Приключения четырех дервишей

Автор неизвестен

Дервиши! Случайно тот европейский посланник оказался тут же. Услышав мое приказание, он засмеялся. Смех его еще больше рассердил меня, и я сказал:

Когда нам смех не служит для утех,

То лучше плач, чем неуместный смех.

Эй ты, невежа! Чего ты смеешься? Посланник сказал:

— О владыка! Причин для смеха несколько. Во-первых, стала явной правдивость слов старого везиря, и этот невинный человек будет освобожден из тюрьмы.

Хорошо, что по моему заступничеству тогда вы не обагрили руки кровью невинного.

Во-вторых, о властитель, вместо того, чтобы позвать к себе того купца и все узнать от него самого, вы со слов человека, который говорит, что ему в голову взбредет, того торговца приговорили к смерти...

Дервиши! Слушал я посланника и вспомнил своего везиря. Тут же велел привести ко мне ходжу с «юношей», двумя узниками и собакой. Согласно моему приказу, слуги мигом доставили их ко мне. Когда ходжа с «юношей» вошли, все присутствующие были ошеломлены одеждой, воспитанностью и красотой мальчика. Единственный по красоте «юноша» держал в руке золотое яблоко, усыпанное бесценными драгоценностями и бесподобными каменьями. Он положил его у ножки моего трона и, поклонившись, отошел в сторонку. Ходжа же, поклонившись, прочитал приветственную молитву. Обходительность и красноречие его изумили всех.

Я обратился к нему со словами:

— Эй, дьявол в образе человека, что за сети ты раскинул и что за западню ты устроил на пути людей?.. Есть у тебя вера и религия?

Он ответил:

— О владыка, пусть жизнь и могущество твои будут незыблемы. Есть у меня вера и есть религия. То, что предстало перед вашим взором и является поводом моего оговора, но оно имеет причину, о которой я не могу вам сказать.

О боли подобной нельзя говорить,

Но больше ее невозможно таить.

Владыка! Чтобы скрыть случившееся, я примирился с позорным прозвищем «почитатель собак» и стал известен повсюду как ходжа-поклонник собак...

Его слова вызвали во мне новую волну гнева и я сказал:

— Эй, невежественный демон пустыни! Я не из тех, чтобы поверить твоей лжи. Сейчас же или убедительно объясни причину всего этого, так чтобы каждый разумный понял происходящее, или понесешь заслуженное наказание, которое послужит примером для других!

Он сказал:

— О владыка! Что если вы смилостивитесь надо мной, не прольете мою кровь, а заберете мое состояние, которому нет счета, меня же и этого юношу отпустите...

Но гнев мой не проходил. Он, видя безвыходность своего положения, начал плакать и, взглянув на «юношу», сказал:

— Сынок, я не боюсь смерти, но кому я тебя оставлю?! Я сказал:

— Нечего тут пустословить и искать повода, чтобы избежать наказания! Давай поторапливайся!

После этих слов он подсел поближе, прочел молитву и сказал:

— О шах времени! Если б это не касалось жизни, а следовательно и разлуки с любимым, эти слова никто никогда не услышал бы. А раз дело дошло до этого, то велите привести тех двух людей, сидящих в клетке и кажущихся такими забитыми, и послушайте

то, что я расскажу. Если я где-то ошибусь, они поправят меня.

Предложение ходжи мне понравилось, и я велел выпустить из клеток тех двоих. Их освободили, и они уселись по левую и правую руку ходжи.

Затем ходжа сказал:

— Этот человек, который сидит по мою правую руку — мой старший брат, а этот —средний. Я же младше их обоих. Мы из вилоята Фарс. Отец был торговцем и имел восемь тысяч туманов состояния. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, отец заболел и умер. Спустя десять дней после смерти отца, братья сказали мне:

— Такой-то, позови любого из родственников, кому ты доверяешь, разделим состояние отца, и каждый из нас распорядится своей долей, как захочет.

Я ответил:

— Братья, что вы говорите! Я — ваш раб. Отец умер, и вы мне вместо отца. Я еще молод, и вы — моя защита и опора. Если не откажете мне в одежде и куске хлеба, мне достаточно этого.

Они на это сказали:

— Ну конечно... Неплохо придумал!.. Ты хочешь такой хитростью через некоторое время заставить нас нуждаться в куске хлеба.

Услышав такие слова, я ничего не сказал, ушел в опочивальню и горько заплакал. Затем стал успокаивать себя тем, что братья просто испытывают меня.

На следующий день, когда поздним утром братья ушли куда-то, пришел слуга казня и повел меня в судебное помещение. Придя туда, я увидел моих братьев. Они требовали исполнения вчерашнего предложения.

Казий посмотрел на меня и сказал:

— Ты почему не признаешь предписаний шариата? Я повторил то же, что сказал вечером братьям. Братья на это ответили:

— Если говоришь правду и сердце не противоречит языку твоему, составь документ, закрепи его печатью и подписью казня — блюстителя шариата — и дай нам. Если вдруг надумаешь оспаривать наследство, чтобы претензии твои были не в силе.

Я решил, что братья так поступают из предосторожности и благоразумия. Поэтому по их желанию я заверил бумагу и с чистой душой пришел домой. Через несколько дней братья сказали мне:

— Найди себе другое жилье! Мы не хотим, чтобы ты жил в нашем доме!

Услышав это, я понял, что братья обманули меня. Я ничего им не сказал, повиновался их требованию и испросил себе два-три дня сроку. За это время я продал кое-что из вещей, что привез мне отец в подарок из своих поездок, купил на эти деньги дом, и со служанкой, которую мне подарил тоже отец, переехал в свой двор. Когда я перебрался к себе, вот эта собака, сызмальства привыкшая ко мне, последовала за мной. Братья поступили со мной плохо, жестоко, а собака не покинула меня, пошла со мной.

Затем я снял лавку на базаре и, имея немного денег, занялся торговлей. За три года мое состояние достигло четырех тысяч туманов. Я стал пользоваться уважением у торговцев, знать и аристократия обращались ко мне с просьбой.

Пошел четвертый год. Однажды я сидел дома, как вдруг с плачем и причитаниями вошел с улицы один из моих рабов. Я спросил, почему он плачет?

Он с упреком сказал мне:

— Тебе-то какое дело? Предавайся своим развлечениям!

— Случилось несчастье? Он ответил: