Прощайте, сожаления!
Шрифт:
Небольшую партию трикотажа из кашемира Александра заказала недавно на фабрике в Пьяченце, желая дополнить этим сезонным товаром два основных итальянских бренда своего бутика, и возлагала на эту новинку немалые надежды. Кофточки, жакеты, платья и кардиганы белых, чёрных и всевозможных переходных, нежных тонов - жемчужных, палевых, бежевых, лиловых, бордовых и прочих, для обозначения которых в русском языке недоставало слов, - красовались на вешалках, заполнявших целую стойку для одежды. Всё это выглядело вполне стильно и солидно, так что Александра снова полюбовалась своей новой коллекцией, пусть и не принёсшей коммерческого успеха. Почувствовав себя отчасти утешенной, она поехала домой.
В пути она
Хотя впечатления от посещения бутика были скорее печальны, Александра приехала домой приятно возбуждённой. Объяснить себе своё состояние она и не пыталась, но смутно чувствовала, что дело, конечно, не в том, что её кашемировая коллекция смотрелась вполне достойно. Она сознавала, что ждёт какого-то крутого и отрадного поворота в своей судьбе. И случится он, скорее всего, в связи с завтрашним судебным заседанием.
Наутро, едва проснувшись, она снова почувствовала себя возбуждённой, только уже не радостно, а тревожно. Причиной этой перемены был, несомненно, странный сон, который приснился её ночью. Будто бы она пришла в супермаркет, взяла там со стеллажей и положила в корзину продукты, а когда подошла к кассе и хотела достать из кармана пластиковую карту, то с ужасом обнаружила, что у неё нет карманов, более того - на ней нет никакой одежды. И вокруг много людей, которые смотрят на неё потрясённо, расширенными глазами. Она застыла, не в силах пошевелиться, даже прикрыться, потому что все части её тела стали непослушными, как будто ватными. Но при всей этой странной телесной "немоте" душа её, охваченная жгучим стыдом, страдала ужасно, невыносимо. В тот миг, когда её мучительное смятение достигло своего пика и впору казалось умереть на месте, она проснулась.
Пробуждение не принесло облегчения. Едва открыв глаза, она поняла, что день уже испорчен. Ей никуда не деться от впечатления от дурного сна, который явно связан с тяжбой и предвещает беду. И это не пустой страх: разве не сделала она себя уязвимой для осуждения и позора, предъявив иск на основании поддельного документа? Теперь это может обнаружиться. Если её обвинят в мошенничестве, она окажется перед всеми словно голая, станет объектом пересудов, сплетен и насмешек для многих людей, знакомых и незнакомых.
До трёх часов дня она просидела дома, перед телевизором, почти не вникая в то, что видела на экране, и не в силах занять себя чем-то иным. В три часа позвонил её адвокат Приз и сообщил о том, что суд удовлетворил ходатайство о назначении графологической экспертизы. После этого она точно опомнилась и заставила себя одеться и выйти из дома. Она решила прогуляться, чтобы отвлечься от тягостных переживаний и подышать свежим воздухом.
На улице было холодно. Под ногами хрустел ледок подмёрзших луж. Солнце уже заходило, его рдяные блики горели в окнах, смотревших на запад. Она с наслаждением втянула в себя стылый воздух с растворённым в нём чуть заметным горчащим запахом прелой листвы. Как всегда, для вечерней прогулки
Она успела пройти по бульвару метров двести, когда в кармане её куртки зазвонил мобильный телефон. Поднеся аппарат к уху, она услышала незнакомый, неприятный мужской голос. Бойко, насмешливо-фамильярно с ней говорил кто-то, желавший уже своим тоном дать понять: я знаю про тебя такое, что тебе лучше не важничать и не строить из себя цацу.
– Приветствую вас, Александра Викторовна! Вы меня не знаете, но в ваших интересах выслушать меня. Только разговор предстоит не телефонный, поэтому нам надо встретиться.
– А по какому, собственно, вопросу?
– По вопросу арендного договора, который вы представили на экспертизу. Там подпись Чермных довольно сомнительная. Если рассматривать её в лупу, то видно, что линия дрожит, особенно это заметно на ножке-завитке буквы "р". Словно подпись старательно нарисовали.
– Ну знаете...
– Мы многое про вас знаем...
– Кто это - мы?
– Давайте встретимся - расскажу.
– Хорошо. Когда?
– Прямо сейчас. Где вы?
– Гуляю на Комсомольском бульваре.
– А, знаю. Подходите к фонтану. Я туда очень скоро подъеду.
Минут через пять Александра была около фонтана. Вокруг его пустой чаши, над которой уже зажглись два фонаря, каталась на скейтборде вертлявая девочка лет двенадцати. Александра подумала, что ребёнок не помешает ей, скорее напротив: это какой-никакой, а всё-таки свидетель, в присутствии которого незнакомец будет, наверно, более осторожен и сдержан. К тому же можно ожидать его появления, не привлекая к себе особого внимания прохожих: ведь со стороны это будет похоже на то, будто мать или бабушка присматривает за девочкой... Впрочем, скейтбордистке такое соседство не понравилось, и уже минуты через две она укатила прочь, задорно потряхивая своим "конским хвостиком".
Александра засмотрелась ей вслед, вспомнив о том, что вот так же каталась в детстве по аллеям, только не на скейтборде, а на самокате. Была хорошей девочкой и не знала забот... Вдруг она услышала сзади мужской голос:
– Заждались, Александра Викторовна?
Она обернулась и увидела перед собой высокого незнакомца, который словно вырос из сгустившихся сумерек. Его облик шевельнул в её памяти что-то знакомое: длинное чёрное шерстяное пальто с глубоким вырезом, открывавшим белую рубашку и темный полосатый галстук. Она знала: так в подражание голливудским персонажам одеваются молодые юристы и предприниматели, желающие выглядеть солидно. Более того, она узнала именно этого молодого человека с непокрытой головой, густыми тёмными волосами и бровями и пристальным, неприятно цепким взглядом: его она видела накануне в приёмной своего адвоката. Она запомнила, как он смотрел на неё: внимательно, почти до наглости настойчиво. Сейчас, рассматривая его вблизи, она заметила, что у него чёрные глаза, красный, чувственный рот и слегка подёрнутый чёрной щетинкой подбородок, который выглядел так, как если бы по смуглой коже слегка мазнули сажей. Она подумала, что ему лет двадцать пять и что он кавказец.
– Александра Викторовна, давайте немного погуляем по бульвару и поговорим, - произнёс незнакомец тоном, исключавшим возражения.
Она молча кивнула, и они вместе пошли навстречу цепочке фонарей, обозначавших перспективу бульвара, похожие издали на одну из влюблённых парочек, довольно многочисленных здесь в этот вечерний час.
– Вы понимаете, наверно, что я действую не сам по себе, но представляю влиятельных людей, - начал незнакомец.
– Да, я поняла, что вы "шестёрка".