Проданная на Восток
Шрифт:
Как хорошо, что она любила танцевать, и у нее были замечательные учителя!
Она даже не сбилась с шага, а движения остались такими же плавными, хотя сердце готово было предательски выскочить из груди, а щеки, кажется, алели теперь так, словно она выпила вина.
Запах Джонотана, неожиданно чувственный, пьянил ничуть не меньше. Агата уловила бергамот и, кажется, морскую соль, точно он только что сошел со своего корабля.
Зазвучали финальные аккорды, Агата еще надеялась, что Джонотан позволит ей просто чинно присесть в реверансе, но нет, он притянул ее за руку и придержал за талию, подчиняясь
Было щекотно, страстно, горячо, а в груди жарко билось сердце.
Но, замерев вниз головой, Агата увидела отца, шедшего прямо к ним. И его вид, насколько она могла судить даже в такой позе, не сулил им ничего хорошего.
Глава 3. Восток — дело тонкое
Джонотан
— Кирия прекрасно танцует, истинная дочь своего края, — восхищенно произнес смуглый мужчина, подошедший к ним вместе с обманчиво-спокойным кириосом ди Эмери.
Одет он был, как и остальные гости по столичной моде, но лёгкий акцент и неторопливость движений, вкупе с чрезмерным количеством сверкающих драгоценными камнями колец на пальцах обеих рук выдавали в нем выходца с Востока больше, чем смуглая кожа и темные настолько, что казались черными, внимательные глаза.
Джонотан отметил и спокойную позу, и легкую, почти незаметную усмешку в глазах, когда он оценивающе, пристально разглядывал раскрасневшуюся от танца Агату. Словно посол чувствовал ее смущение и растерянность не меньше, чем сам Джонотан.
— Благодарю, — коротко ответил ди Эмери, глаза его метали молнии. — Надеюсь, некоторые культурные различия не заставят вас думать, о моей дочери, как о легкомысленной особе.
Он улыбнулся холодно, сдерживая свою злость за этой напускной вежливостью, и Джонотану невольно захотелось сделать шаг вперед, чтобы закрыть собой словно заледеневшую от тяжелого взгляда Агату.
Кириос ди Эмери не был магом, но обладал даром не подчиняться чужому влиянию, что вкупе с хитростью и изворотливостью делало его опасным союзником и пренеприятнейшим врагом.
— Агата, мой партнер с Востока — Хайрат ибн Али. Будь добра, займи нашего гостя, — просьбы в его голосе не прозвучало, — думаю перед поездкой тебе тоже будет полезно узнать о некоторых тонкостях, а господин Хайрат интересный рассказчик.
— С превеликой радостью, — тот слегка поклонился, приложив руку сначала ко лбу, а потом, сжав в кулак, к груди; кроваво блеснули рубины на красивых по-женски изящных руках, явно не знавших тяжелой работы. — Благодарю Вас за оказанную честь.
— Не стоит благодарности. Мы сотрудничаем, и я полностью вам доверяю.
Джонотан слегка нахмурился, перехватив недоумевающий взгляд Агаты. Значит, не только ему показалось, что договоренности явно шире обычных торговых.
— Посол, прошу меня извинить, — кириос величественно кивнул гостю, — до отплытия остается совсем немного времени, а капитан прибыл только сегодня.
— О, так вы и есть капитан моего дорогого друга! — посол отвлекся от пристального изучения застывшего профиля Агаты и с живым интересом посмотрел на Джонотана, — наслышан, наслышан. Говорят вы
Агата взглянула на Джонотана, так выразительно сощурив глаза, что он усмехнулся. Да, о самом важном он сообщить не успел — что им предстоит провести несколько недель на одном корабле. На его корабле, под его властью. Хотел оставить это на десерт и сорвать с ее губ восторженный вскрик, но всё раскрыл прежде времени этот восточный посол.
Джонотан сдержанно кивнул:
— Столь высокая оценка моих способностей и заставляет меня постоянно совершенствоваться, — он криво улыбнулся и бросил быстрый взгляд на ди Эмери, — чтобы соответствовать высоким требованиям партнеров.
— Прошу нас извинить, — кириос, кажется, начал терять последние крохи терпения, кивнул послу, сурово взглянул на Агату, и указал Джонотану на лестницу, ведущую на второй этаж, — в мой кабинет… пожалуйста. Там нам никто не помешает.
— Ди Эмери! — к ним, лавируя между гостями неожиданно ловко для своей комплекции, подошёл солидно выглядевший тучный мужчина, в котором Джонотан узнал одного из плантаторов, торгующих, в том числе и на экспорт, тростником, он иногда брал его товар на борт, — слышал, что вас можно поздравить с выгодным контрактом? О, и вы капитан, здесь! Конечно, кому же ещё можно доверить такое дело!
Ди Эмери вынужден был поддержать разговор, что было на руку Джонотану: Агата и посол стояли в паре шагов, и он прекрасно мог слышать их разговор.
А если голоса становились неразборчивыми, то по губам Агаты было очень легко читать: когда она увлекалась, то сбрасывала с себя маску надменной наследницы, и ее лицо выражало все, что было на уме.
А сейчас, как с легкой ревностью, отметил Джонотан, она выглядела довольной и немного смущенно улыбалась. Губы сложились в вежливо-изумленную «о», а потом она даже зарумянилась, бросая на посла из-под темных ресниц внимательный взгляд. Ее пальцы задумчиво обводили край бокала с холодным вином. Как бы он хотел не читать слова по ее губам сейчас, а целовать — такие сладкие, терпкие от вина и страсти.
— О, не смущайтесь, — глубокий голос посла легко был различим даже в гуле разговоров, — гарем — это дань традициям и помощь девушкам из бедных семей. Их обучают во дворце, а после они возвращаются в семьи, легко находят себе достойных мужей. Это раньше у знатных мужчин могло быть несколько жён. Но сейчас — только одна.
Кириос ди Эмери освободился и фамильярным жестом позвал Джонотана за собой. Тот взглянул на Агату и нахмурился. Конечно, она за словом в карман не полезет и в обиду себя не даст, но больно уж ему не понравился этот восточный хлыщ.
Мысленно он пообещал поговорить с ее отцом и тотчас вернуться, развернулся и проследовал за кириосом, сверля взглядом его спину на ходу и наблюдая, как расступаются перед ними гости.
— А теперь послушай меня внимательно, — без предисловий начал ди Эмери, как только тяжелая дверь его кабинета отрезала их от веселых разговоров и музыки, доносящихся снизу, — я не потерплю тебя рядом со своей дочерью. Никогда. Я надеялся, ты уяснил это еще три года назад. Я дал тебе все, и это все могу с такой же легкостью отнять. Напомнить, сколько ты еще должен мне за корабль?