Потаенные ландшафты разума

Михайлов Владислав Юрьевич

Вне­зап­но на этом фо­не воз­ник­ла чер­ная точ­ка и опи­са­ла во­круг ме­ня круг.

– ...а, это ты. Я толь­ко бы­ло за­снул в сво­ем из­веч­ном оди­но­че­ст­ве. За­чем по­жа­ло­вал? Впро­чем... уже до­га­дал­ся. Раз уж я во­лею су­деб стал трас­сер-му­хом, то на­до ви­деть в этой про­фес­сии не­что ис­тин­но ге­рои­че­ское, - с па­фо­сом ве­щал Са­хар, под­ле­тев ко мне и уст­ро­ив­шись на от­кры­той ла­до­ни в са­мом ее цен­тре, - те­перь, вот, я - веч­ный ка­ми­кад­зе, хо­тя смерть моя и вре­мен­ное яв­ле­ние и не­за­мед­ли­тель­ное воз...

Тут я хлоп­нул вто­рой ру­кой, при­пе­ча­тав

его, как буд­то прес­сом, по­том со­тво­рил ка­п­лю жи­вой во­ды, кри­сталь­но свер­каю­ще-про­зрач­ную, ко­то­рая упа­ла на не­го. На гла­зах тель­це му­хи ста­ло при­ни­мать свои фор­мы, он под­нял­ся на лап­ки и стал чис­тить­ся.

– Что за ма­не­ра об­ры­вать со­бе­сед­ни­ка на по­лу­сло­ве. Те­перь, вот, за­был о чем го­во­рил, ах, да... не­за­мед­ли­тель­ное мое воз­ро­ж­де­ние, по­доб­ное воз­ро­ж­де­нию про­ро­ка че­ло­ве­че­ско­го, без­ус­лов­но ле­ст­но для та­ко­го соз­да­ния, как я, ка­за­лось бы, са­мою При­ро­дою об­ре­чен­но­го на не­за­вид­ный удел веч­но­го по­се­ти­те­ля сточ­ных ка­нав и вы­греб­ных ям...

Я, впол­уха слу­шая его на­пев­ный ре­чи­та­тив, на­грел меж тем тав­ро на языч­ке пла­ме­ни, ко­лы­шу­щем­ся во­пре­ки всем за­ко­нам фи­зи­ки пря­мо в воз­ду­хе, и, убе­див­шись в его виш­не­во-крас­ном цве­те, по­мор­щась при­жег ру­ку на пред­пле­чье, чуть по­ни­же лок­тя...

– ...пред­на­зна­че­ние, са­мый смысл ко­то­ро­го, ве­ли­чие, я бы ска­зал, в слу­же­нии су­ще­ст­ву бо­лее вы­со­ко­му, са­мо­по­жерт­во­ва­ние во имя его и воз­ро­ж­де­ние из пе­п­ла, по­доб­но ог­нен­но­му Фе­ник­су, зна­ме­на­тель­ней­ше­му ге­рою древ­них ле­генд, пти­це, сни­скав­шей...

Чуть вы­ждав, я соз­дал ка­п­лю пря­мо над обож­жен­ным пят­ном, в цен­тре ко­то­ро­го яв­ст­вен­но про­смат­ри­ва­лось, как и по­ла­га­ет­ся, "Т", ко­то­рая упа­ла пря­мо на ко­жу, свер­шив по­ло­жен­ное ей пре­вра­ще­ние.

Мож­но бы­ло воз­вра­щать­ся, но мой ма­лень­кий ора­тор, уст­ро­ив свою три­бу­ну на мо­ем пле­че, про­дол­жал вить не­скон­чае­мую ве­рев­ку из срав­не­ний, апел­ля­ций к со­бы­ти­ям древ­ним и но­вым, на­пы­щен­ных эпи­те­тов и кра­соч­ных обо­ро­тов. Мне не хо­те­лось ус­лы­шать его уп­рек в не­так­тич­но­сти, я хо­ро­шо по­ни­мал, что те­перь, с тех пор, как я в пет­ле, он вы­ну­ж­ден про­си­жи­вать дол­гие дни в оди­но­че­ст­ве пус­то­го про­стран­ст­ва, бе­се­дуя с са­мим со­бой, и я про­щал его за­нуд­ли­вое на­до­ед­ст­во. Фра­за его ни­как не кон­ча­лась, и я не мог вста­вить да­же сло­во. Но тут мне в го­ло­ву при­шла мысль...

– По­слу­шай, Са­хар, хо­чешь, я возь­му те­бя с со­бой?

Сна­ча­ла он хо­тел воз­му­тить­ся, но как толь­ко по­нял смысл слов, то не­дву­смыс­лен­но дал мне по­нять, что во­прос это чис­то ри­то­ри­че­ский, све­чой стар­то­вав с мое­го пле­ча и схо­ду вы­пол­нив не­сколь­ко фи­гур выс­ше­го пи­ло­та­жа.

– Итак, - я щелк­нул паль­ца­ми, и он по­спе­шил при­зем­лить­ся об­рат­но.

Схо­дят с по­лей сне­га

Из го­да в год - все­гда.

Так же и ты те­перь

В си­лы свои по­верь,

Вспом­ни, кто ты, кем был.

Серд­ца огонь не ос­тыл.

День про­го­ня­ет ночь,

Тя­го­ст­ный сон - прочь.

Ед­ва за­мер на

мо­их гу­бах по­след­ний звук, как с вне­зап­но­стью свер­ши­лась пе­ре­ме­на.

Сно­ва яс­ное си­нее не­бо над го­ло­вой, ве­се­лое лет­нее солн­це, ве­те­рок, вол­на­ми про­бе­гаю­щий по тра­ве, ука­тан­ные ров­ные до­рож­ки, ста­туи, за­мер­шие в вы­ра­зи­тель­ных по­зах, и са­мая пре­крас­ная из них - Ага­та в пыш­ном пла­тье с турнюром и с ро­за­ми в при­чес­ке "Ля ро­шез", с неж­но-ро­зо­вой ко­жей и чуть по­блед­нев­шим ли­цом, ок­руг­лен­ны­ми от удив­ле­ния гла­за­ми, смот­ря­щая на мое про­бу­ж­де­ние, все еще не в си­лах прий­ти в се­бя.

– Как за­ме­ча­тель­но, - ти­хонь­ко про­жуж­жал мух, уса­жи­ва­ясь мне на пле­чо.

– Ты ви­де­ла?

Во­прос чис­то ри­то­ри­че­ский.

Ага­та чуть при­се­да­ет и, неж­но взяв ме­ня за ру­ку, по­мо­га­ет под­нять­ся.

– Зна­чит... ты вол­шеб­ник, и я... и мы... и все во­круг в тво­ей вла­сти?

– Нет, я че­ло­век. И власть моя над ва­ми не боль­ше той, ко­то­рую вы имее­те на­до мной. А все мое ис­кус­ст­во - это на­бор прие­мов, тер­пе­ние и ма­лень­кий та­лант.

– Объ­яс­ни. Я ни­че­го не по­ни­маю и, ка­жет­ся, сей­час окон­ча­тель­но за­пу­та­юсь.

– Я те­бя рас­пу­таю.

– Не шу­ти так. Ска­жи, ес­ли это толь­ко уме­ние, то, вы­хо­дит, и я, и док,

и лю­бой-лю­бой дру­гой мо­жет стать все­силь­ным?

– Нет, не все­силь­ным...

– Ну хо­ро­шо, хо­ро­шо. Вы­хо­дит, ты соз­дал мир, над ко­то­рым ты вла­стен?

– Так и не так. Я соз­да­вал мир, в ко­то­ром я бу­ду вла­ст­во­вать, но, соз­дав его, я бо­лее не вла­стен над ним.

– Это как ку­риль­щик опия? Он мо­жет ку­рить и пре­да­вать­ся гре­зам, но ка­кие они бу­дут, он не зна­ет.

– Нет, я знаю все. Раз­ни­ца в том, что он гре­зит, а я жи­ву.

– И сколь­ко же вре­ме­ни ухо­дит на то, что­бы нау­чить­ся это­му?

– Не так все про­сто. Ес­ли бы вся­кий брал­ся за т-дао, то толь­ко двое-трое из ста смог­ли бы ов­ла­деть ме­то­дом, но и из них не ка­ж­дый дос­тиг­нет "пет­ли". Еще ее на­зы­ва­ют "си­то", хо­тя, на мой взгляд, вер­нее бы­ло бы - "барь­ер". Са­мые та­лант­ли­вые до­хо­дят до не­го за три-че­ты­ре го­да.

– Го­ды?
– она ос­та­но­ви­лась, и улыб­ка мед­лен­но со­шла с ее ли­ца.

Гла­ва XI

Но вдруг я по­чув­ст­во­вал, что они уже по­яв­ля­ют­ся, что они уже соз­да­ны, и это бы­ло как шок, как удар, и с это­го ми­га мой рот пре­вра­тил­ся в ру­пор фо­но­гра­фа, я еще го­во­рил, но то, что во мне го­во­ри­ло го­ло­сом, на­по­ми­нав­шим мой, бы­ло уже чу­ж­до мне, и су­ще­ст­во­ва­ло са­мо по се­бе. Они, вновь соз­дан­ные, бы­ли близ­ко, со­всем ря­дом, все мое су­ще­ст­во тре­пе­та­ло от стра­ха, но го­во­ря­щий ме­ха­ни­че­ским го­ло­сом мо­ну­мент - это то­же был "я", и я был не в си­лах ос­та­но­вить по­ток лжи­вых, мне не при­над­ле­жа­щих слов, ни сой­ти с мес­та, ни да­же взгля­дом ска­зать, на­мек­нуть Ага­те, что я унич­то­жен, па­ра­ли­зо­ван, за­мо­ро­жен вих­рем стра­ха, про­нес­шим­ся в мо­ей ду­ше.