Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II
Шрифт:
— А это обязательно? — спросила она наполовину с опаской, наполовину с любопытством.
— Спать в гробу? Нет, но в нем спишь настоящим мертвым сном, а после дня в кровати, даже на самом жестком матрасе — у тебя наимягчайшая английская перина — гремишь всю ночь костями. К тому же, это моя тайна… — Дору снова выдержал паузу. Он был мастером театральных пауз. — Я боюсь спать в темноте… Один. А в склепе отец всегда рядом. Ты никому не расскажешь про мои страхи?
Валентина судорожно мотнула головой, вдруг снова
— А тебе не страшно будет спать здесь одной?
Его лицо было совсем близко, и темные круги вокруг глаз вдруг удвоились и закружились перед взором Валентины, точно стекляшки в калейдоскопе.
— Опаньки, ты это куда собралась?
А она действительно пошатнулась на стуле, но до обморока — слава тому, чье имя можно упоминать в присутствии вампира — дело не дошло.
— Перебирайся-ка на кровать.
Вампир, заботливо придерживая гостью за плечи, довел ее до кровати и помог взойти по ступенькам.
— Мягко?
Валентина действительно провалилась в пуху перины, точно в облаке.
— Божественно… — выдала она и осеклась.
Рука Дору потянула одеяло, чтобы укрыть девушку по самый нос, и замерла на шее.
— А это ты зря повесила на себя, — он подцепил ногтем кулон с сапфиром, но тонкую золотую цепочку рвать не стал. — От демонов такое не защитит, это все бабушкины сказки.
— Какие еще демоны? Ах да… — спохватилась Валентина и хотела было сесть, но рука вампира удержала ее на подушках. — Если вам неприятен этот камень, я могу снять кулон.
Дору отодвинулся от нее, но присел на край кровати.
— Мы к сапфирам равнодушны. Но ты до сих пор нет, — сиреневые губы вампира растянулись в злорадной усмешке. — Ты до сих пор любишь того, кого стоило давно позабыть. Глупо, Тина, глупо…
— Я не люблю Станислава, — выдавила из себя Валентина с большим трудом, как любую другую ложь. — И не любила. Я просто, как и ты, боялась оставаться одна в квартире. Если бы мама с отчимом не уехали, я бы никогда не сошлась со Стасом.
— Блажен кто верует…
Дору отвернулся и соскользнул с кровати, минуя скамеечку.
— Спи, девочка. Спи, милая. Спи спокойно. Это последняя твоя спокойная ночь.
— Дору…
Она позвала тихо — голос шалил, не слушался, но вампирский слух не нуждался в рупоре.
— Ты ведь сотрешь мне память, да?
Он кивнул и, чуть поразмыслив, добавил:
— Я даже сотру твою любовь к самому ничтожнейшему мужчине из ныне живущих, чтобы ты сумела открыть свое сердце для новой достойной любви.
Он усмехнулся, и она тоже — только почти беззвучно.
— Ты такой великодушный…
— Я? Я — монстр, а монстры делают только то, что выгодно им.
— И какая тебе выгода от моего пустого сердца?
— Ну… — Снова пауза. Снова! — Ты не будешь хлюпать носом из-за того, что тебя бросили, как только у тебя начались проблемы с деньгами. Великая выгода. И если ты все же чихнешь, я буду знать, что это не любовь, а всего-навсего простуда. Укройся по самый нос и не снимай с головы шапку…
И после короткой паузы Дору пожелал своей гостье доброй ночи, не преминув напомнить про то, что она у нее "последняя".
И да, он был прав. Впереди ее ждали две сумасшедшие недели, и вот вновь он дарил ей спокойную ночь.
— Дору! — позвала Валентина, когда юный граф поднялся из-за обеденного стола.
— Верни отцу халат.
Она вскочила и судорожно стянула халат, следя, чтобы тот не коснулся пола, но Дору даже не взглянул на протянутые к нему руки.
— Верни его сама. Граф в кабинете. Можешь даже не стучать, он почувствует твое приближение…
Его голос почти сошел на нет, или же это в ушах Валентины, с такой силой зашумела кровь, что она перестала различать какие-либо звуки, кроме ударов собственного сердца.
— Нет, ты обещал… — она сглотнула кисловатый ком. — Обещал никогда больше не оставлять меня с ним одну, а сейчас посылаешь меня к нему с халатом… Мне хватило библиотеки… Не знаю, насколько он контролирует себя, но он чуть не вывихнул мне запястье, когда тащил за собой в гостиную.
— Но ведь не вывихнул, — усмехнулся Дору. — А "почти" не считается. Ты почти моя невеста, но женой никогда не будешь, разве нет?
Валентина мотнула головой.
— Ты не просто так посылаешь меня к графу? — насторожилась она, уверившись в неладном. — Не потому что тебе лень отнести халат самому.
— Да, не просто так, — отчеканил вампир. — Послушай… Сама видишь, что игра вышла из-под контроля. Я поставил тебе барьер, чтобы отец не прочитал твои мысли и не вышвырнул тебя из замка раньше времени. Но это не тот барьер, который он не в силах преодолеть. Его природное любопытство сдерживает воспитание — я попросил его не лезть в секреты моей личной жизни, то есть в твою голову.
— А сейчас… — сердце продолжало стучать в голове Валентины непозволительно громко. — Он что-то прочитал в моей голове, поэтому и разозлился?
— Нет, это личное… Он вдруг обнаружил что-то в своей пустой душе. Давно потерянное. Личные воспоминания. Иди к нему смело…
Валентина снова мотнула головой:
— Знаешь, — она понизила голос непроизвольно. — Когда он на меня смотрел, я была уверена, что он сейчас, перепрыгнув через стол, свернет мне шею, затем переступит через мой труп и вернется в кресло, чтобы дочитывать стихи о любви.
— Ты очень проницательна, Тина, — усмехнулся Дору. — Он такой и есть. Но не с тобой… С тобой он непозволительно нежен. Непозволительно нежен для вампира…