Поздний гость. Стихотворения и поэмы

Корвин-Пиотровский Владимир Львович

* * *

Треск и грохот, дым фабричный, Полицейский на коне, — Мир привычный, мир обычный… Скучно, милый, скучно мне. Отчего же, умирая, Верно, вспомню, хоть во сне, Конский топот, звон трамвая, Лампу в розовом окне?

* * *

Вздуваю

угли, воду грею, Завариваю горсть пшена, — О, если бы скорей, скорее Взорвалась под окном война! И огненные пятна, бурно Дырявя нежный небосклон, Как очи грозные в лазурный, В лазоревый прозрели сон. И в час, когда заря восходит, Бессонным рассказать могли, Какие демоны там бродят, Терзаются в лучах земли.

* * *

Поэзия, безволье, разложенье — Здесь самый воздух тленом напоен — Так в шумном доме после похорон Иль в бивуаках на полях сраженья Случайный гость томится суетой, Он шепчется, шагает осторожно, И всё, что стало просто и возможно, Его пугает грубой простотой. А я бегу от праздности высокой И, вымолив у жизни полчаса, На Монпарнасе смерти черноокой Пушистые целую волоса.

* * *

Походкой трудной и несмелой Хромой выходит на каток, В колючих пальцах скомкан белый Хрустящий носовой платок. Он странных лиц не замечает, Он тайным смехом не смущен, — На мой насмешливый поклон Кивком небрежным отвечает. И вот — подняв сухие веки, Внимательно глядит туда, Где зачинает танец некий Полукрылатая орда. И напряженно ждет чего-то В скользящем мареве катка, — Необычайного прыжка Или паденья, или взлета.

* * *

Такая правда не терзает, Но сушит душу и гнетет, Такое чувство не цветет, Но ползает иль оползает. О поздняя любовь моя, Мое крылатое паденье, — Какое в сердце пробужденье, Какая в помыслах змея! Пусть нет ей пищи — и не надо, — Она от голода страшней; Чем голодней, тем больше в ней Змеиной лютости и яда.

* * *

Шуршит, ползет, неуловимым телом В пустой траве струится, как вода, — На влажном брюхе, синевато-белом, Лазурь небес блистает иногда. Свилась

в кольцо, распрямилась, пылится Заросшая бурьяном колея — Так в ревности высокой шевелится Моей любви несытая змея.

* * *

О родине последние слова, О той стране, где молоды мы были, — Послушай, друг, мы, кажется, забыли, Как шелестит днепровская трава. Что наших чувств и наших слез уроки? И научились ли мы в горестях чему? Отбыты все условия и сроки, Но сердце вновь стремится к одному. Степной курган и птица на кургане, Татарские седые времена, — Как жаждет нас степная целина В лазоревом своем сокрыть тумане! За грудью грудь, или зерно к зерну, Не поглотить, но воспринять любовно, Всю плоть в себя вместить единокровно, В беззвездную живую глубину. Чем старше мы, бездомней и всесветней, Чем больше знаем о добре и зле, Тем сладостней отдать одной земле Сердечный жар и холод многолетний.

* * *

Противоречий не ищи В душе моей, их слишком много, — Но всем речам — одна дорога, — Прислушайся и замолчи. Душа томится в муке тайной, Трепещет жилка на виске, — Ночь пахнет степью и Украйной В пустом парижском кабаке. В час расставанья и печали Мы оба сердцем расцвели, — Как долго счастьем мы скучали, Как счастливы мы быть могли —

* * *

Впервые я узнал желанье, Любовь и тела и души, Тебя как агнца на закланье Веду в полуночной тиши. Впервые встала предо мною Ты после стольких, стольких дней Сестрой, любовницей, женою И музой чистою моей. Молюсь и припадаю к чуду, — Благослови тебя Господь. Так — с духом дух и с плотью плоть Прощаю всё, но не забуду.

* * *

Ты нежности просила у меня — И нежен я, как ты хотела, Во мраке ночи и при свете дня Слова любви шепчу несмело. Красавиц дерзких слушать не хочу, Беседу полюбил иную, У ног твоих признательно молчу, Не упрекаю, не ревную. И нет во мне задора прежних дней, Ни гордости былой, ни злобы, — Что ж стала ты смиренней и грустней, Как будто мы несчастны оба?