Проданная на Восток
Шрифт:
— На твоем месте, Орхан, я бы согласился на сделку, — сказал Вильхельм, практически впихивая кальян Сезару и прикладываясь к вину. — Агата даже меня уговорила на одну. И была столь убедительна, что я, кажется, до сих пор чувствую, что не до конца оплатил по счетам. Соглашайся, пока доблестный капитан еще не может говорить и от ее имени. Иметь потом дело с магом — проблем не оберешься!
Агата покосилась на хмурого Джонотана, пытаясь понять сердится ли на него за все то, что он утаил, но добилась только того, что сладко екнуло сердце и нестерпимо захотелось просто остаться вдвоем. Вот тогда-то она и выскажет ему все, а потом…
— Не хмурься, Джонотан, — Агата потерла липким от меда пальцем суровую морщинку между его бровей. — Ой, прости, сейчас…
Она огляделась в поисках вышитого золотом, как все в доме Орхана, полотенца для рук, почему-то от этого простого движения все вокруг немного смазалось. Голова стала легкой-легкой, а еще внутри растекалось тепло и радость.
— А ты полна талантов, — Орхан рассмеялся благодушно, — если уж смогла договориться с пиратом… пожалуй, я был бы не против сотрудничать. К тому же все бумаги давно готовы, не так ли, ди Эмери? Только вот… магия.
Он помедлил, оглядывая всех присутствующих смеющимися глазами:
— Мне нужна магия, а ее я могу получить только вместе с артефактом и его владелицей.
— Ты не получишь Агату, — Джонотан качнулся вперед, сбивая со стола маленькие плошки с орехами и сладостями.
— Маги, — снова рассмеялся Орхан, — так полагаетесь на свою силу, что уже второй раз…
Он неожиданно замолк на середине предложения и повалился на стол. Агата попробовала было увернуться от опрокинувшегося кувшина с вином, но движения стали медленными, словно она двигалась в воде. Но это почему-то не испугало, а наоборот вызвало смех. Еще и отец, затянувшись кальяном, начал клониться к столу, словно захотел вздремнуть.
Проклятый Восток! Зачарованный Ануара! Почему всё здесь такое зыбкое и обманчивое, стоит хоть немного потерять бдительность — так тебя затягивает в эти зыбучие пески вместе со всеми упрямыми надеждами.
Так… уклончиво. Обманчиво, как мираж в вечных песках. И мир начинает клубиться, точно этот тяжелый, густой дым от кальяна, и уже кажется таким ненадёжным и призрачным, что теряешь понимание, чему и кому можно вообще здесь верить.
Она ли это? Она ли готова взять в руки перо, которое кто-то уже заботливо поднёс, и подписать торговый договор… подписать, но с кем, если Орхан аль Гаффар — несостоявшийся муж и богатейший человек Шарракума — кажется, сам уснул зачарованным сном.
— Джонни, — она подняла тяжелую, словно чужую руку, чтобы потрепать его по плечу, но отвлеклась. — Какие у меня пальцы…
И рассмеялась, поднимая руку и глядя, как солнечный свет золотит кожу.
— Чудесные, тонкие пальчики, — согласился Вильхельм, поднимаясь из-за стола, и отпихивая с пути, устраивающегося поудобнее с закрытыми глазами на подушках ди Эмери. — Одно из них уже скоро украсит маленькое колечко.
— Что ты?… — Агата на мгновение не нашлась, что сказать, когда Вильхельм, неожиданно подхватил на руки ее ставшее безвольным тело. — Да почему я опять теряю созна…
— Не переживай, рыбка моя, — лицо Вильхельма расплывалось перед глазами, но она мотнула головой и зрение вновь прояснилось.
— Я уже боюсь закрыть хоть на миг глаза, потому что не знаю, где, в каком месте, с кем и в каких обстоятельствах их открою!. Честное слово, эти сюрпризы мне ужасно надоели, — невнятно пробормотала Агата.
— Прости, вынужденная мера, — Вильхельм уверенным шагом пересек зал. — Твой драгоценный — в прямом смысле, между прочим! — женишок тот ещё изворотлиый засранец, он решил что обманет всех нас и добавит одну занятную травку в кальян. Но старый Вилли давно ее привозит сюда и способен легко определить запах этой самой… травки. Пришлось переиграть наши планы. А теперь помолчи, придется потратить немного времени, и мы наконец отсюда уберемся.
— Мы? — Агата попробовала было отпихнуть пирата, но руки ее не слушались. — Я никуда с тобой не пойду! Где Джонотан?
— А я еще переживал, что ты тоже курила эту дрянь, — насмешливо произнес Вильхельм. — Никакой благодарности.
Он огляделся, и Агата тоже покрутила головой в слабой попытке понять, что происходит. Коридор был пуст, только пылинки неспешно плыли в солнечном свете, расчерчивающем полосами стены и пол. Вильхельм продолжил путь, ступая практически бесшумно, тихим голосом шепча ей едва ли не на ухо:
— Я, знаешь ли, и так изрядно утомился, таская по пустыне твоего несостоявшегося муженька и его мага. Пожалей старого пирата, рыбка моя. Пока Джонни разбирается с остальными, я так и быть донесу тебя. Или ты хочешь остаться с Орханом? Он планировал одурманить всех, кто сегодня разделил с ним кальян. Его-то такой дозой не возьмешь. Варварские методы. Лично я предпочитаю, чтобы женщина была в сознании и отвечала со всей страстью.
— Отпусти меня немедленно! — приказала Агата, почему-то хихикая и не до конца одурманенным сознанием понимая, что, кажется, Вильхельм и Джонотан опять сговорились.
“Мальчики… вы что-то задумали”, — хотела проговорить она возмущенно и осуждающе, что они не посвятили её в это, но не смогла произнести ни слова.
— Непременно, рыбка моя, — Вильхельм толкнул ногой дверь на улицу, и Агата сощурилась от яркого солнечного света. — Сейчас тебя отпустит, тогда и я отпущу.
С этими словами Вильхельм всё-таки оставил её в покое, словно хотел убедиться, что она останется на месте. Но Агата с ужасом поняла, что ноги её подводят и едва не упала, и только Джонотан, взявшийся невесть откуда, вдруг подхватил её на руки и тесно прижал к себе.
— Джонотан… — прошептала она, обращая к нему лицо.
— Сейчас, — пробормотал он растерянно, подхватил ещё крепче и понес куда-то, пока Агата с трудом сдерживала смех.
Они снова бегут! Снова что-то задумали, и это явно не укладывается в рамки законов Ануара: иначе почему они избегают стражей и так торопятся? А ведь сделка… сделка с Орханом состоялась, ведь так? И она теперь имеет законное право…
Додумать она не успела. Джонотан донес её до паланкина с отдернутыми занавесями. Он хотел, видимо, уложить её на мягкие подушки, но что-то пошло не так, и они завалились внутрь оба.