Притворная дама его величества
Шрифт:
Рановато, но… я прикинула: распороть трусы не так сложно. Если есть возможность сделать из потенциального конкурента партнера по бизнесу, хотя бы на какое-то время, надо делать.
Тем более что Адель отвела нам целую комнату под цех. День назавтра мы убили на то, чтобы там было светло и возможно работать — довольный каменщик мало того что соорудил то, что требовалось, еще и привел плотника, и у нас должны были появиться столы. Доминик, которая умела неплохо писать, еще через день украдкой показала мне список… мать честная, двадцать… двадцать пять… двадцать семь клиенток! Кажется, мне срочно нужны еще рабочие руки.
Я рисковала. Но не слишком. Заказ для ее величества был почти готов, больше всего времени заняла вышивка, и не успела я выдохнуть и пересчитать заработанное, не говоря уже о том, чтобы его распределить, как явилась какая-то незнакомая дама с новым отрезом. Имя «Маргарита» было мне незнакомо, и заказчица, смотря на меня как на дуру полную, оттопырив губу, пояснила, что это кузина покойного короля.
Ладно. Я утерла пот, распределила средства: зарплата, аренда комнаты у Адель, закупка свечей, материала, ниток… работа плотника и каменщика, моя комиссия, то, что я могу тратить на собственные нужды, и то, что надо вложить в расширение производства. А вот эти деньги я потрачу на то, что закажу себе туфли. Или нет — полусапожки. Я заслужила, я молодец. Дело было за малым — найти сапожника, который не покрутит пальцем у виска.
Я показала Адель и Доминик штаны, намекнула на то, что мне крайне нужен сапожник, рассказала об усовершенствовании корсета… прошло чуть более двух недель с того дня, как я вопила на Пьера во дворе, а я уже подсчитывала барыши вместо того, чтобы оплакивать утерянную на плахе голову.
И это настораживало.
Остановить бы эту махину, чрезмерно огромную для этого мира, задержать, но я знала — железо куют, пока оно горячо. И примерно в этот момент я начала с интересом посматривать на купцов, у которых наши служанки приобретали товар. Вынести бы мой цех из дворца! После того, разумеется, как придворные дамочки сделают мне пиар. Господа купцы, есть среди вас желающие жениться на мне? Те, у кого проблемы с интимной жизнью, преклонный возраст и много денег, имеют преимущество! Даешь отбор обеспеченных стареньких женихов!
Омрачало мое существование сейчас только одно. Женевьева.
Эта девица не была среди нас «старшей» — эту обязанность исполняла Марселин, которая трусами и прокладками весьма заинтересовалась. Но Женевьева мутила воду, хотя и понимала, что с заказом королевы многого в войне против меня она не добьется. Так, она не заходила дальше того, чтобы фыркать, но я знала, что это начало и что она осторожно прощупывает почву. Не сегодня, так завтра она что-то предпримет, и мне нужно ее во что бы то ни стало опередить.
Как?
Во-первых, служанки теперь спали в нашем цеху. Причем по двое, так было надежнее, если подкупят кого-нибудь одного, то есть вероятность, что вторая будет против и успеет поднять тревогу. Во-вторых, материалы и заказы я хранила у себя в сундуке, а вообще старалась сразу отдавать готовое. И все-таки мне казалось, что меры недостаточны.
Вскоре я оказалась права, но удар нам нанесли не с той стороны, с которой я ожидала.
Глава двадцать вторая
То, что смущало меня на протяжении почти трех недель — герцогиня де Бри. Сначала притихшая, потом просто покинувшая нас, она отлеживалась в спальне, и я ее не видела, так что не могла сказать, что, собственно, происходит.
Второе — Женевьева.
Кое-что мне прояснили Адель и Доминик, в частности, о кардинале. Да, он в самом деле был стариком и самым влиятельным и сильным магом королевства, если не всего континента, а заодно и, может быть, самым опасным человеком на ближайшие пару тысяч миль.
В Книге Откровений и Заповедей сказано было не очень понятно насчет того, что же такое — магия, и смущало то, что магами не могут быть женщины. Согласно Книге, господь наградил даром магии святых — Себастьяна и Мартина. Что это такое — магия — я не понимала. Дар исцеления, да, но не так, чтобы можно было спасти человека без помощи хоть какого, но врача. Например, никакая магия не помогла бы графине ди Мареццо родить самостоятельно, но магия могла вернуть ей силы. Как это работало? Никто не мог мне объяснить, ни люди, ни Книга. Пришлось принять все на веру.
Монахом мог стать любой, кто желал служить господу, так же, как и священником низшего ранга. Но для того, чтобы подниматься по церковной лестнице, требовалось подтверждение, что священник особо отмечен господом. Магия, и обычно священники действительно лечили людей. Могли остановить кровь — с оговорками, так, Лили рассказала, что на полях сражений не стоит пытаться помочь тем, кто истекает кровью, утратив конечность или получив сильный удар палашом. Все в пределах разумного. Выходит, подумала я, магия как божественный дар вступает в единоборство с божественной волей. Логично. Не всемогущ человек, но, может, оно и не надо.
Здесь так же, как и у нас, боялись ядов. Нельзя было спасти человека, получившего сильнейшие ожоги. При переломах магия могла помочь кратковременно облегчить боль.
А вот как передается магия, я выяснила из Книги. И была несказанно удивлена… она передавалась генетически! Естественно, что при таком развитии науки никто не видел этого, кроме меня, а у меня крутилась аналогия с гемофилией. Женщина — носитель, ее потомок, увы, больной, в случае с магией уже не «увы», а «к счастью». Магов ценили, их берегли, и их было намного меньше, чем больных гемофилией в моем мире. Священник в сане епископа мог быть способен облегчить страдания от зубной боли или остановить несильное кровотечение.
Ряд магов могли прозревать довольно далекое будущее — так говорила Книга, но я была уверена, что это уже никакой не дар. Или дар, если таковым считать умение анализировать. Впрочем, я и наличие зачатков критического мышления и без этого мира считала божьим благословением, особенно когда наблюдала, как мучается покупательница, какой синий цвет платьишка взять. Среди священников были стратеги, по счастью, сейчас не было войн. Последняя закончилась лет двадцать назад, и континент до сих пор не оправился от нее до такой степени, чтобы бряцать оружием снова.