Помеченный смертью
Шрифт:
– Ладно, – отозвался Кирилл без особого энтузиазма.
– Не ходи! – настойчиво повторил Даруев и вдруг засмеялся: – Ты – наша главная ценность. И если с тобой что-то случится прежде, чем ты напишешь отчет…
Он бросил руль и выразительно провел ребром ладони по кадыку.
– Меня лишат не только должности, но и головы. Ты понял?
– Понял, – сказал Кирилл.
Это был незнакомый город. Здесь все было совсем иначе, не так, как прежде.
– Останови, – попросил Кирилл.
– Зачем?
– Я хочу пройтись по улице. Просто пройтись – и больше ничего.
Едва машина остановилась, Кирилл ступил на асфальт. Даруев поспешил за ним. Людей здесь было много, но Кирилл не смешивался с толпой, он выделялся, и Даруев даже не сразу понял чем. Глазами, взглядом, как оказалось. Человек из другого мира, из той, прежней и теперь уже далекой жизни. Взгляд ребенка, познающего мир.
– Привыкаешь? – осторожно спросил Даруев.
Кирилл пожал плечами и ничего не ответил, Они дошли до памятника Юрию Долгорукому. За памятником белели зонты летнего кафе. На угловом здании висела вывеска «Мост-банк». Над входом в «Интурист» светилась реклама.
– Все то же самое, – сказал Кирилл не очень уверенно. – И все другое.
– Хватит тебе на сегодня. – Даруев взял его за руку. – Едем.
Они приехали к гостинице «Россия».
– Поживешь здесь, – сказал Даруев. – Пока не определится, чего от тебя хочет начальство.
Кирилл не слушал, зачарованно разглядывая близкие башни Кремля.
– Номер для тебя забронирован. Сегодня отдыхай, а завтра с утра я за тобой заеду.
– Давай сходим на площадь.
– Куда? – не понял Даруев.
– На Красную площадь.
Даруев вздохнул, но подчинился.
Когда они мимо собора Василия Блаженного вышли на площадь, Кирилл остановился и, улыбнувшись, сказал со вздохом облегчения:
– Теперь я узнаю Москву.
Здесь все было так, как прежде. Те же стены, та же брусчатка, тот же Мавзолей.
– Посмотрим смену караула, – предложил Кирилл, счастливо, по-детски улыбаясь. – Я с детства этого не видел. Нас привозили на экскурсию…
– Сейчас караула нет, – оборвал его Даруев.
Кирилл, все еще улыбаясь, обернулся, но теперь в его улыбке можно было уловить растерянность.
– Как – нет караула?
– Сняли, – ответил коротко Даруев.
– Кто?
– Власти.
Кирилл бросил беспомощный взгляд вдоль площади. Теперь он и сам видел, что караульных нет.
– Я же тебя предупреждал, – сказал Даруев негромко. – Все здесь изменилось, Кирилл.
Он взял своего спутника за руку, как ребенка, и повел его с площади прочь. Кирилла он проводил до самого номера.
– Отдыхай. Завтра я за тобой заеду.
Кирилл кивнул, ничего не ответив. Он почему-то очень устал и хотел спать.
– Не ходи без меня никуда, – напомнил Даруев.
И опять Кирилл кивнул. В следующие полчаса он поужинал в ресторане и, вернувшись в номер, быстро и легко заснул. Ему снились остров, пальмы и Анна. Анна улыбалась добро, как мать. Своей матери Кирилл не помнил, но материнская улыбка должна быть именно такой – вот как сейчас у Анны. В этом он был уверен на все сто.
14
Назначенный Морозовым сеанс срывался. Бородин позвонил доктору ранним утром, извинился и сообщил, что сегодня, как раз в двенадцать часов, у него очень важная встреча. Морозов готов был вспылить, наговорить много резкостей – что не ему это надо, что ему вообще все равно, и все в том же духе – но вдруг вспомнил вчерашний вечер и маленького сынишку Бородина. Это заставило его притупить разгоревшееся было раздражение, и он спросил будничным и спокойным голосом:
– Как семья? Отправили?
– Да, я из аэропорта вам звоню.
Вот это короткое мгновение: вопрос – ответ – позволило Морозову собраться с мыслями.
– Андрей Алексеевич, время надо найти, – сказал он доброжелательно, но твердо. – Мы с вами можем перенести сеанс, но не отменить его совсем.
– У меня весь день занят.
– И нет ни одного окна?
– Ни одного.
– Ни единой свободной минуты?
В трубке было слышно, как засмеялся Бородин.
– Минута свободная есть, – сказал он. – Вот сейчас, например, когда мы с вами беседуем.
– Так не теряйте времени. Приезжайте. Я отниму у вас всего полчаса.
– Это действительно так важно? – вздохнул Бородин.
– Да.
Морозов знал, что говорил. Короткий перерыв, всего-навсего один пропущенный сеанс – и все труды идут насмарку. Он уже видел подобное и не хотел повторения.
– Хорошо, я заеду к вам, – сказал после паузы Бородин.
Он, наверное, изучал сейчас свой ежедневник.
– В девять у меня встреча, потом еще в десять, но здесь мы с вами не вклиниваемся… Так… Ага, вот, в промежутке между часом и двумя…
– Я не смогу.
– Что же делать?
– А вот с девяти до десяти – у вас что, разговор будет длиться час?
– Нет, конечно. В девять – там очень короткая встреча.
– Вот и отлично.
– Но я не успеваю, – запротестовал Бородин. – К вам приехать, у вас полчаса, потом мне еще нужно до своего офиса добраться, где меня будут ожидать ровно в десять…
– Вы сейчас в аэропорту? – оборвал его Морозов.
– Да.
– Наверняка будете проезжать мимо нашей клиники.