Последний русский
Шрифт:
– Ты с ума сошел, Сереженька! Мамочка денежки копила, складывала копеечка к копеечке. Чтобы ты раздаривал их этим остолопам!.. Вот ключ! – продолжала она, действительно вытаскивая ключ и тут же отпирая комнату Натальи.
– Откуда? – вырвалось у меня я. – Она тебе дала ключ?.. Когда?
– Что ты, Сереженька! – удивилась Кира. – Да она еще его сто лет назад дала, еще твоей маме. Мало ли что понадобится. Мы же подруги…
Ну да, все верно. Какая чепуха! В этом не было ничего необыкновенного.
Комната была отперта.
– Пусть
– Нам-то что! У нас командиры есть.
«Облавщики» выглядели совсем кисло. Да еще огорчились, что не успели завладеть остальными деньгами. Один из них потянул ручку и распахнул дверь. Я был уверен, только для того, чтобы сделать какую-нибудь гнусность. Он прекрасно видел, что меня это коробит. Это его и развлекало. Комната была пуста. Это было видно с первого взгляда и сомнений никаких не было. Но мне показалось, что следующее, что он сделает, это полезет прямо туда, в ее комнату. Осквернитель.
– Я чувствую, что он где-то здесь…
Не помня себя, я коротко, но, видимо, довольно чувствительно ударил «облавщика» в челюсть, потому что тот слегка качнулся и отступил на шаг или два. Стало быть, со спонтанной реакцией у меня, оказывается, все было в порядке. Никакой атрофированности. Злость есть злость.
У моего противника с этим тоже все обстояло благополучно. Уже в следующую секунду я тоже получил удар в лицо. У нас произошла небольшая потасовка. Второй «облавщик» тоже ударил меня раз-другой. Третий, тот, что носил за нами кастрюлю с «гуманитарным» бульоном, не выпуская ее из рук, тоже старался поучаствовать, пнуть меня побольнее сапогом.
– У, ты напросился, крутой! Чисто напросился!..
В глубине коридора замаячили лица Ванды и Павлуши в женском парике. А с ними еще и Циля, которую, видимо, так и не удалось уложить спать. Кира обхватила меня руками, гладила по волосам и шее.
Краем сознания я сообразил, что теперь и может произойти главная неприятность. И по-настоящему испугался. Несмотря на свой дикий маскарад, Павлуша сходу мог вмешаться в драку, и уж тогда бы ему не поздоровилось.
Но Ванда подошла ближе и «облавщики» замерли в изумлении, напрочь забыв про меня. Я оторопел не меньше. Кира впилась пальцами в мое плечо.
На Ванде была надета армейская роба, та самая, в которой дезертировал Павлуша.
– Что уставились, чучела огородные? Или брома мало в части хлебали? – одернула их Ванда. – Манекенщицы что ли не видели?
– Не-а…
Она задвигала бедрами, приняла одну-две позы и вдруг на секунду нагло задрала на груди куртку, под которой ничего не было. Белые шары с огромными красноватыми кругами сосков окончательно добили неподготовленных зрителей.
– Господи, что же это такое! – ахнула Кира.
Бросившись к дочери, принялась одергивать на ней армейскую куртку.
«Облавщики» обалдело гоготнули.
– Вы где находитесь, молодые люди? Вы откуда приехали, облавщики? – взвизгнула Кира. – Распоряжаются, понимаешь, как на оккупированной территории. Развлекаются! Привыкли, понимаешь, распоряжаться на войне, а здесь вам не война, а Москва, столица! Вон! – закричала на них она. – Вон отсюда, бандиты, мародеры!..
На меня махнули рукой. Посмеиваясь, действительно вышли. Не забыв прихватить кастрюлю. Кира в сердцах плюнула вслед и захлопнула дверь.
– Как ты себе навредила, девочка, – простонала она, обращаясь к Ванде. – Ты поставила себя еще ниже них!
– А как я им кастрюлю всучил! – хвалился Павлуша.
– Если бы не я, была бы тебе «кастрюля»! – заметила Ванда и ласково щелкнула его пальцем по голове. – Они до последнего момента чуяли, что их дурят.
Я смотрел на них, и в этот момент мне казалось, что сам был беглецом, которому, наконец, улыбнулась удача, и он вырвался из мрачного узилища и оказался на раздолье жизни. Нет, я старался не смотреть на них. Красный костюм моей мамы, ее косынка и парик – не так уж приятно.
Старуха Циля, слабо понимая, что произошло, наконец, протолкалась вперед. Только тут ее осенило.
– А кастрюлю-то, мою кастрюлю унесли! – всплеснула она руками и набросилась на Павлушу: – Это ты, ты, дезертир, ее отдал! Пойди, принеси назад!
Эта дурацкая кастрюля нас дико рассмешила. Мы хохотали, сгибаясь пополам. Кира принялась успокаивать Цилю, говоря, что «солдатики» обязательно принесут кастрюлю, ничего ей не сделается. Снова повела старуху в комнату.
– А что если нам теперь пойти куда-нибудь прогуляться? – через некоторое время предложил Павлуша.
– В таком виде? – улыбнулась Ванда.
– Именно! Пошли на 12-й! – предложил он, хлопая меня по плечу. – Давно приглашали! Там занятная компания завелась! Сереженька! Пойдем, а?
Ему не сиделось. Так и тянуло на новые подвиги. Хороша парочка – один в одежде моей мамы, другая в армейской робе.
– Может, и ты во что-нибудь женское переоденешься? – хихикал Павлуша. – Мы с тобой когда-то переодевались в женское, красились, помнишь? Чтобы почувствовать себя женщинами…
Но я категорически отказался.
– Ты не пойдешь, Сереженька? – дернула меня за руку раскрасневшаяся и заливающаяся смехом Ванда. – Нам… мне остаться?
Еще чего доброго решит, что ее долг успокаивать и развлекать меня!
– Идите, сумасшедшие! А я ужасно спать хочу. Сейчас и залягу…
– Советую, сразу в постель к Наталье, – снова сострил Павлуша. – Там ее и дождешься!
– Само собой.
– Что ты, Павлуша, подначиваешь! – фыркнула Ванда. – Чего доброго, действительно полезет к ней в постель. Потом стыда не оберешься!