Потаенные ландшафты разума

Михайлов Владислав Юрьевич

Марк­граф пер­вый на­нес удар, не вы­дер­жав на­пря­же­ния, но его кли­нок на­ткнул­ся на кли­нок про­тив­ни­ка и про­сви­стел ми­мо.

Гла­ва XIV

Дверь, по­сле не­ко­то­ро­го ожи­да­ния, пе­ред ним от­кры­лась, и за­го­тов­лен­ная фра­за и улыб­ка чуть бы­ло не вы­ско­чи­ли на его ли­цо, как чер­тик из ко­ро­боч­ки, но это бы­ла все­го лишь ста­ру­ха с одут­ло­ва­тым ли­цом, ус­та­ло по­смот­рев­шая на жи­вот Ро­ма­на Ро­дио­но­ви­ча и, не слу­шая его объ­яс­не­ний, раз­дра­жен­но мах­нув­шая в сто­ро­ну ко­ри­до­ра.

Прой­дя по длин­но­му по­лу­тем­но­му

ко­ри­до­ру и боль­но стук­нув­шись ко­лен­кой о при­би­тый не­по­нят­но за­чем крюк, пси­хо­лог по­сту­чал в дверь и, не до­жи­да­ясь от­ве­та, по­тя­нул брон­зо­вую руч­ку на се­бя и во­шел.

 Ис­ти­ны ра­ди на­до ска­зать, что это бы­ло не пер­вое по­се­ще­ние жи­ли­ща трас­се­ра, и Ро­ман Ро­дио­но­вич мог срав­ни­вать и да­же, как ка­за­лось ему, за­ра­нее пред­по­ла­гать ту кар­ти­ну, что пред­ста­нет пе­ред его взо­ром, но се­го­дня его ожи­да­ние "не сра­бо­та­ло".

В боль­шой, со­вер­шен­но пус­той ку­би­че­ской ком­на­те, пе­ред ок­ном, ко­то­рое бы­ло пря­мо на­про­тив две­ри, спи­ной к во­шед­ше­му, на по­лу, сре­ди во­ро­ха раз­бро­сан­ных бу­маг, си­дел не­склад­ный ху­до­ща­вый юно­ша и что-то вы­ре­зал нож­ни­ца­ми. Пе­ред ним на по­до­кон­ни­ке стоя­ли три ис­кус­но сде­лан­ные фи­гур­ки, по­ка­зав­шие­ся Рас­пу­ти­ну из­да­ле­ка ма­лень­ки­ми фо­то­гра­фия­ми с под­пор­ка­ми сза­ди.

– Ро­ман Ро­дио­но­вич?
– не от­ры­ва­ясь от ра­бо­ты, спро­сил юно­ша.
– Про­хо­ди­те, я вас жду. Из­ви­ни­те, я сей­час за­кон­чу. Че­рез три ми­ну­ты я бу­ду сво­бо­ден.

Гость про­шел к са­мо­му ок­ну, ос­то­рож­но обо­гнув то­ну­щий в об­рыв­ках цвет­ной бу­ма­ги ма­кет, ко­то­рый и по­ка­зал­ся ему с пер­во­го взгля­да ко­мом не­нуж­ной бу­ма­ги, и сел на един­ст­вен­ный пред­мет ме­бе­ли в этой ком­на­те, ши­ро­кий та­бу­рет, оби­тый ко­жей. У не­го бы­ло не­сколь­ко ми­нут, что­бы ос­мот­реть­ся и по­лу­чше раз­гля­деть хо­зяи­на.

"Ни­ко­гда бы не по­ду­мал...- раз­гля­ды­вая ли­цо ма­ги­ст­ра, по­ду­мал со­цио­лог, - та­кое про­стое, не­при­мет­ное ли­цо... с пер­во­го взгля­да поч­ти дет­ское, но на­вер­ное, он не­на­мно­го мо­ло­же ме­ня. Лет на шесть-семь..."

Кро­ме ма­ке­та, ед­ва вы­гля­ды­ваю­ще­го из-под об­рез­ков бу­ма­ги, ма­ги­ст­ра и трех фи­гу­рок на по­до­кон­ни­ке, раз­гля­ды­вать бы­ло не­че­го, и, мель­ком от­ме­тив про се­бя, что сте­ны ок­лее­ны не обоя­ми, а ста­ры­ми га­зе­та­ми, при­чем "вверх но­га­ми", Ро­ман Ро­дио­но­вич при­нял­ся раз­гля­ды­вать кро­хот­ные фи­гур­ки.

"Изу­ми­тель­ная ра­бо­та", - при­смот­рев­шись пов­ни­ма­тель­ней, от­ме­тил он.

Все бы­ло сде­ла­но тон­ко, с изя­ще­ст­вом, рас­кра­ше­но, и да­же по­зы и вы­ра­же­ния лиц пе­ре­да­ва­ли свой­ст­ва на­ту­ры ма­лень­ких, слов­но жи­вых, че­ло­веч­ков. С тем же со­вер­шен­ст­вом был сде­лан и дво­рец, в ко­то­ром, знай Ро­ман Ро­дио­но­вич хоть сколь­ко-ни­будь о трас­се Маэ­ст­ро, вмиг уз­нал бы Его дво­рец, как, впро­чем, в ми­ниа­тюр­ных фи­гур­ках на по­до­кон­ни­ке - са­мо­го Маэ­ст­ро, Ага­ту и До­ка.

Да, это бы­ло по­ра­зи­тель­ное зре­ли­ще. Ок­на двор­ца све­ти­лись тон­чай­ши­ми пла­стин­ка­ми сте­кол, мер­ца­ли ма­лень­кие руч­ки на две­рях, а фи­гу­ры и ба­рель­е­фы, обиль­но ук­ра­шав­шие фа­сад, бы­ли ис­пол­не­ны без ви­ди­мых при­зна­ков уп­ро­ще­ния.

– Вы, на­вер­ное, смот­ри­те на все это и ду­мае­те - вот один из тех, кто пред­по­чи­та­ет ре­аль­но­сти мир ил­лю­зий? Мысль, ко­неч­но, ба­наль­ная, но поч­ти не­из­беж­ная при по­доб­ном рав­но­душ­ном прие­ме гос­тя. Сей­час я уже за­кан­чи­ваю. Про­сто я при­вык все до­де­лы­вать до кон­ца. А на кух­не нас уже ждет чай. Ес­ли не от­ка­же­тесь.

– Нет, не от­ка­жусь. И про от­ри­нув­ших мир от­шель­ни­ков я то­же не ду­мал, да и не счи­таю вас, трас­се­ров, та­ки­ми. Это, ско­рее, все­об­щее за­блу­ж­де­ние, чем прав­да.

– Не­у­же­ли?

– Я встре­чал­ся со мно­ги­ми трас­се­ра­ми и луч­ше дру­гих знаю, что они от­кры­ва­ют для се­бя путь в не­обыч­ный мир,

кра­соч­ный, уди­ви­тель­ный, по­хо­жий на изящ­ную го­ло­во­лом­ку. И мне ли, пси­хо­ло­гу, не знать, что че­ло­век так уж уст­ро­ен, что не мо­жет не по­де­лить­ся с людь­ми сво­им от­кры­ти­ем, сво­ей ра­до­стью. За­чем ему чу­де­са и все­си­лие, ес­ли о них ни­кто не зна­ет? Не по­хва­стать, это, знае­те ли, со­всем не по-че­ло­ве­че­ски. Ес­ли брать в про­цент­ном от­но­ше­нии, то сре­ди трас­се­ров боль­ше, чем в дру­гих ка­те­го­ри­ях на­се­ле­ния, ху­дож­ни­ков, му­зы­кан­тов, по­этов...

– Вот я и го­тов, - Эле­фант от­ло­жил нож­ни­цы и под­нял гла­за на гос­тя.

"Черт ме­ня со­всем по­бе­ри", - толь­ко и по­ду­мал пси­хо­лог, ото­ро­пев.

Та­кой глу­бо­кий, спо­кой­ный, дру­же­люб­ный взгляд до сих пор в сво­ей жиз­ни он встре­чал толь­ко на по­лот­нах ве­ли­ких ху­дож­ни­ков.

– Чай на­вер­ня­ка уже вски­пел. Пой­дем­те на кух­ню, - Эле­фант встал с по­ла, по-ко­ша­чьи по­тя­нул­ся и про­шел в ко­ри­дор, ув­ле­кая за со­бой гос­тя.

– Трас­сер-Дао се­го­дня, - про­дол­жал Ма­гистр, - толь­ко сла­бая по­пыт­ка ин­тел­лек­та вос­ста­но­вить ут­ра­чен­ные по­зи­ции в об­ще­ст­ве. Со­вер­шен­ст­во­ва­ние мыш­ле­ния - про­цесс не­об­ра­ти­мый, и мысль, во­об­ще го­во­ря, не бо­ит­ся ни ре­ак­ции, ни из­вра­ще­ния. Жи­вое все­гда по­бе­ж­да­ет мерт­вое. По­это­му, ес­ли кто-то ду­ма­ет, что т-дао по­мо­жет ему со­вер­шить по­бег из оди­но­че­ст­ва, он силь­но су­жа­ет воз­мож­но­сти уче­ния, а по­то­му - оши­ба­ет­ся. Со­цио­ло­ги го­во­рят, что т-дао - ре­ак­ция на со­вре­мен­ное кри­ча­щее не­со­от­вет­ст­вие твор­че­ских сил раз­ви­то­го моз­га и ре­аль­ных воз­мож­но­стей. Еще они на­жи­ма­ют на про­ти­во­пос­тав­ле­ние т-дао ма­те­риа­лиз­му. Что ж, ес­ли их ни на что не дос­та­ет боль­ше, чем ви­деть при­чи­ной вся­ко­го яв­ле­ния не­со­вер­шен­ст­во ми­ра, и вся­кую мысль про­ти­во­пос­тав­лять ма­те­рии, ос­та­вим их в по­кое. Трас­сер-Дао не бо­ит­ся ни лжи, ни из­вра­ще­ний, един­ст­вен­ное из уче­ний, что са­мо мо­жет по­сто­ять за се­бя.

Т-дао - это со­вре­мен­ная ма­гия, без мис­ти­че­ских ри­туа­лов и об­ря­дов по­свя­ще­ния; это путь сквозь чре­ду та­ин­ст­вен­ных две­рей, от­кры­тых для то­го, кто со­хра­нил дет­скую не­по­сред­ст­вен­ность и жа­ж­ду чу­да, кто меч­та­ет о вол­шеб­ных ми­рах, ска­зоч­ных со­кро­ви­щах, пре­крас­ных пе­ри и за­га­доч­ных ла­би­рин­тах; для то­го, кто не­сет в се­бе пе­чать ра­зу­ма, для то­го, кто уме­ет упор­но ид­ти к це­ли.

Т-дао - дверь, а "Гло­ба­ли­стик" - кар­та и ору­жие; ко­неч­но, и то, и дру­гое в том же смыс­ле, в ка­ком ору­жи­ем яв­ля­ет­ся сви­ток с прие­ма­ми джиу-джит­су - ими на­до еще ов­ла­деть.

Так же по­сле­до­ва­тель­но и уве­рен­но, как го­во­рил, Ма­гистр раз­лил чай и на­ре­зал хлеб.

* * *

Боль­шое трех­створ­ча­тое ок­но вы­хо­ди­ло во двор, и с вы­со­ты третье­го эта­жа пло­щадь скве­ра, раз­би­то­го вни­зу, бы­ла рав­на пло­ща­ди чер­но­го ноч­но­го не­ба. Улич­ные фо­на­ри уже не го­ре­ли, и по­то­му звез­ды, ви­сев­шие над квад­ра­том дво­ра, бы­ли вид­ны осо­бен­но от­чет­ли­во.

До­маш­ние Ро­ма­на Ро­дио­но­ви­ча уже вы­еха­ли на да­чу, до­ма его ни­кто не ждал, и ему не­ку­да бы­ло то­ро­пить­ся. И эта столь ред­кая для не­го воз­мож­ность не то­ро­пясь, со сма­ком, с удо­воль­ст­ви­ем по­бе­се­до­вать о ве­щах, об­су­ж­дать ко­то­рые в обы­ден­ной жиз­ни бы­ло не с кем, раз­ве что ино­гда ду­мать о них в ред­кие ми­ну­ты оди­но­че­ст­ва, или за кни­гой, осо­бен­но древ­ней, соз­дан­ной без спеш­ки, с тща­тель­ным от­бо­ром мыс­лей и слов для их во­пло­ще­ния, эта воз­мож­ность вос­при­ни­ма­лась им как не­ожи­дан­ный по­да­рок Судь­бы. Эле­фан­ту же был не­при­ятен этот че­ло­век, но ка­кие-то тай­ные ни­ти свя­зы­ва­ли их, и ма­гистр, ув­лек­шись бе­се­дой, ни­как не мог ос­та­но­вить­ся, с не­ко­то­рым да­же удив­ле­ни­ем на­блю­дая за са­мим со­бой.