Порченная кровь
Шрифт:
— Что, тут? По мне, так все одинаковые.
— Думаю, тут, — ответил ему Павел. — Помню эти бочки.
Сапоги протопали к лестнице.
— Да наплевать, даже если не тут, — громко сказал Герт. — Какое бы зверье ни хоронилось в темноте, всех уделаем — мы ж люди, а?
Три пикинера, пошатываясь, спустились по лестнице и жизнерадостно приветствовали товарищей.
— Вот и мы, ребятки! — закричал Герт.
— Я ж грил — тут, — заметил Павел.
— Да здравствуют Черные сердца! — заорал Халс.
— Да тише, пьяные вы идиоты! — зашипел Райнер. —
— Прссти, капитан, — сказал Халс. — Пришлось малость глотнуть, чтоб кое-кого разговорить. Эти местные держат рты на замке.
— Надеюсь, они вам так ничего и не сказали, — пробормотал Август.
— Нет, нет, еще как скз-з-зали, — возразил Павел, — но новости скверные.
— Ага, скверные, — подтвердил Герт. — Очень скверные.
— Насколько? — мрачно поинтересовался Райнер.
— Ну, — начал Халс, проткнув колбасу палочкой и поворачивая ее над огнем, — видели ребят фон Пфальцена в «Дубе и желуде», как раз с дежурства в графининой усадьбе, ну, они охраняли сами не знали что в ее сокровищнице.
— Простому солдату такой секрет не выдадут, — продолжил Павел, — но они поняли, что что-то затевается. Ухмылялись, болваны, от уха до уха, и хлопали друг друга по спине, как после большой победы.
— И мы знаем, что там такое, верно? — подмигнул Герт.
— Значит, он заперт в сокровищнице? — спросил Райнер.
— Ага, — ответил Халс. — Тремя этажами ниже старой толстой башни, под кухнями и кладовками, рядом с тюрьмой. Стражу в подвале и у входа на лестницу башни удвоили.
— Это не самое скверное, — сказал Навел. — Худо то, что подвал под тремя замками. И три ключа от трех замков — у трех разных капитанов трех разных смен.
Райнер поднял четыре пальца.
— Так, значит, у нас есть ворота на въезде в усадьбу, ворота в особняк графини, вход в башню и дверь в подвал — и надо пробраться туда, а потом назад, причем волоча на себе здоровенный валун. Мило.
— И мы по дому тоже просто так проскакать не сможем, — добавил Павел. — Повсюду стражники и слуги. Кто-то уж точно заметит.
— Знаешь, кому из капитанов выдали ключи? — спросил Райнер.
Халс, Павел и Герт переглянулись и нахмурились.
— Один — какой-то Лоссберг, или Лассенхофф, или... — замялся Герт.
— Бромельхофф? — подсказывал Халс. — Браменхальт?
— Лундхауэр, — с уверенностью заявил Павел. — Или... Лефлер? Ланненгер?
— Значит, имен мы не знаем, — вздохнул Райнер. — Надо поговорить с другими стражами.
— Капитан, — поморщился Халс, — если нам придется подпаивать еще стражей, назад вы нас понесете на руках.
— И даже если нам скажут имена, что-то сомневаюсь, что мы их запомним, — пробормотал Павел.
— Я пойду, — сказал Райнер. — Вы, ребята, не знаете обычную уловку игрока — лишь делать вид, что пьете.
— Скверные новости, — прозвучал голос Дитера у них за спиной.
Они подскочили. Вор стоял внизу лестницы. Никто не слышал, как он спустился.
— Как неожиданно, — сухо отозвался Райнер.
Дитер подошел к огню и зачерпнул чашкой
— Я занялся Шарнхольтом, как и просили. Нашел место у окна его библиотеки, где можно было незаметно подслушать, как он ходит туда-сюда. — Он ухмыльнулся, показывая острые зубы. — Бедный дурак, этот Шарнхольт. Кое-кто, кого он называл господином, не слишком-то им доволен. К нему пришли несколько гонцов, чтобы сообщить как раз вот это.
— Это плохие новости? — спросил Герт. — Проблемы Шарнхольта для нас плохими новостями быть не могут.
— Я еще не закончил, — раздраженно ответил Дитер. — Плохо то, что, если верить Шарнхольту, Теклис выздоровел. И собирается заняться магией с этим камнем завтра. Его, то есть камень, надо запереть где-нибудь глубоко под землей, под такой охраной и магической защитой, чтобы никто его даже не нашел, не то что не украл.
Сердце Райнера сжалось.
— Значит, у нас есть сегодняшний вечер.
— Вечер? — ужаснулся Халс. — Капитан, это вообще возможно?
— Есть кое-что и похуже, — сказал Дитер.
Все повернулись к нему.
— Если займемся камнем сегодня, — сказал он, — у нас будет компания. Этот «господин» приказал Шарнхольту добыть его. Он назначил встречу через час после заката, чтобы составить план.
Черные сердца застонали, но Райнер улыбнулся.
— А! Это, кстати, неплохо.
— Да? — не поверил Павел. — Как так?
— Еще один постулат игрока, — объяснил Райнер. — Суматоха порождает возможности. Нам надо посетить эту встречу. Ты знаешь, где это?
Дитер помотал головой.
— Нет, но проследить за Шарнхольтом будет нетрудно.
— Даже если с тобой буду только я?
Дитер самодовольно посмотрел на него.
— Управимся.
Райнер ожидал, что Шарнхольт выберется из дома через черный ход в плаще и маске, под покровом тайны, так что они следили за задней калиткой — и едва не пропустили момент, когда тот открыто выехал в своей карете и направился по главной улице в сторону усадьбы.
Дитер и Райнер последовали за ним до старого каменного здания на краю большого зеленого парка Даркрук. Вокруг этого парка, окаймляющего усадьбу, располагалось много подобных зданий, и у каждого над дверью висело знамя. То были резиденции рыцарских орденов Талабхейма, а также местные капитулы орденов, известных по всей Империи. Некоторые ордены основали знатные семейства Талабека или группы рыцарей, в далеком прошлом собравшихся вместе ради какой-то великой цели.
Райнер и Дитер расположились в тени высокой тисовой изгороди и смотрели, как Шарнхольт входит в зал Рыцарей Открытого Сердца, чьим гербом было сердце в короне, которое держат две красных руки. Прибыли и другие кареты, и еще люди верхом и пешком.
— Неужели это здесь? — недоумевал Райнер. — Может, он просто сделал остановку в пути?
— Но время — назначенное, — сказал Дитер.
— Развращенный орден? — вслух размышлял Гетцау. — Или они не знают, что творится у них под крышей?