Помеченный смертью
Шрифт:
– Это было, да.
– Что именно?
– И раздражительность, и замкнутость.
Она повернула голову и посмотрела на мужа. Он стоял в отдалении, с кем-то разговаривая, и по-прежнему держал сына за руку.
– Дружат с сыном, да? – понимающе спросил Морозов.
– Очень.
Бородин погладил сына по волосам. Любящий отец. Примерный семьянин. И два убийства. Эти убийства не давали Морозову покоя.
– А сейчас он лучше стал?
– Кто? – не поняла
– Ваш супруг.
Она слабо улыбнулась.
– Он никогда не был плохим.
– Я понимаю. Но он был раздражительным, скандальным.
– А, это да.
– Сейчас он изменился?
– Да. Стал спокойнее.
Морозов удовлетворенно кивнул.
– Ему больше надо отдыхать.
– Что вы, – качнула головой Лида. – У него столько дел.
Бородин переходил от одного из приглашенных к другому. Говорили как будто о делах, но рядом с ним неизменно находился Виталик, и это лишало разговор официальности. Все по-прежнему было, по-семейному. Молодец Григорьев, все продумал до мелочей.
У дома, на лужайке, кто-то невидимый уже успел не только расставить, но и сервировать столы. Все перешли туда. За столом Григорьев оказался рядом с Бородиным. Подмигнул заговорщицки.
– Все нормально? – спросил Бородин.
– И даже более того, – ответил Григорьев и под столом сжал ладонью ногу сидевшей рядом Инги.
Инга бросила на своего спутника быстрый взгляд, но промолчала.
– Я соскучился по тебе, – шепнул Григорьев.
– Я заметила.
Виталик по-прежнему не отходил от отца.
– Неужели ему не хочется поиграть со сверстниками? – поинтересовался Морозов у Лиды.
– Наверное, хочется. Папа не отпускает.
– Почему?
– Заранее скучает.
– Заранее скучает? – не понял Морозов.
– Да. Мы улетаем завтра утром.
– Все?
– Я и Виталик.
– Куда, если не секрет?
– В Лондон.
Морозов от неожиданности перестал жевать котлету и посмотрел на собеседницу долгим взглядом.
– Это вас Андрей Алексеевич отправляет? – смог наконец поинтересоваться он после паузы.
– Да.
– Давно это у вас планировалось?
– Планировалось? – вскинула брови Лида. – О чем вы говорите? Два дня назад привез нам билеты и объявил, что мы улетаем.
– А он?
– А он остается.
Он, Морозов, лишь притупил чувство опасности, но не подавил его совсем. И вряд ли смог бы это сделать, потому что ему неподвластно устранить причину, первооснову. Что-то такое говорил ему тогда Бородин, во время сеанса: крупная сделка, много врагов. Это его гложет.
– Вы бы забрали его с собой, – предложил
– В Лондон?
– Да.
– Он не поедет.
– А вы проявите настойчивость.
– Бесполезно. Пока он не закончит все свои дела…
– А он их закончит?
– Обещал.
– Как скоро?
– Через пару недель.
– И что тогда?
– Он присоединится к нам.
– В Лондоне?
– Да.
Он боится, что в течение этих двух недель что-то с ним произойдет. С ним или с его семьей. Семью отправляет, сам остается здесь.
– Я присмотрю за ним, – пообещал Морозов.
– Спасибо вам.
Морозов поднял голову и встретился взглядом с Бородиным. Тот выглядел сильным и уверенным, вот если бы только его не выдавали глаза. В них были печаль и затаенный страх.
«Я недооценил серьезность происходящего с ним, – вдруг понял Морозов. – Думал, что все неприятное позади, а у него, оказывается, нервы уже совсем сдали. В любую минуту сорвется».
Маленький Виталик беспечно ел банан. Солнце скрылось, и из-под деревьев наплывала вечерняя свежесть.
Разъезжаться стали ближе к полуночи. Прежде чем уехать, Морозов подошел к Бородину:
– Спасибо вам.
– За что?
– За этот вечер.
– Вы поговорили, с кем хотели?
– Да. Возможно, что-то из этой затеи получится.
Морозов склонился и потрепал Виталика по волосам.
Мальчишка хотел спать и выглядел мрачновато.
– Что же вы мне не сказали, что семью отправляете?
– Не посчитал нужным, – ответил после паузы Бородин.
Он не понял, почему должен рассказывать Морозову о своих внутрисемейных делах. Морозов опустил глаза, сказал как бы между прочим:
– Завтра я вас жду.
– Разве у нас с вами встреча?
– Да. В полдень. Сможете?
– Хорошо.
Появились неизвестно где отсутствовавшие Григорьев и Инга. Григорьев был пьян и весел. Инга прятала глаза, стараясь не встречаться с Бородиным взглядом.
Когда села в машину, сказала, надув капризно губки:
– Забери меня!
– Откуда? – не понял Григорьев.
– От Бородина.
– Почему?
– Потому что днем я у него секретарша, а вечером встречаюсь с ним в такой вот обстановке.
– Чепуха! – засмеялся Григорьев и завел двигатель.
На ночном пустынном шоссе он стал заигрывать с Ингой и даже пытался ее поцеловать… Она слабо сопротивлялась и бросала настороженные взгляды назад, где за ними поспешала машина с охраной.
– Перестань, – шепнула Инга. – Держи руль, разобьемся.