Помеченный смертью
Шрифт:
– Денежный вопрос? – переспросил, будто не понимая.
– Я говорю о вашем гонораре.
– Я с вас денег не возьму.
– Так не пойдет, – ответил Бородин и даже покачал головой. – Мне благотворительность не нужна.
– Вместо оплаты я попрошу вас об одной услуге.
– О какой?
– Я организую центр психической реабилитации, но это такое дело, что без поддержки сверху его с места не сдвинуть. У вас, насколько я понимаю, большие и прочные связи.
– С кем связи? – уточнил без особого энтузиазма Бородин. Он не любил такого рода разговоры.
– С теми, кто наверху. И от кого зависит…
– Вы преувеличенного мнения о моих возможностях.
И тут он вспомнил о Григорьеве и об этой непонятной вечеринке.
– Я вряд ли смогу вам помочь напрямую, доктор. Только если свести вас с кем-то из правительства, а дальше вы уж сами.
– Да! – быстро ответил Морозов. – Дальше я сам!
«Хваткий, – подумал Морозов. – Знает, что не все и не всегда деньги решают».
С Морозовым у него сложились почти доверительные отношения, но полного спокойствия Бородин не ощущал, сохранялась какая-то неясная тревога в душе, будто опасался он доктора, а почему – не мог понять.
– Сегодня вечером у меня одна встреча. Если хотите, можете составить мне компанию.
– С кем встреча?
– Там много будет людей. В том числе из правительства. Григорьев, например.
Морозов кивнул, давая понять, что этот человек ему знаком.
Собрались за городом. Что-то вроде дачи григорьевской, ну не то чтобы его лично – его министерства, но сейчас это было то же самое, что лично Григорьева дача. Бородин приехал с женой и сыном. Лимузинов уже было много, не все на площадке у дома поместились, прибывшие позже оставляли машины на аллее, ведущей от железных с красными звездами ворот к одноэтажному, но роскошно выглядящему дому.
На лужайке резвились дети – и вправду тут намечалось почти семейное торжество. Сын потянул Бородина за руку, хотел присоединиться к детям, но Бородин его не отпустил:
– Идем с нами, Виталик.
Сказал не строго, не требовательно, а как-то так, как редко говорил, и жена взглянула на Бородина быстро и внимательно.
Были: Григорьев, еще два или три министра, несколько человек из комитетов и из Министерства обороны. Все выглядели непринужденно, будто закончилась трудовая неделя, и вот собрались старые друзья с чадами и домочадцами выпить, поболтать, музыку негромкую послушать.
Подошел Григорьев, поцеловал бородинской жене руку, спросил о здоровье сына, о здоровье самой жены, она уже хотела было поинтересоваться, где же супруга самого Григорьева, но не успела – Бородин предусмотрительно сжал ей локоть. Он уже рассмотрел среди присутствующих Ингу. Значит, сегодня Григорьев без жены.
– Виталика своего отпустил бы, – предложил Григорьев. – Ему к детям, наверное, хочется.
– Со мной пусть будет, – буркнул Бородин.
Мелькнул Морозов, показался на мгновение, давая, понять, что он здесь и ждет, нельзя о нем забывать.
– Я к тебе гостя привел, – вспомнил Бородин.
– Кого?
– Морозова.
– Врача, что ли? – вспомнил Григорьев. – Да, я видел его здесь.
– Ты поговори с ним.
– О чем?
– Он тебе расскажет.
– Хорошо, – легко согласился Григорьев.
Он был расслаблен и уступчив.
– Как он тебе, кстати?
– В смысле? – не понял Бородин.
– Помогает?
– Да. Каспаров, как ты и сказал.
Бородин даже засмеялся:
– Ты не поверишь, теперь я по ночам сплю.
Жена Бородина вытягивала голову, высматривая Морозова – слышала о нем от мужа, но не видела ни разу.
– То, что ты по ночам спишь, – не такое уж великое счастье, – сказал Григорьев.
– Почему?
– У жены своей спроси. – Григорьев довольно хохотнул и отошел.
– Он все хуже становится, – сказала Бородину жена.
– Да брось, ну что ты.
– Нет, правда. Неприятный какой-то.
Скользнула взглядом по лицу мужа и поняла, что ему этот разговор неприятен.
– А кто из них Морозов? Покажи.
– Вот тот, волосатик. Рядом с вазой, видишь?
Морозов, будто услышал, поднял голову и посмотрел в их сторону.
– Я познакомлю тебя с ним, – предложил Бородин.
Пересекли зал. Морозов поставил на стол фужер, который до того держал в руках.
– Моя жена Лида, – сказал Бородин. – А это…
Он запнулся, с беспокойством обнаружив, что не знает имени-отчества. Морозов это понял, но нисколько не смутился, склонил слегка голову:
– Очень приятно. Виталий.
Кто-то тронул за плечо Бородина, привлекая его внимание.
– Извините, – сказал он. – Я сейчас.
Он отошел, довольный тем, что есть возможность затушевать проявившуюся неловкость.
– Это вы пользуете моего супруга? – сказала Лида.
– Да.
– Спасибо.
– За что?
– За то, что помогли.
– А это заметно?
– Да, очень.
У нее было лицо с тонкими чертами. Если надеть соответствующее платье – настоящая тургеневская девушка. Чистая и прекрасная. А ее муж хладнокровно дважды заказывал убийство. Морозов едва удержался, чтобы не вздохнуть.
– У вас с ним были проблемы? – проявил он профессиональный интерес.
– Какие проблемы?
– Может быть, он становился излишне раздражительным. Или чересчур замкнутым.