Проданная на Восток
Шрифт:
— Я расплачусь, когда мы вернемся с Востока, — холодно ответил Джонотан, заложив руки за спину и невольно сжимая пальцы в кулаки.
Кириос еще много лет назад провернул несколько дел так, что вынудил Джонотана быть у него в долгу. Но эта цена за свободу казалась теперь невеликой. Главное, что он теперь сам может выбирать, как и с кем работать. И его магический дар сыграл в его становлении не последнюю роль.
Сейчас же было особенно приятно знать, что кириосу ди Эмери пришлось обратиться к Джонотану и просить о сопровождении на Восток — никто другой не соглашался идти в столь долгий рейс в сжатые сроки. Впрочем, не только поэтому. Каким-то загадочным образом конкуренты не брались за эту работу и отказывались один за другим. Джонотан усмехнулся.
— Разумеется расплатишся, но не смей приближаться к Агате. Даже смотреть в ее сторону не смей.
— Боюсь, что это будет несколько затруднительно — если она поплывет на моем корабле.
— Да как ты смеешь дерзить мне, щенок?! — кириос ди Эмери в гневе стукнул кулаком по столу.
— Я — капитан корабля и несу полную ответственность за всё, что будет происходить на борту. Женщина на корабле к беде, — ровно ответил Джонотан, — команда, конечно, не будет просить запереть ее в трюме, но… вы не боитесь брать дочь в такое долгое путешествие?
— Ты еще смеешь мне угрожать? — нехорошо сощурился кириос.
— Я уточняю, чтобы потом не было недоразумений. Команда моряков, плавание сроком более трех недель. Может случиться все, что угодно. В моих интересах, как капитана и как человека чести, все предусмотреть.
— С ней поедет служанка, — неожиданно успокоившись, произнес ди Эмери, садясь за стол, — вот ее пусть хоть все твои матросы пустят по кругу. Но, клянусь, если Агата…
— Не берите ее с собой, — серьезно сказал Джонотан, — я понимаю, что вам надо передавать ей дела, учить…
— Передавать дела? Зачем? Дела я передам только ее сыну.
— Но… — начал было Джонотан и осекся.
Сделка с богатейшим производителем тканей с востока, да таким, который даже прислал посла, внезапно предстала в ином свете. Что такого при всей своей влиятельности и богатстве мог предложить кириос ди Эмери, чтобы заключить такую выгодную сделку? Виданное ли дело — единственный поставщик! Такие сделки скреплялись только при поддержке короны, это была не просто золотая жила, а золотая река, которая потечет сюда, на юг. И похоже, что ключом от плотины стала единственная дочь кириоса.
— Понимаю, — кивнул он наконец, разглядывая отца Агаты.
— Моя дочь безопасно доплывает до Шарракума на Востоке, ты рядом не ошиваешься — и мы с тобой в расчете.
Джонотан едва удержался от улыбки. Да, кириос, так точно, кириос, глажу шейный платок и бегу волосы назад.
Тут в дверь раздался стук и почтительно кланяясь, заглянул слуга.
— Кириос, прошу прощения, кириос, но вот этого господина, — он указал на Джонотана, — разыскивает посыльный уже более четверти часа, говорит, что дело срочное.
— Мы как раз закончили, ступай, — махнул рукой ди Эмери, и обратился к Джонотану, — ты тоже свободен. И, если только ты посмеешь…
Джонотан не дал ему договорить, повернулся и проследовал за посыльным, оставляя кириоса ди Эмери кипеть от бессильной злобы — да, это было очень невежливо и даже нагло. С ди Эмери он еще разберется, а посыльного мог прислать только один человек — и эту встречу не стоило пропускать.
К особняку ди Эмери Джонотан сумел вернуться только к полудню. Солнце уже поднялось, и жаркое марево дрожало над подвядшими срезанными цветами в вазонах у парадного входа. Двери были распахнуты, сновали слуги, приводя сад и дом в порядок после праздника.
— Добрый день! Кирия дома? — спросил Джонотан, подозвав жестом одну из служанок, подметающую ступени.
— Никак нет, кириос. Уехали они. Рано утром велели закладывать.
— Уехали?
— Да, кирия захотела помолиться перед дорогой, вот и поехали в монастырь. Хотя сдается мне, что это все кириос, — добавила она доверительно, явно желая посплетничать, поддавшись магии Джонотана. — Прятал ее ото всех, а теперь такая длинная дорога! К иноверцам собираются! Прямо из монастыря на корабль. Весь дом вверх дном: только праздник закончился, а теперь еще готовить багаж. И ведь долгое такое путешествие!
Она сокрушенно покачала головой. Джонотан покивал задумчиво, поблагодарил словоохотливую служанку и с досадой вернулся в порт. Смысла догонять отца и дочь ди Эмери не было: они увидятся через несколько дней на его корабле.
Глава 4. Добро пожаловать на борт
— Уже жалеешь, что упрашивала меня? — с усмешкой поинтересовался отец, когда Агата не смогла сдержать зевок и потерла глаза, в попытке прогнать сон.
Было еще очень рано; небо подернулось рассветным розоватым маревом, но воздух, разогретый жарким днем, за ночь так и не остыл. Прохлады не стоило даже ожидать, и Агата, затянутая в красивое, но совершенно не комфортное для такой духоты платье (отец настоял, что она должна выглядеть представительно даже в дороге), старалась не высказывать растущего раздражения слишком явно.
— Конечно нет, отец, — она сдержанно улыбнулась, — просто не могла заснуть.
Кирия Элен, дородная, с темными блестящими из-под густых бровей глазами, призванная сопровождать их в этом путешествии, строгим взглядом смерила Агату, сидевшую напротив. И хотя она должна была заменить всех служанок разом, Элен больше напоминала надзирательницу в темнице, чем покорную слугу, готовую помогать своей хозяйке.
Из монастыря выехали засветло, отец хмурился и просматривал бумаги прямо на ходу, а у нее пока не получалось даже радоваться предстоящей поездке, но это было первое столь важное путешествие, и оно точно стоило бессонной ночи и утренней тряски в душной карете, да и вырваться из монастыря было приятно.
Агата обдумывала свое будущее, раз за разом перебирая варианты развития событий. Судя по разговору с послом и тому, что она случайно подслушала в его переговорах с отцом, на Восток они едут не только для торговли. Отец не взял бы её просто так — для её удовольствия, не такой он человек.
Агата зябко поежилась вспоминая тесную гостевую комнату, больше похожую на келью. Обстановка была спартанской, но не это доставляло дискомфорт, а постоянные разговоры с настоятельницей, которая приходила к ней каждое утро и рассказывала практически тоже самое, что и учителя по этикету. Только взгляд у настоятельницы, казалось, проникал в самую душу.