Прикосновение (Пьесы)
Шрифт:
М у р а д. Да… Здравствуйте… Спасибо, хорошо… Дома. Позвать?.. Нет, не починили. Когда будет возможность… Не знаю. Да, он в школе… Очень радуюсь… А где я найду мастера?.. Мне сейчас не до водопроводчика… Это не телефонный разговор… Да, очень серьезно… Я не расположен сейчас говорить об этом… Солмаз вам расскажет… Нет, она тоже пока не в курсе, я как раз собираюсь поговорить с ней об этом. Может быть, и странно, но что делать, случаются иногда ситуации, когда человек вынужден вести себя странно… а в общем, ничего странного… Заходите, но меня не будет… Ладно, присылайте. Солмаз дома… Всего хорошего. (Вешает
Из другой комнаты заглядывает С о л м а з.
С о л м а з. Кто это был?
М у р а д. Твой отец.
С о л м а з. Просто так звонил или дело какое-нибудь?
М у р а д. Беспокоится о нашем водопроводе. Обещал прислать мастера.
С о л м а з. Когда?
М у р а д. Сегодня. А вечером зайдет сам.
С о л м а з. Не знаю, что бы мы делали без папы.
М у р а д. Да, твой папа очень помогает нам.
С о л м а з. Уже три дня течет кран… Я хочу, чтобы ты сам поговорил с мастером.
М у р а д. Я скоро уйду.
С о л м а з. В чем дело? Ты как-то странно разговариваешь сегодня.
М у р а д. Почему? Я очень благодарен твоему папе за все, что он для нас сделал.
С о л м а з. Что с тобой?
М у р а д. Все в порядке.
С о л м а з. Ты можешь побыть дома до прихода мастера?
М у р а д. Нет, не могу.
С о л м а з. Почему?
М у р а д. Потому что я должен уйти.
С о л м а з. Куда?
М у р а д. Пока не знаю… Мне нужно поговорить с тобой.
С о л м а з. Ничего не понимаю. Куда ты идешь?
М у р а д. Я же сказал — пока не знаю.
С о л м а з. В таком случае дождись мастера, поговори с ним, а потом иди куда угодно.
М у р а д. Я ухожу.
С о л м а з. Я уже это слышала. Но сперва ты поговоришь с мастером.
М у р а д. Я ухожу. Неужели ты не понимаешь? Я ухожу. Навсегда.
С о л м а з (снимает с себя фартук, она больше удивлена, чем встревожена). Что тебе сказал папа? Вы что, поругались? Вот не думала, что ты легко можешь разбрасываться такими словами. Ты подумал, что ты сказал? Из-за того, что тебя справедливо упрекнули…
М у р а д (тихо). Да не в этом дело…
С о л м а з (подходит к столу, долго смотрит на мужа — тот отводит глаза). Что случилось? Что с тобой случилось? Мурад, я тебя не узнаю.
М у р а д. Я всю ночь думал, как сказать тебе… как объяснить…
С о л м а з. Что объяснить?
М у р а д. Очень многое. Только выслушай меня спокойно. (Встает с места, ходит по комнате.)
С о л м а з. Я слушаю тебя.
М у р а д. А впрочем, что тут объяснять? Я полюбил другую женщину.
С о л м а з. Какую женщину? Что ты говоришь?
М у р а д (волнуясь). Вот видишь, ты даже поверить не можешь, даже представить себе не можешь, что такое возможно. Настолько нелепо звучат эти слова в моих устах, будто я чужой текст говорю. Мне даже стыдно… И не потому, что собираюсь бросить семью, а потому, что боюсь показаться смешным, — так не вяжутся эти слова со мной, с этим домом, с нашей жизнью, словно они вообще перестали существовать и никто нигде не произносит их больше… А оказывается, люди еще говорят их друг другу… Или, наоборот,
С о л м а з. Успокойся. Я ничего не понимаю. Какая муха тебя укусила?
М у р а д (возбужденно). Я не хочу быть спокойным. Мне надоело быть спокойным. Всю жизнь я был спокойным, делал, что говорили, что положено делать, соглашался, уступал… А теперь — не могу. Не могу, когда вижу, что все в моей жизни отмерено, проверено, стало привычкой, условным рефлексом. Неужели ты не понимаешь, что наша с тобой жизнь сплошной обман, что мы живем с тобой как раз заведенные механизмы, подчиняемся законам поведения, которые давно уже потеряли для нас свой смысл и значение… будто деловое соглашение заключили… Мы даже спим вместе только потому, что мужу и жене полагается это делать! Осталась одна оболочка, одна видимость брака, а самого главного, того, из-за чего он был создан, — любви — нет!
С о л м а з. Как тебе не стыдно! Такие гадости говоришь мне. (Плачет.)
М у р а д (заламывает руки). Ну вот, во всем, что я сказал, ты уловила лишь желание оскорбить тебя!
С о л м а з (сквозь слезы). И нечего кричать. Соседей бы хоть постыдился.
М у р а д. Прости, пожалуйста. Я буду говорить тише. Но это не меняет существа вопроса. Пойми: ты хороший человек, но мы с тобой разные люди. Ты делала все, что положено делать: сперва встречалась со мной, потом стала моей невестой, потом женой… Ты хорошая хозяйка и скоро защитишь диссертацию, чтобы приносить в дом на сто рублей больше, радуешься моим успехам, улучшаешь наши жилищно-бытовые условия: покупаешь мебель, делаешь ремонт, меняешь квартиру, заставляешь своего папу всячески опекать нас, — ты делаешь все, чтобы наша семья, наш деловой союз преуспевал. Это занимает все твое время, силы, желания, и того же ты требуешь от меня. И мы катим, катим вместе по проторенной дорожке, уже давно ничего не чувствуя друг к другу и даже не задумываясь над этим.
С о л м а з. Кто эта женщина?
М у р а д. Ты не знаешь ее. Она приезжая.
С о л м а з. Давно ты с ней знаком?
М у р а д. Месяц.
С о л м а з. Где познакомились?
М у р а д. Какое это имеет значение… У Абрамянов.
С о л м а з. Вот почему они тебе тогда весь вечер звонили?
М у р а д. Откуда они могли знать? Она случайно к ним попала.
С о л м а з. Чем она занимается?
М у р а д. Актриса.
С о л м а з. Молодая?
М у р а д. Лет двадцать шесть.
С о л м а з. Красивая?
М у р а д. Да, наверное…
Солмаз опять плачет. Мурад ходит вокруг, не зная, что предпринять. В это время раздается стук в дверь.
(Идет к двери.) Кто там?! Одну минуту. (Возвращается к жене.) Это водопроводчик. Отец твой прислал.
Солмаз продолжает плакать навзрыд.
Ты слышишь?! Что сказать ему?