Предчувствие смуты
Шрифт:
— У матросов есть вопросы? — спросил, улыбаясь. Коль остановились, что-то им надо. А что — понятно. Граница — рядом, машина хоть и с российскими номерами, а парнишка сразу же предположил: везут контрабанду.
Местные трактористы подрабатывают, когда приходится через границу перегонять фуры с тяжелым грузом. Но все равно с пограничниками приходится делиться, иначе когда-нибудь обязательно подловят, и хозяину трактора, не говоря уже о контрабандистах, придется где-то повыше отстегивать круглую сумму, а то и лишиться транспортного средства.
— Вижу, вопросы есть.
— Нам нужно на Меловое. Где-то тут самая прямая дорога? С нас магарыч, — мгновенно пообещал Илья.
Тракторист, не сделав с крыльца ни шага, улыбчиво покрутил носом, учуяв привычный запах.
— Мертвец?
— Он самый. С Кавказа.
— «Груз двести»?
— Точно. Боимся завонять таможню… Так мы в объезд.
— Напрасно вы, — заговорил парнишка. — Пограничники покойников не осматривают, им только покажи справку, что труп — жертва локального конфликта. Ну и на себя документы. Они при вас?
— Само собой.
— Был случай, — продолжал парнишка, — года три назад. Ехали цыгане. Четырьмя подводами. Направлялись в Румынию на цыганское кладбище. Везли хоронить бабушку. Но пограничники знают, кого обыскивать. И представьте себе, в брюхо старухи-покойницы ее сыновья зашили полпуда наркотика… А собачка, умная такая, принялась обнюхивать старушку и вдруг — завиляла хвостиком… Пограничники погоны недаром носят…
На каждой таможне всегда можно услышать что-то экзотическое. Хлопцам было не до баек. По выражению невольных слушателей хозяин трактора понял: путешественники торопятся.
— Вы спрашиваете, как проехать на Меловое? Видите курган? Старинный. Ему несколько тысяч лет. Еще до рождения моего дедушки, но уже при советской власти, на нем поставили тригопункт. Железный. В наше время кто-то его выкопал и сдал в металлолом. Мы утверждаем, что это дело рук хохлов, хохлы валят на кацапов.
— Короче, — оборвал исторический экскурс Микола.
Парнишка не смутился, продолжал, но уже по существу:
— На Меловое, значит, за курганом рулите вдоль абрикосовой посадки. Упретесь в канаву. Она уже заросла терновником. Когда-то это был противотанковый ров. Моя бабушка говорила: в войну его рыли воронежские студенты. Немцы сюда не пошли — свернули на Сталинград… А вы сворачиваете влево, там есть полевая дорога, она ухабиста, но уазик пройдет. Это и есть государственная граница.
— Далеко?
— Километра четыре. Только имейте в виду, у русских пограничников пересменка с семи до восьми, у хохлов — на час позже.
— И что — целый час граница без замка? — Илья сделал наивно-удивленное лицо.
— Замок, ребята, для блезиру… Раньше тут никогда границы не было. У вас, говорят, своих прикордонников некуда девать. А у нас пограничник — вещь дефицитная. Поэтому служит много девочек… Каждая двух овчарок стоит. Но лающих не хватает. Наши пограничники в Венгрии покупают восточноевропейских. За валюту, конечно. Я тоже хочу купить. Моя законная всю холку мне перегрызла: достань щенка-волкодава у пограничников. Время-то смутное… Без ствола жить можно, а вот без волкодава в открытой степи — беда…
Паренек оказался донельзя разговорчивым. Скучно ему одному весь день наедине с трактором. Это не лошадь, на которую можешь прикрикнуть, а то и замахнуться кнутиком…
— Спасибо, друг, — остановил его Микола. — Ты нам очень помог.
За совет и знакомство с историей здешнего края Илья отсчитал парнишке сорок рублей — ровно на бутылку водки. Самогон стоил дешевле.
— Я и от «зелененьких» не откажусь, — признался тракторист.
— Чего нет, того нет.
— Я к чему это… Машина больно знакома… Весной точно такую же вытаскивал из грязи. Мужик расплачивался долларами… А травки у вас, случайно, не найдется?
— Что ты, друг! Наркота на Украине — товар самый опасный. Найдут — на жизнь блямба.
Паренек весело хмыкнул:
— Ничего себе демократия! Мы такой никогда не допустим.
Еще немного побеседовали, уже как старые знакомые, расспросили о приграничной жизни хуторян. До темного времени суток оставалось часа три. Границу обычно преодолевают в сумерки — поздно вечером или рано утром. И об этом паренек напомнил.
— Ты хоть двигатель заглуши, — подсказал ему Микола. — Солярка — не вода из колодца. Это раньше, при советской власти, оставшееся в баке горючее выливали. По израсходованной солярке засчитывали трудодни.
— Вот была жизнь! — изумился парень. — Легко начальников охмуривали! Теперь хозяин у меня крутой. Это все его поля. Тут был совхоз. Он взял его в аренду. Вместе с постройками.
— Никак бывший директор?
— Не. Директор в Москву вернулся. Там он еще раньше купил себе квартиру… Новый хозяин — из Дагестана. Марат Сабирович. Может, слышали?
— Услышим, — заверил Илья. — Он случайно мертвецов не принимает?
— Говорят, новые русские скупают все.
— На мертвых не делают бизнеса.
— Ну мало ли что? — Илья попытался шутить: — Вдруг на Украине наш мертвец не подойдет по размеру?
— На вашем месте я бы его давно прикопал.
— С гробом?
— Зачем? На гроб всегда покупатель найдется.
— А ты с мозгом, парень. Как тебя звать?
— Володя… Владимир Владимирович.
— Ты уже третий такой.
— Владимир Владимирович?
Илья принялся перечислять:
— Был поэт. Из-за несчастной любви с собой покончил. Потом был пилот, на истребителе в Чечню летал… По телеку показывали. А третий Владимир Владимирович — это ты, человек Марата Сабировича.
— Я — сам по себе…
— Вот это — голос! — Илья театрально поднял руку.
Микола, опасаясь, что парнишка может шутку напарника понять как насмешку, мягко улыбнулся, дескать, нашел кого с кем сравнивать… Сколько таких Владимиров Владимировичей на свете: одни пишут стихи, влюбляются и стреляются, другие летают в Чечню, тоже влюбляются, но не стреляются.
Судя по его наивному взгляду, шутка до него не дошла.
Главное — простились, как старые друзья. А в степи дружба — это торжество жизни…