Православие, инославие, иноверие. Очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи
Шрифт:
При этом защита государством церковного брака отнюдь не ограничивалась православием. За несколько столетий империя переросла свое православное ядро и вобрала в свой состав католиков, лютеран, униатов, армян, евреев, буддистов, мусульман, анимистов, равно как и последователей меньших конфессий и сект. Несмотря на то что власть открыто превозносила православие как «первенствующее и господствующее» вероисповедание империи, она демонстрировала идеологическую приверженность ко всем признанным в государстве конфессиям [495] . В соответствии с этим правительство отстаивало религиозную форму брака для всех конфессий в империи и признавало за их религиозными обрядами юридическую силу [496] . Только для старообрядцев государство фактически допустило в 1874 году гражданскую форму бракосочетания, и то лишь потому, что не желало придавать юридическую силу обрядам этих отступников от официальной церкви [497] . Во всех иных случаях, как заявил категорически Гражданский кассационный департамент Сената в 1899 году, «Российкий подданный, независимо от исповедуемой им веры, не может вступать в брак иначе, как при венчании церковном» [498] .
495
Crews. Empire and the Confessional State. О том, что готовность государства оберегать чистоту неправославных религий все-таки была небезграничной, см.: Werth, Paul W. Schism Once Removed: State, Sects, and Meanings of Religious Toleration in Imperial Russia // Imperial Rule /
496
Свод законов. 1857. Т. 10. Ч. 1. Ст. 61, 65, 90. Это касалось даже находившихся в России англиканцев, не имевших религиозных институций, признанных государством (РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 1127).
497
Разнообразные попытки анализа природы старообрядческих браков предпринимались в следующих работах: Оршанский И.Г. О браке у раскольников. С. 255–226; Суворов Н.С. Гражданский брак. 2-е изд. СПб., 1896. С. 122–148; Paert Irina. Old Believers, Religious Dissent and Gender in Russia, 1760–1850. Manchester, 2003.
498
РГИА. Ф. 821. Оп. 128. Д. 224. Л. 3 об. О трудностях в определении законности брака у российских «язычников» см.: Там же. Оп. 133. Д. 428. Л. 5–9 об.
В то же самое время государство принялось за «упорядочивание» брачных дел и в отношении неправославных конфессий, подобно тому, как православная церковь делала это для своей паствы. У чиновников открылось рвение к вмешательству в духовные дела, особенно религий, у которых не было духовных иерархий, способных стандартизировать управление и привести в исполнение единые религиозные нормы и государственные законы [499] . Такое вмешательство предполагало более тщательную кодификацию религиозных предписаний, что неизбежно влекло за собой их переработку с целью привести в соответствие с тем, как само государство представляло себе нравственность и совершенствование. На основе своего знакомства с развитием семейного права в Европе российские чиновники и юристы время от времени также высказывали идею о введении гражданского брака, или по крайней мере, хотя бы о некоторой секуляризации в брачных делах. Мало-помалу власти привели к единообразию возраст законного вступления в брак для большинства конфессий империи, а для верующих ряда конфессий государство стало последней инстанцией в решении матримониальных вопросов [500] .
499
Такое вмешательство рассматривается в исследованиях: Freeze G. Jewish Marriage; Crews. For Prophet and Tsar. Р. 143–191.
500
См. об этом: Свод законов. 1857. Т. 10, ч. 1. Ст. 3, 63, 91; Суворов. Гражданский брак. С. 106–152; Боровиковский А.Л. Брак и развод по проекту Гражданского уложения // Журнал Министерства юстиции. 1902. Октябрь. С. 1–62 (особ. с. 59–62); Загоровский A.И. О проекте семейственного права // Журнал Министерства юстиции. 1903. № 2. С. 55–109; Змирлов K. O недостатках наших гражданских законов: О союзе брачном // Журнал гражданского и уголовного права. 1882. Кн. 9. С. 182–224; Моргулис M. Об отношении нашего законодательства к обычному брачному праву иноплеменников-нехристиан // Журнал гражданского и уголовного права. 1884. Кн. 4. С. 105–127. Пример критики гражданского брака см.: Страхов Н. Брак, рассматриваемый в своей природе и со стороны формы его заключения. Харьков, 1893.
Вместе с тем даже реформаторы в общем признавали религиозные основы семейного права и поддерживали значение религиозной веры как опоры светской власти. Составители довольно радикального проекта гражданского уложения в начале XX века сохранили обязательность религиозной церемонии для законного брака, подчеркнув, что введение гражданского брака в России было бы «безрассудным и опасным новшеством». С этим согласились многие из комментировавших этот проект, и либералы могли сходиться с консерваторами в том, что гражданский брак вступает в противоречие с религиозными чувствами народа и легко может ослабить религиозность как таковую, с гибельными последствиями для морального состояния всей страны [501] .
501
Гражданское уложение. С. 44, 128; Загоровский А.И. О проекте семейственного права. С. 58–59; Суворов Н.С. Гражданский брак. С. 108–109, 117; Wagner W. Marriage, Property, and Law. Р. 149–169, 316–328; Wagner W. Family Law, the Rule of Law, and Liberalism in Late Imperial Russia // Jahrb"ucher f"ur Geschichte Osteuropas. 1995. Vol. 43. S. 522, 529. См. также замечания на проект нового уголовного уложения: Уголовное уложение: Проект редакционной комиссии и объяснения к нему. СПб., 1895. Т. 4. С. 16.
Словом, несмотря на известную тенденцию к секуляризации, семейное право в императорской России для всех признанных государством конфессий все-таки оставалось в сильнейшей зависимости от религиозной формы брака. Соответствующим образом, имперское законодательство предусматривало или включение церковных норм в гражданское право, или по крайней мере отсылку к «правилам и обычаям» той или иной религии, без их включения в текст закона. Дело обстояло сложнее, когда речь шла о заключении брака между представителями разных религий.
Канонические препятствия к браку и имперское право
Смешанные браки в России стали возможны только в эпоху Петра Великого. До этого православная церковь смотрела на лиц других вер как на еретиков, браки с которыми были недвусмысленно запрещены еще шестым Вселенским собором в 680 году. Московское государство разделяло этот взгляд и требовало, чтобы любой иностранец, желающий заключить брак с подданным московского царя, перешел в православие и сам принял то же подданство [502] . Однако вследствие возраставшей роли иностранцев в жизни страны Петр вынудил церковь пересмотреть эту позицию. Известный своим интересом к западным техническим достижениям и государственной мудрости, он пришел к убеждению в необходимости большей веротерпимости по отношению к неправославным. Стремясь привлечь больше иностранцев в Россию, он ясно и открыто подтвердил их право на свободное отправление веры в 1702 году. В 1715 году Петр столь же четко выразил свое убеждение в том, что смешанные браки могут сыграть существенную роль в его реформаторском проекте, укрепляя отношения с «протчими европейскими народами» и способствуя тем самым постепенному вытеснению «грубости старых обычаев» [503] .
502
Сборник материалов. С. 109, 506; Красножен M. Иноверцы на Руси: K вопросу о свободе веры и о веротерпимости. Т. 1: Положение неправославных христиан в России. 3-е изд. Юрьев, 1903. С. 33–36, 49–55, 96–114; Цветаев Д. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. М., 1890. С. 411–413, 417.
503
Законодательство Петра I / Ред. A.A. Преображенский. М., 1997. С. 535–537 (цитата: с. 536); Zhivov V.M. Church Reforms under Peter the Great // Russia in the Reign of Peter the Great: Old and New Perspectives. Vol. 1 / Ed. Anthony Cross. Cambridge, 1998. P. 66; Зицер Э. Царство Преображения: Священная пародия и царская харизма при дворе Петра Великого. М., 2008. С. 113 (цитата).
Поводом для официального пересмотра позиции церкви стало то, что к концу Северной войны в Сибири скопилось много шведских пленных. Петр желал задействовать знания и умения пленных в горной промышленности, и многие шведы были, со своей стороны, расположены к переходу на русскую службу, при условии, что смогут жениться на русских женщинах без принуждения к принятию православия. В июле 1721 года только что учрежденный Св. синод послушно принял постановление, дозволявшее на определенных условиях смешанные браки [504] , несмотря на то что некоторые иерархи (да и многие старообрядцы) видели в этом нововведении нарушение канонических постановлений православной церкви. Узаконив смешанные браки православных с другими христианами (кроме старообрядцев), новое постановление
504
ПСЗ-1. T. 6. 25 июня 1721 г. № 3798.
505
Там же. 18 августа 1721 г. № 3814, опубликовано также в: Законодательство Петра I. С. 719–725. См. также: О браке православных. С. 82.
Будучи признаны православной церковью, смешанные браки зависели также от доброй воли церковных властей других христианских конфессий. Отрицая за браком природу таинства и стремясь, как правило, пойти навстречу нуждам государства, протестанты признавали привилегию православных в таких браках, тем более что в самодержавном государстве всегда была возможность добиться исключения из правила (подробнее об этом ниже) [506] . Гораздо более серьезные препятствия к смешанным бракам ставила римско-католическая церковь, которая, как и православная, усматривала в браке одно из таинств. В Средние века Рим полностью запрещал смешанные браки. Своим постановлением «Tametsi» в 1563 году Тридентский собор объявил «недействительным и несуществующим» любой брак, заключенный не в присутствии приходского священника (или его представителя) и двух или трех свидетелей. «Tametsi» также требовал совершения литургической церемонии венчания и заблаговременного оглашения в церкви имен собирающихся вступить в брак, дабы увериться в отсутствии препятствий. Упомянутое постановление было нацелено прежде всего на искоренение практики тайных браков, но при этом, не сделав оговорки о том, что оно не распространяется на некатоликов, собор в результате обусловил законность смешанного семейного союза бракосочетанием у католического священника. А ведь духовенству запрещалось венчать католиков с «еретиками».
506
О воззрениях протестантов см.: Joyce. Christian Marriage. Р. 116–123, 177–184; Safley Thomas Max. Marriage // The Oxford Encyclopedia of the Reformation / Еd. Hans J. Hillerbrand. Vol. 3. New York, 1996. P. 18–23.
Это не значит, что смешанные браки были для католиков совершенно невозможны. Церковь допускала некоторые исключения в контексте миссионерской деятельности. Кроме того, диспенсации, которые Святой Престол иногда давал в случае династических браков, постепенно распространились на католическую аристократию, а значительно позже – и на католиков недворянского происхождения. Более того, в 1741 году папа Бенедикт XIV объявил, что смешанные браки в Бельгии и Голландии могут признаваться действительными. В 1830–1841 годах Рим пошел на аналогичные послабления для Пруссии, Баварии и Венгрии, наделив католических священников полномочием совершать так называемую assistentia passiva – регистрацию заявления о браке католика с лицом некатолической веры в присутствии двух свидетелей. Такое действие придавало браку законную силу в глазах церкви. Итак, позиция католической церкви начиная с XVI века заключалась в том, что она возбраняла смешанные браки, но при этом делала исключения из правила посредством диспенсаций [507] .
507
Суворов Н.С. Гражданский брак. С. 21–24; Joyce. Christian Marriage. P. 123–137; Traer. Marriage and the Family. P. 29–31; Schenk Francis J. The Matrimonial Impediments of Mixed Religion and Disparity of Cult // Canon Law Studies. Washington, 1929. № 51. Особ. p. 45–69; Roberts James B. The Banns of Marriage: An Historical Synopsis and Commentary // Canon Law Studies. 1931. № 64. P. 47–56; Carberry John Joseph. The Juridical Form of Marriage: An Historical Conspectus and Commentary // Canon Law Studies. 1934. № 84. Особ. p. 20–41; Tametsi // New Catholic Encylopedia. Vol. 13. 2003. P. 749–750; Mixed Marriages, Prohibition of // New Catholic Encylopedia. Vol. 9. 2003. P. 747; РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 604. Л. 81–82, 95 об., 99 oб., 228–229 oб.
В сущности, то, что беспокоило католическую церковь, являлось отображением тревог церкви православной. Католический клир опасался, что смешанный брак приводит к отпадению католического супруга и воспитанию детей вне лона церкви. При наличии несомненной и весомой причины могла быть дарована диспенсация, причем только после того, как уже близкая угроза отпадения предотвращалась посредством так называемые cautiones – обетов некатолического супруга в том, что он(а) будет уважать веру своего спутника жизни, крестить и воспитывать всех детей в католичестве. Мало того, церковь избегала всего, что могло бы быть истолковано как одобрение таких браков. Католическим священникам не просто вменялось в обязанность увещевать своих духовных чад, отговаривая от брака с некатоликом, – они не могли благословлять такие браки, делать оглашения и даже давать разрешение на совершение брака в храме. Там, где assistentia passiva не допускалась, католикам также запрещалось заключать брак у некатолического клирика под угрозой отлучения [508] . Но стоит отметить, что описанная выше конфессиональная дисциплина была воплощенным в церковном праве идеалом, ставшим универсальной нормой только c вступлением в силу Кодекса канонического права в 1918 году. На местном уровне при заключении смешанных браков нередко пренебрегали совершением сautiones и обходились без диспенсаций, а двойные венчальные обряды – в католическом и некатолическом храмах – были в ходу во многих местах. Все эти обстоятельства вкупе с несистематическим применением постановления «Tametsi» привели к «многообразию дисциплин» в деле смешанных браков, в особенности на территориях, удаленных от крупных католических центров [509] .
508
Подробное обсуждение этого вопроса см.: Schenk F. The Matrimonial Impediments. Особ. р. 148–286.
509
Schenk F. The Matrimonial Impediments. Р. 49–57, 61–65, 220; Roberts. Banns of Marriage. Р. 49–50; Carberry J. The Juridical Form of Marriage. Р. 25–26, 34–37.
Если даже доктрина об assistentia passiva и принцип диспенсации открывали возможность для компромисса между католицизмом и российским правительством, все равно между двумя сторонами оставалось глубинное противоречие, так как каждая из церквей настаивала на преимуществах для своей паствы, на первенстве своих обрядов и своей духовной власти. Переговоры по этому вопросу между папскими и российскими дипломатами в 1840-х годах завершились безрезультатно, и Петербург вскоре исключил этот вопрос из повестки дня дискуссий, в конечном счете увенчавшихся подписанием конкордата со Святым Престолом в 1847 году. Император Николай I писал тогда папе: «Это один из законов государства, на который моя власть не простирается, если бы даже моя совесть могла с этим примириться» [510] . Поэтому в имперском законодательстве отразился только компромисс, достигнутый государством с православной церковью, позиция же церкви католической почти не принималась во внимание.
510
Попов А.Н. Сношения России с Римом с 1845 по 1850 // Журнал Министерства народного просвещения. Ч. 147. 1870. Январь. С. 64; 1870. Февраль. С. 308–309 (цитата: с. 309), 326, 335–336, 339–340; Ч. 150. 1870. Июль. С. 25–26. О месте, которое вопрос о браке занимал в дебатах, предшествовавших конкордату 1847 г., см. также: Olszamowska-Skowronska S. Le Concordat de 1847 avec la Russie d’apr`es les Documents Authentiques // Sacrum Poloniae Millenium: Rozprawy – Szkice – Materialy historyczne. Vol. 8–9. Rome, 1962. Р. 473, 477–479 и особ. р. 529–531; Boudou A. Le Saint-Si`ege et La Russie: Leurs R'elations Diplomatiques au XIXe si`ecle. Vol. 1: 1814–1847. Paris, 1922. P. 332, 532–535.