Приговор
Шрифт:
– Что?! – Эвьет даже не пыталась изображать почтительность. – Вы хотите упечь меня в монастырь?!
– Это будет наилучшим вариантом для вас, дитя мое, – отрезал граф, едва взглянув в сторону Эвелины. – Впрочем, окончательное решение о постриге вы, конечно, примете не раньше совершеннолетия. Дотоле же сестры обеспечат вам кров и достойное воспитание.
Нет, только не Эвелина! Может быть, ее покойной сестре с ее вздорными мечтаниями о кавалерах монастырская строгость и не повредила бы, но Эвьет?! Умную, смелую, сильную, свободную Эвьет, презирающую религиозные бредни, упрятать до самого совершеннолетия в эту унылую тюрьму, отдать
– Я приехала сюда не за этим, – с достоинством возразила баронесса, вновь взяв себя в руки. – У меня есть предложение, важное для исхода всей кампании. Но мы должны обсудить его без посторонних.
Граф вновь посмотрел на меня:
– О чем это она?
– Вы же слышали, – невесело усмехнулся я, – она хочет обсудить это с вами без свидетелей.
– Но чья это идея? Ваша?
– Нет, – честно ответил я. – Ее.
– А, ну ясно, – резюмировал Рануар, не глядя на Эвелину. – Увы, у меня нет времени выслушивать детские фантазии, – и он вновь зашагал к своему шатру. Оруженосец поспешил за ним, но секретарь задержался, обернувшись в нашу сторону:
– Так вам нужно письмо в монастырь?
– Нет! – хором сказали мы, но в следующий миг у меня возникло сомнение, нельзя ли использовать подобное письмо не по прямому назначению, а как документ, удостоверяющий личность Эвелины. Хотя, в случае судебного разбирательства едва ли… Но, не успел я додумать эту мысль, как граф вновь остановился и обернулся.
– Так, говорите, женщины тоже с оружием в руках отстаивали замок и дело Льва? Хороший образ. Клод!
– Да, милорд! – поспешно откликнулся секретарь.
– Запиши это и напомни мне вставить в речь перед войском.
– Слушаюсь, милорд!
Граф широким шагом пересек оставшиеся до шатра ярды и скрылся под парчовым пологом. Секретарь семенил следом, уже, вероятно, не помня о нашем существовании.
Я не знал, радоваться ли мне. С одной стороны, вышло так, как я надеялся с самого начала – граф не принял идею Эвелины всерьез, более того, отказался даже ее выслушать. С другой – будущее, да и настоящее лишившейся всего имущества баронессы оставалось под большим вопросом. И главное – хоть Эвьет и безропотно позволила увести себя от шатра, но я догадывался, что она отнюдь не намерена мириться с поражением и отказываться от своих планов.
В лагере нам ночевать было негде, да и ни к чему, так что мы сперва вывели коня туда, где паслись другие лошади (часовые нам не препятствовали), а оттуда уже, отойдя подальше, ускакали прочь. Караульная служба у Рануара оказалась все же не на высоте – пожалуй, шпион или конокрад мог бы покинуть лагерь с той же легкостью.
Землю уже захлестнула ночная тьма, почти не нарушаемая светом уползающего за холмы месяца. Ехать искать пресловутый трактир или даже возвращаться в "подозрительную" деревню, где нам о нем сказали, было уже поздно. Ничего не оставалось, кроме как заночевать в траве – к счастью, я уже чувствовал себя вполне здоровым. Костер развести было не из чего – разве что надергать сухой травы, но она сгорела бы слишком быстро – да и, в общем-то, незачем, так что мы сразу улеглись на уложенной поперек волчьей шкуре под звездами, как делали уже не раз.
– Я этого так не оставлю! – дала, наконец, волю чувствам Эвелина. – Даже не стал слушать! "В монастырь!" Сам пусть идет в монастырь! С такими полководческими талантами ему там самое место!
– У тебя появился безупречный план ликвидации Карла? – постарался охладить ее пыл насчет победы я.
– Пока нет. Но я лишний раз убедилась, что это возможно. Обрати внимание, как легко я могла бы только что убить Рануара, если бы такова была моя цель. Несмотря на принимаемые им меры по охране. Если бы мое желание побеседовать с ним наедине было лишь предлогом…
– Но он не захотел с тобой беседовать.
– Потому что ты сказал, что это моя, а не твоя идея!
– Разве это не правда?
– Правда, конечно. Я тебя не упрекаю. Но если бы ты мне подыграл, и он поверил бы в важность и секретность сведений, которые ему хотят сообщить…
– Эвьет, я не поеду с тобой к Лангедаргу.
– Я знаю! Дольф, ты можешь дослушать и не перебивать?! Допустим, у меня был бы союзник, выглядящий достаточно взросло и солидно, чтобы убедить некоторых недоверчивых, что я действительно знаю важную тайну. Командующий, возможно, заподозрил бы неладное, захоти этот взрослый говорить с ним без свидетелей сам – но испугаться побеседовать с девочкой не пришло бы ему в голову. А если бы и пришло, он бы сам устыдился продемонстрировать такой страх перед своими людьми. А потом я просто вышла бы из шатра, и мы бы спокойно уехали, как сделали это сейчас.
– Даже остаться наедине с воином в доспехах – еще не значит его убить…
– Есть варианты. Я над этим думала. Например, я начинаю рисовать некую схему остро отточенным грифелем, а потом втыкаю ему этот грифель через глаз прямо в мозг…
Я ей этого не подсказывал! Даже намеков никаких не делал. Очевидно, додумалась сама, исходя из сообщенных мною анатомических сведений. Что поделать, мне действительно досталась очень умная ученица…
– Это не всегда срабатывает, – сказал я вслух. – Мозг – очень затейливая вещь. Учитель рассказывал мне об одном солдате, который тридцать лет прожил с трехдюймовым осколком наконечника копья прямо в мозгу. И даже не подозревал об этом. Он, конечно, знал, что был ранен в голову, но на поверхности рана скоро затянулась, а что внутри, он и не догадывался. Лишь после его смерти – мирной, от старости – учитель выкупил его тело для исследований и обнаружил в голове эту штуку…
– Есть и другие способы. Например, пропитанная ядом записка, написанная очень мелким и неразборчивым почерком. Он вынужден будет поднести ее к самому носу…
А вот до этого не додумался уже я! Действительно, просто и элегантно. Надежнее, чем моя идея с отравленным цветком. Правда, тут же я увидел и слабое место:
– У Карла в его возрасте, скорее всего, дальнозоркость. Он не станет держать записку возле самых глаз.
– Ну, можно придумать еще варианты, – нетерпеливо возразила Эвелина. – Главное, что в принципе подобраться можно. И выбраться потом тоже.
– Верное для Рануара может быть неверным для Карла, – качнул головой я. – Его наверняка охраняют лучше, и сам он более осторожен. К примеру, специально для случаев, когда секретность требует разговора без свидетелей, у него может быть глухонемой телохранитель.
– Хммм… – похоже, мне все-таки удалось озадачить Эвьет. – Об этом я не подумала. Но это – всего лишь новое условие задачи, а не повод сдаваться.
– Твою бы целеустремленность, да в мирных целях… – вздохнул я.
– Разве может быть цель более мирная, чем убить главного виновника войны?