Проклятая
Шрифт:
Стояла ночь, но светлая, из тех, что бывают к концу лета. Луна в небе плошкой, звёзды сверкают вовсю… Сверчки стрекочут, светляки кое-где подмигивают. Ветер травами пахнет. Красота!
Я смотрела на огни во вражеском лагере. Рядом что-то в очередной раз рассказывал Теодор (Дамиан куда-то исчез). Вокруг меня витали духи — давно мной забытые и очень привычные. Умилительно-спокойная картина. Была, пока на той стороне что-то не блеснуло. Знакомо так, золотом.
Я зажмурилась и отвела взгляд. Магия святош. И крест — вон, мигает отсветом костра.
"О, мои пауки собственной персоной. Святоши…", — мысль вяло скользнула… и породила следующую: "Они не оставят меня в покое. Никогда. Пока не убьют. Как того проклятого до меня. Они превратят мою жизнь в ад. Уже превращают".
Медленно, нерешительно я вытащила из спрятанных в поясе ножен маленький ритуальный кинжальчик.
Теодор наконец-то заткнулся и смотрел на меня расширенными от удивления и… ожидания? глазами.
Какая-то (маленькая, если честно) часть меня кричала одуматься. Что в сущности такого — на меня ещё никто не напал и даже если клирики начнут охоту, всегда можно спрятаться… у Армана, например.
Другая часть возражала, что прятаться негде — святоши найдут везде. А охота уже началась. Вспомни, Алисия, подвалы, где ты нашла Александра? Хочешь провести в них остаток жизни? Очиститься?
Вся моя жизнь проклята.
Это сложно только в первый раз. В первый раз ещё задумываешься, в первый раз совесть ещё о чём-то кричит. А потом…
"Тьма… вокруг тебя… Алисия. Ты… притягиваешь… тьму".
Теодор и кто там с ним был ещё отшатнулись, когда я, вытянув руку, резанула по запястью крест-накрест. Боль отрезвила на мгновение, но потом в воздухе засияла громадная пентаграмма, в центре которой, невидимые, кружились духи и…
— Наконец-то, госпожа.
Я не вздрогнула — ждала этот голос. Но, думаю, если Теодор был рядом, в его прекрасной тёмной шевелюре появились седые волосы. Видеть демона и не испугаться? Ха.
А вот мне было всё равно. Даже если бы он меня сожрал вместо того, чтобы служить — всё равно.
Они приникли к моей руке — невидимые. Я чувствовала сотни, тысячи губ, тянущих из меня энергию. А потом:
— Прикажи, госпожа. Прикажи-и-и-и…
Почти как там, в гробницах, где серые существа называли меня госпожой. И отголосок желания могущества, власти, господства…
— Прикажи-и-и-и!
Я открыла глаза и выдохнула, указывая на вражеский лагерь:
— Убейте.
Шелест, как вздох облегчения, заглушил крик в душе — голос Армана: "Алиска!"
Да, только в первый раз это сложно.
А на самом деле легко. Всего-то — отдать приказ.
Снова превратившись в куклу, я равнодушно наблюдала, как моя призрачная армия туманом окутывает лагерь, как то тут, то там вспыхивают щиты святош. А потом — резко оборвавшийся слаженный вопль. И всего-то около минуты. И всё…
Я обернулась. Путаясь в юбках платья, подошла к группе людей, среди которых был мой брат. Встретилась с ним взглядом.
— Ты этого хотел?
Он не мог вымолвить ни слова, ошалело глядя, как я иду к своему шатру. И долго ещё весь наш лагерь окутывало напряжённое молчание — взорвавшееся потом испуганными и изумлёнными восклицаниями.
Но я к тому времени уже крепко спала.
И совесть в лице Армана меня уже не мучила.
Первый раз и правда самый сложный. Но только он.
Утром солнце светило ярко и головная боль больше не мучила. Я чувствовала себя так, будто заново родилась. Даже испуганные слуги и солдаты воспринимались как должное. Точнее я просто не обращала на них внимания.
Наверное, так чувствует себя рыцарь, победивший дракона. Я убила своего. Да как легко! Чего я боялась раньше? Людского мнения? Да бросьте, меня всё равно ненавидят. Так зачем мне их жалеть?
— Алисия, — выдохнул брат, лично открывший для меня дверцу кареты. — Твоя рука…
Я проследила за его взглядом. Моя рука, от запястья до кончиков пальцев, исписанная какими-то символами. Теми же, что я видела, впервые вырастив виноград. Но тогда они покрывали только запястье. И сияли. Сейчас казались ожогами. Смотрелось отвратно, но ничуть не болело.
— Найди мне перчатки, — потребовала я, забираясь в карету.
Брат кивнул и захлопнул дверцу.
Весь день меня подташнивало — сдуру выглянула в окно. Трупы, обезображенные, непохожие местами и на людей преследовали меня ещё долго. Трупы, жужжание мух, запах…
Господи, не дай Арману узнать…
Меня везли вслед за армией, марширующей вглубь какой-то страны, к какому-то городу. Да, я снова не удосужилась посмотреть на карту. Да и зачем? Я и в окно больше не глядела.
От нашей армии бежали, точно от монстра. От меня бежали. И мне это нравилось. Я обнаружила странную притягательность в общем страхе. Эта… власть оказалась куда вожделенней трона, богатств и даже никчёмной любви народа.
Города, слившиеся в одну мешанину серого, сдавались один за другим. По приказу Теодора и Дамиана клириков убивали — святоши пытались заставить людей сражаться. Ха! Когда один такой "шубутной" городок я окружила колючками, как когда-то мой замок, жители сдались сразу и добровольно. Только какие-то фанатики заперлись в церкви и там же сгорели. То ли сами сожглись, то ли кто-то из наших факел бросил…
К середине осени часть армии пришлось оттянуть к нашей с Теодором столице. Клирики мутили народ. И, если юг верил в какой-то там огонь, то у меня на родине триединый Бог был в большом почёте — а, значит, и его служители.
На ходе войны это, вроде, не сказалось. Я, правда, не вникала, что там, но продемонстрировать собственную силу перед сотнями зрителей в очередном городишке? Это оказалось поинтересней, чем летать с Арманом за сокровищами. Здесь я купалась во всеобщем внимании — то, чего мне не доставало всю жизнь. Они меня боялись — все до единого, что в нашей армии, что во вражеской. А у меня мурашки по коже от их испуганных взглядов. М-м-м!