Привычка выживать
Шрифт:
– Думаю, теперь ты знаешь, чего хочет от тебя Плутарх Хевенсби, - говорит тихо, и игриво проводит пальцем по его груди. – Ты должен убить Китнисс Эвердин. Ты должен умереть, потому что нет никакого способа избавиться от охмора, Пит. Ты болен ею, болен, болен, - она шепчет даже сквозь стоны, и закрывает глаза и с усилием старается удержать их открытыми. Мир вокруг них такой шаткий и темный, плавится и обжигает, ударяет электрическими разрядами, которые делают боль высшим наслаждением, а наслаждение – болью, которую невозможно терпеть. Перед тем, как заснуть, Джоанна тихо смеется, и говорит, что ее никто никогда так не любил, как он любит Китнисс Эвердин.
Но Пит вовсе не любит Китнисс Эвердин. Пит хочет, чтобы Китнисс Эвердин умерла.
Потому что она заслужила.
==========
Утро важного-преважного дня для Хеймитча Эбернети начинается с похмелья, являющегося следствием слишком большого количества выпитого спиртного накануне. Он мало спит; короткие сны его наполнены темнотой, в которой бесшумно танцуют призраки из его прошлого, и туманом, через который доносятся заунывные пения всех павших на Арене. Ему снится Китнисс Эвердин, стоящая в углу комнаты. В руках Сойки-Пересмешницы зажата белая роза, зажата так крепко, что шипы вспарывают тонкую кожу и на пол капает темная густая кровь. Китнисс Эвердин улыбается, и во всем облике ее появляется что-то жуткое, голос ее властен и жесток. Китнисс Эвердин улыбается и говорит, что никогда не сможет простить. Хеймитч вздрагивает и неловко просыпается, задевая ногой стоящую на полу бутылку, которая падает с глухим стуком, но не разбивается. В наступившей тишине ему чудится грудной смех своей бывшей подопечной.
Свет в ванной невыносимо яркий. Отражение в зеркале заставляет поморщиться и проклясть всех Богов, которые позволили случиться всему, что случилось. Ледяная вода не приносит никакого облегчения, но Хеймитч долго стоит под душем, сильно сжав челюсти. Призраки из его кошмаров давно не ограниваются его кошмарами. Даже в шуме воды он может различать их шаги, их пение, их смех. Но что среди призраков делает Китнисс Эвердин?
Девочка, ты ведь жива. Так будь живой, не мучай меня.
Но сейчас ее нельзя назвать живой. Она лежит, вся опутанная проводами, и иногда, как сказал доктор Аврелий, она открывает глаза, чтобы вновь закрыть и провалиться в то состояние, из которого у докторов Капитолия ее не получается вывести. Аврелий обронил, что у него самого складывается впечатление, будто Китнисс приходит в себя, понимает, куда вернулась и вновь предпочитает потерять себя. Аврелий сказал, будто такое уже случалось прежде, правда, ей не удавалось сказать ни единого слова перед новым погружением в коматозное состояние отсутствия.
Хеймитч хочет, чтобы Китнисс вернулась, но знает, что возвращение не принесет ей облегчения. Куда ей возвращаться? В этом мире нет Прим. В этом мире у ее матери, последнего близкого человека, пустые и отстраненные глаза. К Хеймитчу, по большому счету, она никогда не была привязана по-настоящему, ей удавалось просто видеть между ними двумя жуткое сходство. А Пит… а что, собственно, говоря, Пит? Мальчишка изменился до неузнаваемости, и в моменты, когда капитолийский переродок ведет себя, как прежний Пит Мелларк, Хеймитч сам готов взять нож и покончить со всем этим затянувшимся маскарадом. Не может человек, прошедший через пытки, смерти, убийства, остаться прежним. Так что же сделал с ним, с этим смышленым мальчишкой, слишком добрым и слишком отзывчивым для темных времен, Капитолий, раз ему удается обманывать всех вокруг своим прежним лицом победителя? Хеймитч старается об этом не думать, но продолжает. Воспоминания о старом Пите терзают его при виде Пита нынешнего. Он ищет, с ужасом и надеждой, ищет подтверждений того, что он ошибся, но каждый раз, когда он будто бы находит объяснение всему происходящему, сам Пит просто берет и рушит построенные иллюзии. Прежний Пит, пусть даже не влюбленный в Китнисс, никогда бы не смотрел на нее с таким равнодушием. Прежний Пит никогда бы не сказал того, что сказал новый Пит. Хеймитч знает, что ему, умудренному опытом, прошедшему через ужасы Второй Квартальной бойни и последующие кошмары менторства человеку, пора расставаться с иллюзиями.
Начинает он с того, что громко распахивает дверь в спальню своих соседей и топает до окна, стараясь не рассматривать бесстыдно обнаженное тело Джоанны Мейсон, стараясь не думать о том, что все, происходящее здесь, напоминает
– Ты проспала, - обвиняюще говорит Хеймитч жмурящейся от яркого света Джоанне. – Ты проиграла пари, не явившись.
– О, - Джоанна фыркает и потягивается, пытаясь выбраться из-под руки до сих пор спящего Пита, - так и ты не явился, старик.
– Замолчите оба, - шипит Пит и зарывается головой под подушку. – Иначе я с вами двумя справлюсь.
А вот это он зря. Потому что задетая честь двух победителей просто так не может угомониться. И в результате великолепное трио разной степени помятости появляется в старом здании Тренировочного центра, и Джоанна кажется самой адекватной из них троих, потому что может улыбаться бывшим повстанцам и нынешним военным, в то время как ее спутники хмуро смотрят по сторонам. У них есть подозрение, что их нахождение здесь совершенно незаконно. Хеймитч не удерживается, и, переступая порог здания, гогочет:
– Подумать только, они пустили в святая святых бомбу замедленного действия, - и во все глаза смотрит на Пита, который отмахивается, как от назойливой мухи, и все еще пытается понять, каким именно образом его заставили прийти сюда. Здесь много военных, людей, из повстанцев с хорошей физической подготовкой, превратившихся в элитных воинов, чья первоочередная задача – защита первых людей государства. Трое победителей, пусть и выпущенных из больницы, но являющихся сумасшедшими, кажутся белыми воронами. Впрочем, сейчас в элитном тренировочном центре не так много людей, чтобы не хватало воздуха и на них.
Свободный тренер, к которому оказывается прикреплена Джоанна приказом свыше, не сильно возражает против довеска в качестве двух хмурых мужчин. Конечно, он знает, кого видит перед собой. Пит думает даже, что прежде они уже встречались, но играет по навязываемым правилам игры, и делает все, что от него требуется. Разумеется, первый шаг – определение нынешнего физического состояния новоприбывших, и Хеймитч после второго круга бега на открытой площадке готов отомстить Джоанне каким-нибудь жутким способом, но он так сильно устал, что с трудом шевелит конечностями, в то время как Джоанна примеривается к топору побольше и без стеснения показывает своему будущему сопернику язык.
– Придется пойти тебе на уступки, старичок, - колко замечает во время двухминутного перерыва, обегая скрючившегося алкоголика со стажем.
– Я позволю тебе чуть-чуть прийти в норму, а потом положу на лопатки. Иначе просто неинтересно. Слишком просто.
Продолжение теста на выносливость заставляет ее замолчать. Изнуренное неправильным образом жизни тело, помнящее слишком хорошо действие лекарственных препаратов, с трудом наверстывающее прошлые навыки в обращении с оружием, подчиняется с трудом. Ей дают самый простой уровень, и со злостью она вспоминает, с каким трудом восстанавливалась в Тринадцатом Дистрикте, когда в ее напарницах была тогда еще вполне живая Китнисс Эвердин. Веселые были времена, не то, что теперь. Пит, например, тогда сидел в своей стеклянной палате и горел от желания убить свою неудавшуюся возлюбленную. Теперь он с легкостью наверстывает упущенное в метании ножа, а вот с луком выглядит на редкость неудачно. Джоанна не удерживается от улыбки и в награду за хорошее настроение получает еще с десяток отжиманий.
Вот уж правда, важный-преважный день.
…
Изредка Питу приходится удерживать себя от опрометчивых поступков. Вокруг слишком много военных, состоящих на службе у правящего аппарата. И все они, как один, наблюдают за капитолийским переродком с нескрываемым интересом. Знакомых лиц почти нет, как нет и приветственных улыбок, поздравлений, подарков и рукопожатий. Он здесь чужой, и останется чужим, и однажды может статься, что все эти люди примут участие в умерщвлении врага государства номер один. Пит знает, что не сумел ни в чем убедить Плутарха. Пит знает это, потому что Плутарха с самого начала невозможно было в чем-то убедить. Пит Мелларк, прошедший курс подготовки от самого Президента Сноу, опасен по умолчанию.