Приговоренный к смерти
Шрифт:
Рик даже не предполагал, что их противостояние с хакимом Гаязом может повлечь последствия таких масштабов. Тревожные всплески траурных лохмотьев на воротах усиливали мрачное ощущение нависшей над городом беды.
Разговоры в отряде прекратились. К воротам подъехали в гробовом молчании. Привратников Рипа не выставила, на сторожевых вышках тоже не было ни души. Но ворота оказались открыты. Рик нанес на всех защитные начертания, и они въехали в город.
Первым, что Рик увидел, была виселица, выстроенная прямо посреди пустынной площади, где раньше ни днем, ни ночью не
Рик осмотрелся: город сам по себе почти не изменился. Те же дома, те же дороги — но совершенно безлюдные. Нигде не слышались звуки человеческих голосов, лай собак или лошадиное ржание. Чуть дальше ворот, у городской стены, лежал ничком стражник в полной амуниции. Выпавшее из руки копье поблескивало чистым наконечником.
Рик подъехал к нему и спрыгнул с седла. Перевернув стражника, удивился невесомости тела и окинул его быстрым взглядом: ран на нем не было. Но лицо выглядело ужасающе: обтянутые кожей скулы, ввалившиеся глазницы и втянутые щеки говорили о крайнем истощении.
— Перчатку сними, — подсказал Клыкастый.
Рик стянул перчатку с руки мертвеца и увидел тощие пальцы с выпирающими шишками суставов, но без черноты.
— Да что тут вообще произошло?.. — проговорил Рик, поднимаясь от трупа.
Но ответом была мертвая тишина. Только виселица монотонно и зловеще поскрипывала от каждого порыва пустынного ветра.
Во временном дворце Ингвара все бегали, суетились и говорили вполголоса: хозяин вернулся из Нижнего мира в ярости, и потому попасть ему под горячую руку или вызвать гнев своей нерасторопностью сейчас приравнивалось самоубийству.
Широко шагая и ругаясь сквозь зубы на смеси сразу трех языков, Ингвар поднялся по лестнице в свою тронную залу. Следом за ним бесшумно, на цыпочках спешили адъютанты, испуганно переглядываясь и опасаясь нечаянно излишне громко топнуть ногой. Распахнув двери в залу пинком, Ингвар с лязгом швырнул в сторону одну пластинчатую перчатку, потом туда же бросил вторую.
— Снимите уже с меня это барахло! — рявкнул он своим адъютантам. — Лучшие доспехи… Вот это — лучшие доспехи?!
Он со злом ткнул пальцем в наплечник с большой дырой, которую еще на поле боя предупредительно заткнули бинтом с маритимой.
— Кормлю дармоедов! За столько времени неужели нельзя было подобрать нормальный сплав с зачарованием?! Выведу всех на площадь и руки поотрубаю, коль уж безрукими родились!
Адъютанты, помалкивая, быстро раздевали своего господина. От мокрого насквозь подлатника Ингвара разило медведем.
— Вон пошли! — крикнул на них полудемон, и адъютанты мгновенно испарились, предупредительно прикрыв за собой двери.
Тяжело дыша, Ингвар пытался успокоиться.
Что же это за проклятье такое? Что же они все лезут и лезут?.. Сколько уже безликих тварей ушло в Нижний мир и теперь бродят по нему в поисках наживы? И от каждого из них за версту несет пустотой Рика! А воронка все растет и растет…
— Да чтоб
Сплюнув на пол, Ингвар направился в заднюю комнату — туда, где сейчас оберегала его сокровище Лита. Шаги гулким эхом отдавались в зале.
Он толкнул двери — и остолбенел.
Остекленевшими глазами Ингвар смотрел на фиолетовые разводы на белом мраморном полу, на стенах. Крошечные кусочки плоти повисли даже на потолке. Оплавившиеся обломки доспеха Литы валялись по всей комнате, и в некоторых из них остались рваные куски ее тела.
А на постаменте, где он хранил плиту, лежала только оторванная голова демоницы с шлейфом окровавленных позвонков. Река тонких косиц с вплетенными в них серебряными кольцами разметалась по темному камню.
— Где плита??? — взревел обезумевший полудемон, вбегая в комнату. Он бросился осматривать постамент, стены, пол, но никаких других следов не нашел. Как будто вор не обладал телом, словно он вошел сюда не ногами, и вынес плиту просто испарившись.
Бесценного сокровища Ингвара здесь больше не было. В комнате витал только тонкий, тающий аромат его магии.
— Начальника стражи — ко мне! Всех, всех стражников — немедленно сюда! Бесполезные идиоты! — кричал он, выбегая в тронную залу и сбивая с ног одного из адъютантов. Выхватив в ярости меч, Ингвар отрубил провинившемуся демону голову, и та покатилась по полу, оставляя за собой кровавые следы. Тело обмякло в растекающейся по белому мрамору луже. Второй, испуганно отпрянув, помчался исполнять приказание.
Плечи и грудь Ингвара ходили ходуном, дыхание хрипело от кипевшей внутри бессильной злобы.
Глава 7. Тени и призраки. Часть 1
Вернувшись в седло, Рик направился к соборной площади. Это была единственная мощеная улица, и подковы лошадей залязгали по камню, нарушая тишину. Дорога вела мимо опустевших гончарных, сгоревшего дочерна постоялого двора и заброшенной красильни, а потом резко брала влево — к небольшому белокаменному храму с высокой резной оградой, окруженной по-осеннему голыми деревьями.
А от храма по дороге ковылял человек.
Его одеяния целебника развевались на ветру, как и седая борода. Старик тяжело опирался на посох, с трудом переставляя ноги. При виде всадников он остановился, распрямил спину и высоко поднял голову, словно воин, готовый к схватке. Или желающий умереть с честью приговоренный при виде своего палача.
Рик толкнул коня под бока ногами, и тот, недовольно фыркнув, помчал вперед. Остановившись перед тощим стариком, он хотел спросить у того, что происходит в городе — но не успел.
Тот заговорил сам, щуря подслеповатые слезящиеся глаза.
— У нас ничего нет. Слышите? У нас все забрали мужчины из соседних деревень еще месяц назад! Все, что у нас осталось — это наши умирающие дети и уродливые от голода женщины! Молю вас — езжайте своей дорогой…
Рик раздраженно осадил поводом разыгравшегося под ним коня, его брови хмуро сбежались на переносице, уголки губ гневно дрогнули.