Привычка выживать
Шрифт:
И подлежит уничтожению.
Поэтому пока ему приходится сдерживать себя в шкуре немного повзрослевшего несчастного влюбленного, от несчастной влюбленности которого осталась разве что злость на бесстыдно играющий людьми Капитолий. Он забывается в тренировках и возвращается в реальность только тогда, когда слышит полный ненависти голос Джоанны.
– Чертова пигалица, - говорит Джоанна, не сдерживая почти своей ярости, - я обещала убить тебя.
Энорабия превосходно выглядит. И, очевидно, так же состоит на службе у высшего руководства. И скалит свои пираньи зубы, и оглушительно смеется, издеваясь
– Ты не сможешь даже застрелить меня, слабачка. – Едко замечает та в ответ, и резко оборачивается в сторону подошедшего Пита. Хеймитч, выползший из секции по стрельбе, приноравливается стоять ровно только с помощью стены. – Даже он не сможет. Или ты хочешь попытаться, переродок?
Пит кожей чувствует, как агрессия Энорабии распространяется на остальных присутствующих. Джоанна поджимает губы, и говорит в ответ что-то едкое и колкое, но уже защищаясь. Она знает, что не выстоит и минуты против этой машины, запрограммированной на убийство, и может сейчас только огрызаться.
– Я лучше ягодками порисую, - Пит улыбается совсем мальчишеской улыбкой, и краем глаза видит, как передергивается Хеймитч. Энорабия сверкает глазами, но отступает. – В конце концов, каждый делает то, что умеет.
Конфликт оканчивается, толком не начавшись. Джоанна пытается убить своего напарника злым взглядом, но тому не до злых взглядов. Он видит маленькую Прим, и в который раз с трудом одергивает себя. Прим мертва. Каролина Сноу жива. Но что она делает здесь? И почему суровая Энорабия, прямая и поджарая окликает президентскую внучку с такой мрачной уверенностью? Девчонка поджимает губы и опускает глаза, чтобы спрятать от посторонних тающуюся в них злость. Пит отворачивается. Видение светловолосой девочки становится нечетким. Кажется, он понемногу сходит с ума, и из вредности направляется в секцию маскировки.
Впрочем, от навязчивого видения оказывается не так-то просто избавиться.
– Ты все еще рисуешь? – спрашивает девочка не очень-то вежливо, и не маячит тенью за спиной, а сразу располагается рядом.
Пит пожимает плечом.
– Странно, - девочка обнимает худыми руками свои колени. – Мне казалось, что пытки и убийства убивают в человеке все желание творить, - голос ее полон презрения. Пит смеется, и продолжает выводить на собственной коже витиеватые узоры.
– Когда-то это желание творить спасло мне жизнь, - замечает сдержанно. – Хочешь попробовать?
Девчонка принимает независимый скучающий вид.
– Не знаю. Может быть, - и подсаживается еще ближе. – Мне все равно ничем не позволяют заниматься здесь.
Она внимательно следит за каждым движением, будто кисть и краски могут нанести ей неизлечимые раны. Пит старается рисовать, не отвлекаясь на ее выразительное лицо, и немного расслабляется, понимая, что под маской сдержанного ожидания президентская внучка с трудом прячет свой безудержный восторг.
– Ты что, нарисовал на мне кору дерева? – спрашивает неохотно, и тянется дрожащими пальцами к краске, которая не успела подсохнуть. – Ой, - восклицает звонко, - прости. Я все испортила.
Пит качает головой.
– Этот рисунок всегда можно исправить, - дает своей маленькой собеседнице салфетку, которых здесь более, чем достаточно, и та с явным сожалением стирает нарисованное.
–
– В этой чертовой жизни нихера нельзя исправить, - говорит громко, и подходит ближе. – Пойдем, Каролина. Мне нужно преподать тебе очень важный урок.
Пит встает автоматически, каким-то звериным чутьем оценивая ситуацию. Для массовых тренировок в Центре стало как-то слишком тихо. Секции пустуют – нет ни тренеров, ни элитных военных, до этого сновавших туда-сюда. Энорабия преодолевает расстояние между двумя секциями огромными шагами, и возвращается в секцию маскировки с оружием. Бросает Питу копье, сама остается с топором. Копье Пит ловит автоматически, совсем не задумываясь. Не самое любимое им оружие; когда-то давно, еще на первых играх, с помощью копья Пит не сумел себя защитить и едва не умер. Но та старая история, она заросла пылью, и сейчас перед ним стоит вовсе не восставший из мертвых высокий красавчик Катон. Напротив него стоит поджарая женщина, обманчиво расслабленная, и на губах ее играет какая-то дьявольская улыбка.
– У тебя передо мной два должка, Пит Мелларк, - говорит она очень сдержано. – Каждый из двух долгов должен оплачиваться твоей жизнью.
– Хотелось бы узнать подробнее, - Пит подбрасывает в руке копье и неловко ловит.
– Лучше вспомним прошлое, женишок, - улыбается его враг в женском обличье, и Пит действительно вспоминает, как тренировался вместе с Победителями Голодных Игр перед Квартальной Бойней. Тогда они тоже выбрали копья, тогда он так же не достиг в метании копья больших успехов.
Энорабия замахивается с легким вскриком, и крик помогает ему увернуться. Топор задевает столы с красками, разноцветная вода брызгает на пол и стены. Каролина старается держаться от своей разъяренной надзирательницы как можно дальше, но желает видеть все действие из первых мест, поэтому своей жизнью все-таки рискует. Движения победительницы из Второго Дистрикта точны и выверены. Конечно, она – не Джоанна Мейсон, но силы ей не занимать. Очевидно, что в этом Центре она проводит большую часть своего дня, и Пит уклоняется от точных ударов, перекатываясь, ускользая зачастую в самый последний момент.
– Может, возьмешь лук и стрелы? Я могу подождать, – спрашивает Энорабия, удерживая дыхание не сбившимся. – Я долго ждала.
Она бьет, не задумываясь, но без особой сноровки. Топор ей, очевидно, непривычен. Ее раздражает то, что противник только уклоняется из стороны в сторону, и из одной секции умудряется переместиться в другую, где оказывается целый набор ножей. Пит думает, что подобный расход сил с ее стороны – непредусмотрительная роскошь, но, кажется, убивать она его вовсе не собирается. Впрочем, следующий замах приходится слишком точным, и Пит чудом уклоняется, неловко приземляясь на спину, и какое-то время приходит в себя после падения. Он видит маячащую в отдалении Каролину, со скрещенными на груди руками и презрительной гримасой на лице. Впрочем, Энорабия не позволяет ему созерцать замершую девочку и дальше. Женщина без сомнений отбрасывает топор в сторону и принимается разминать свои острые кулаки.