Проклятие рода
Шрифт:
– Зла на нас не держи, Ханс Дитрексен. Дурного тебе не желаем.
От чудодейственного напитка в голове капитана совсем просветлело – они знают, кто я на самом деле.
– Поговорить нам надобно, да дело предложить. – Продолжал седобородый. – Кто мы – тебе лучше не знать. Ежели споймает кто, спросит, так и сказать нечего будет. Дело к тебе непростое, несуетливое, да награда за него высокая выйдет. Товар, что он, - боярин указал на купчину, - купил у тебя, так на корабле и останется. Пойдешь с ним к свеям, там продашь заново. Иное закупите. Покуда торговать твои люди будут, отправишься в путь, яко за новым товаром. Куда – он укажет, - седобородый даже не шелохнулся, но Ханс понял, речь о Федоре, - ибо с тобой поедет. К месту прибудете, осмотритесь, после возвернетесь в Нарву, все обскажете без утайки.
– А деньги, что ныне за товар отданы? – Дитрексен хрипло выдавил из себя. Язык еще плохо ворочался, да в горле скребло.
– На дорогу тебе, капитан, да команде долю дать не забудь. – Усмехнулся боярин. – Мужики-то верные?
Дитрексен покачал головой.
– И то славно.
– А коль не вернусь, а от человека твоего избавлюсь? – Осмелился спросить Ханс, осторожно заглянув в глаза собеседника. Тот даже не сморгнул, но мороз его взгляда прошиб Дитрексена до костей:
– Тогда сподобься утонуть, мил человек. Со дна-то доставать, вестимо, не будем, а так найдем. – И словно припечатал. – Всех. До единого.
– Шкипер твой Петером Хазе прозывается, пушками ведает Гаусман, боцманом Нильс Гейдриксен, плотником бывший государев человек беглый, ныне вор и душегуб из ватаги сгинувшего атамана Кудеяра Гришка Ведров, а с ним и сотоварищ Сенька Опара… Всех назвать или хватит? – С ухмылкой спросил «купец» Шелковников.
Ханс жестом показал – достаточно. Все про них знают. Помолчал, потом спросил напоследок:
– Отказаться я не могу?
– Зачем? – Искренне удивился незнакомец. – Коль выгорит, все что задумали, великую службу государю нашему сослужишь. Денег получишь столь, сколь в жизни не мог видеть.
– За то, что сходить к свеям, продать, купить, куда-то съездить с… - Ханс кивнул на стоящего по-прежнему рядом «купца», - посмотреть, вернуться, рассказать? И все?
– Вестимо, нет. За первым делом, второе последует. За него и награда несметная будет. Но о том деле речь после. Вернись сперва. А про награду ныне скажу, дабы знал, что ждет в конце тебя бочонок с золотыми цехинами. Проводи его. – Отдал приказ боярин, дав понять, что разговор закончен.
На выходе Федор задержал Дитрексена:
– Извини, дружище. – Достал темную повязку, завязал поверх глаз. После поддержал за руку, на улицу выводя, усадил в какую-то повозку, которая тут же тронулась с места. Высадил на берегу, повязку снял. Ханс увидел свой корабль, стоящий там же, где он его и оставлял.
– Завтра отправляемся, капитан. – Прозвучал приказ.
– У нас припасов мало. Надо закупаться. – Хмуро ответил Дитрексен, думая про себя, как он преподнесет новость команде.
– Не переживай, капитан. Все утром завезут тебе. – Сказал напоследок Шелковников. – Прочее доскажу на борту. Жди меня, дружище Ханс. – И уехал.
Так все и получилось. Утром пинку окружили лодки, груженые бочонками с пивом, солониной и еще многими другими припасами. Вслед за ними прибыл и Федор сын Михайлов. Сегодня вместо волчьей шапки на голове его красовалась широкополая мышиного цвета шляпа, в тон ей плащ и камзол подобраны. На ногах крепкие, высокие сапоги. Погрузка прошла быстро.
– Курс на Норртелье. – Почти по-хозяйски объявил «купец». Дитрексену оставалось подтвердить сказанное штурману, что он и сделал кивком головы. Раздались нужные команды, и корабль стал разворачиваться, обрастая по необходимости парусами.
– Ты и в правду родом с Готланда, Петер? – Шелковников, невзначай спросил штурмана. Хазе замялся, бросил озабоченный взгляд на капитана, но Дитрексен молчал, тогда Петер молча кивнул необычному гостю. – Значит, как пройти Норртесвикен знаешь?
– Да. В Норртелье доводилось бывать. – Тихо ответил штурман.
– Верю! – Федор одобрительно похлопал по плечу Хазе и отошел к Дитрексену, стоящему у фальшборта и на вид бездумно наблюдавшему за набегающими волнами.
– Как вы, Ханс, назвались в Нарве при нашей первой встрече? Иоганном Шварцем? Купцом из Любека? Им и оставайтесь, тем более, - Федор оглянулся на корму и посмотрел на красно-белое полотнище, развивающее по ветру, - идем под правильным флагом. – А меня можно называть, скажем, не Федор, но Франц. Не Шелковников, но Зайде , Франц Зайде – купец и, какое совпадение, тоже из Любека. – Он похлопал себя по груди. – Все бумаги справлены. На нас с тобой, на груз, на корабль. Печати подлинные навешаны, идем мы в Швецию с товаром, интересует нас медь.
– Медь? – Переспросил Дитрексен, недоумевая, причем здесь этот металл.
– А потому медь, дорогой мой Иоганн Шварц, что пока твои люди будут заниматься тем, что в трюмах, мы будем искать ее. Для отливки новых колоколов церкви Св. Якова, или как ее называют «церковь моряков», поручено нам сенатом города Любека закупить сей металл. О том тоже бумаги имеются.
– И где искать? В Норртелье не найдем? – Так же хмуро спросил Ханс.
– Может, она там и есть… Но! – Федор поднял вверх указательный палец. – Норртелье – мелкая деревушка, захудалый по сути порт. Им пользуются жители близлежащих шхер, да финны, контрабандой везущие свой товар. Мы - купцы, высадившиеся с товаром, подальше от крупных городов, чтобы избежать всех портовых пошлин и сборов, увеличивающихся с каждым годом, с каждым новым королем. Это как раз не привлечет внимание жителей прибрежных деревень. Все они промышляли контрабандой, непрерывно снуют на своих лодках между Швецией, Ливонией и Финляндией. Поменьше заплатить казне, побольше положить себе в карман. Такая постановка вопроса всегда встречает понимание. Но, если и есть медь в Норртелье, то дорогая. Тогда отправляйтесь в Ёвле, к Медной горе, скажут нам. Вот и поедем… Да, всей команде объяви, рот на замке, мы пришли из Любека. Они там бывали?
– Бывали. – Сквозь зубы процедил капитан.
– Вот и прекрасно! – Шелковников будто не обращал внимания на настроение Дитрексена. – И новгородцы твои – Сенька с Гришкой? – Спросил внезапно.
– Тоже. – Кивнул капитан и длинно сплюнул за борт. – Коль они воры по-вашему, отчего не взяли их в Нарве?
– А зачем? – Искренне удивился Федор. – До их воровства мне дела нет, а коль сослужат государю службу, так все и забудется.
– Прямо-таки все? – Недоверчиво усмехнулся Ханс.
– Все. Можешь им так и передать. О! – Шелковников обернулся, облокотился на планширь, увидел здоровенного матроса, ноги босые, рубаха, да порты дерюжные, из-под заячьего треуха торчали вихры седых волос. – Никак сам Сенька Опара? А ну, подь сюда! – Приказал по-русски.
Новгородец не торопясь приблизился. Замер, шапки не скидывая, посматривал то на капитана, то на гостя. Молчал.
– Скажи мне, Сенька, не для дела, а так, по-свойски, - продолжил Шелковников, - куда ж подевался ватаман ваш лихой, Кудеяр?