаться в любом месте Лондона гораздо быстрее обычной. Вы успеете. Если увидите на профессоре следы чужого воздействия — надевайте браслет сразу же, он блокирует и магию, и внушение, полученные извне. Надели — и сразу посылайте в Орден…
При этих словах временно впавший в транс воробей сердито чирикнул.
— Туда полетел ещё один вестник! — поспешно перевела Лика.
— Прекрасно. Значит, вам, на месте, останется только дождаться сэра Магнуса, а до его приезда оказать профессору ту помощь, что в ваших силах. И вот ещё что… Да, мисс Ангелика, а вы пока берите на руки вашего фамильяра, мы выходим; Шикки, будь добр, иди ко мне. Тоби! Ты едешь с мистером Эрдманом. Ты — мои глаза и уши. У вестников ограниченный словарный запас, а через тебя я смогу видеть и слышать всё с места происшествия. Мисс, прошу вас, не будем более задерживать мистера Эрдмана…
Глядя вслед выпрыгивающей из кареты девушке и едва удерживая на руках скулящего пёсика, Захария Эрдман оцепенел.
— Но я…
Сердце его разрывалось на части. Сегодня ему доверили ответственейшее дело: сопровождать барышню, оберегать её доброе имя и саму жизнь, а он… Но не броситься на помощь наставнику тоже невозможно! Его смятение не осталось незамеченным. Магистр считал мечущиеся мысли юноши, как раскрытую книгу и окликнул его, прежде чем окончательно захлопнуть дверцу:
— Ваш долг врача, мистер Эрдман — быть рядом с пострадавшим. Я же, в данном случае, окажусь более полезен, чем вы. Там, куда мы едем, могут быть магические ловушки; а это уже по моей части. Вот и поезжайте с чистой совестью и делайте то, что умеете делать отлично. И не забывайте о Тоби!