Простонародные рассказы, изданные в столице
Шрифт:
— Это все пустяки. Я пошутил над ней, и она в шутку написала это.
— Однако такими вещами не шутят, — смеясь, ответил гость, попрощался и ушел.
Этот человек был молод и любил поболтать. Он сразу же рассказал о письме всем приехавшим в столицу на экзамены. Нашлись и такие, которые из зависти к Вэю, успешно выдержавшему экзамены несмотря на молодость, довели эту новость до высоких инстанций, представив ее как всему городу известную историю. При этом они добавляли, что Вэй слишком молод и несерьезен, чтобы занять столь важный пост, для которого требуется человек высоконравственный, и что его следует понизить в должности и назначить на службу вдали от столицы. Вэй негодовал, но ничего не мог поделать. В конце концов он так и не преуспел в чиновничьей карьере, погубив свое прекрасное, как парча [228] , будущее из-за пустяка. Вот как одна шутливая фраза может лишить высокой должности.
228
Прекрасное, как парча. — Рассказчик намекает на то, что парадное платье чиновника
Сегодня я расскажу еще об одном человеке, который тоже только из-за шутки, брошенной спьяну, погиб сам [229] и погубил еще несколько человек, которые были втянуты в это дело. Они лишились жизни, хотя никакой вины за ними не было. А почему? Вот как говорится об этом в стихах:
Дороги в мире круты и узки, все плачут на этом свете, И люди, стоящие в стороне, напрасно смеются над этим: Взгляните на белые облака — они не имеют сердца, И все-таки их за собой увлек порывистый буйный ветер.229
Сам — букв. тантан ци чи «замечательные семь чи» (семь чи — рост высокого человека).
Рассказывают, что при императоре Гао-цзуне [230] , когда столица была перенесена в Линьань, пышности и роскоши, богатства и почестей было не меньше, чем в прежнем государстве со столицей в Бяньцзине. Там, в новой столице, слева от моста Цзяньцяо, жил некий господин, по фамилии Лю, по имени Гуй, по прозванию Цзюнь-цзянь. Предки его были людьми состоятельными, но когда имущество перешло в его руки, оказалось, что судьба не была к нему благосклонна. Сначала он учился, потом, чувствуя, что у него здесь, того и гляди, ничего не получится, переменил профессию и занялся торговлей. Однако, подобно тому как не может быть хорошим монахом человек, вступивший на монашеский путь в зрелом возрасте [231] , он не преуспел в торговом деле, к чему у него, тем более, не было природных данных, а потому не только не нажил богатства, но и свое потерял. В конце концов он оставил свой большой дом и снял маленький, в две или три комнаты. Еще в молодости он женился на девушке по фамилии Ван. Они уважали и почитали друг друга. Но так как у них не было детей, то господин Лю вскоре взял вторую жену, по фамилии Чэнь, дочь торговца печеньем. В семье ее стали звать Второй сестрицей. Это произошло еще до того, как Лю совсем разорился. Все трое жили в любви и согласии, и в доме не было никого постороннего. Лю Цзюнь-цзянь был мирным и кротким человеком, земляки любили его и почтительно говорили ему: «Господин Лю, судьба тебе пока не благоприятствует, дела твои идут плохо, но пройдет некоторое время, и для тебя обязательно наступят счастливые дни». Однако это были только добрые пожелания, а откуда он мог ждать хоть малейшей удачи? Он печально сидел у себя дома и уже ни за что не мог приняться.
230
Гао-цзун — правил страной с 1127 по 1162 гг. В начале XII в. кочевые племена чжурчжэней, живших в бассейне р. Сунгари, завершили завоевание киданьского государства Ляо и начали вторгаться на территорию Китая. В 1126 г., после вторичной осады, они заняли столицу Сунской империи Бяньцзин (совр. Кайфэн). Чжурчжэни завоевали весь Северный Китай вплоть до р. Янцзыцзян. Новый император Гао-цзун перенес столицу в Линьань (совр. Ханчжоу). Так возникла династия Южная Сун (1127—1279). Несмотря на то что чжурчжэнями была захвачена половина страны, Китай по-прежнему был богатой страной, поскольку у него осталась южная, наиболее плодородная часть.
231
Не может быть хорошим монахом человек, вступивший на монашеский путь в зрелом возрасте. — Обычно к монашеству готовили с детских лет.
Рассказывают, что однажды, когда господин Лю скучал дома без дела, к нему пришел семидесятилетний слуга его тестя, старый Ван.
— По случаю дня своего рождения наш старый господин приказал мне зайти за вами и вашей женой и проводить вас к нему, — сказал слуга.
— Я в такой тоске провожу день за днем, что забыл даже о дне рождения тестя, — ответил господин Лю.
Затем он с первой женой собрал необходимые вещи, связал в узел, и старый Ван понес его на спине. Второй сестрице они велели остаться стеречь дом.
— Сегодня мы не сможем вернуться, но завтра вечером придем обязательно, — сказали они и ушли.
Они прошли больше двадцати ли и наконец пришли к дому господина Вана. В этот день за столом было много гостей, поэтому зятю было неудобно жаловаться тестю на свою бедность. Поговорили лишь о погоде. Когда все разошлись, тесть оставил зятя ночевать в комнате для гостей.
С наступлением дня тесть пришел к зятю и сам начал разговор.
— Зять, тебе нужно иначе вести свои денежные дела, — сказал он. — Говорят ведь: «Если человек не работает, а только ест, то и гора, у которой он сидит, может исчезнуть, и земля, на которой он стоит, может провалиться» [232] . И еще: «Глотка глубока, как море, а дни и месяцы быстры, как ткацкий челнок» [233] . Ты должен подумать о каких-нибудь надежных доходах. Моя дочь отдана тебе на всю жизнь; мы надеялись на достаток в еде и одежде, а разве она может довольствоваться тем, что у тебя есть сейчас?
232
Если человек не работает, а только ест, то и гора, у которой он сидит, может исчезнуть, и земля, на которой он стоит, может провалиться — букв. цзо чи шань куй ли чи ди сянь «сидеть и есть — гора исчезнет, стоять и есть — земля провалится».
233
Глотка глубока, как море, а дни и месяцы быстры, как ткацкий челнок — кит. яньхоу шэнь сы хай, жи юэ куай жу со.
— Все верно, но неужели вы, мой уважаемый тесть, не можете понять того, что выражено в пословице: легче подняться на гору и поймать тигра, чем начать жаловаться другим на свою бедность? — сказал со вздохом господин Лю. — При теперешнем моем положении кто, кроме вас, пожалеет меня? Мне остается лишь по-прежнему бедствовать. Просить помощи у других — только утруждать себя понапрасну.
— Я не в обиде на тебя за эти слова! — сказал тесть. — Но глядеть на вас равнодушно я не могу. Сегодня я дам тебе немного денег. Тебе их как-нибудь хватит, чтобы открыть лавку с предметами первой необходимости [234] , и тогда вы сможете жить на доходы с нее. Разве это не хорошо?
234
С предметами первой необходимости — букв. чай-ми «хворост и рис».
— Я тронут вашей добротой и вниманием, — ответил господин Лю. — Что может быть лучше?
После обеда тесть вынул пятнадцать связок монет [235] и отдал господину Лю со словами:
— Возьми пока эти деньги и приготовь все, что нужно, чтобы открыть лавку. Когда начнешь торговать, я дам тебе еще десять связок. Твоя жена пусть останется здесь на некоторое время. Когда же ты откроешь лавку, я сам провожу дочь к тебе и заодно поздравлю тебя. Что ты скажешь?
235
Пятнадцать связок монет. — В Китае мелкие медные монеты имели отверстие посредине и нанизывались в связки, обычно по тысяче монет.
Господин Лю долго благодарил тестя, затем взвалил деньги на плечи и сразу же ушел. Когда он пришел в город, давно уже наступил вечер. Ему пришло в голову, что один его знакомый, мимо дома которого он проходил, согласился бы быть посредником в торговых делах и, конечно, хорошо было бы с ним посоветоваться. Когда он постучал к нему в дверь, хозяин откликнулся, затем вышел и с поклоном спросил:
— Чему я обязан вашим посещением? Вы хотите мне что-то сказать?
Господин Лю по порядку изложил суть дела. Тогда тот человек ответил:
— Я сейчас дома и не занят. Если я могу быть вам полезен, я охотно помогу.
— Это очень хорошо, — сказал господин Лю и сразу же заговорил о своих торговых планах.
Хозяин оставил господина Лю у себя, достал чашки, тарелки, и они выпили по нескольку чашек вина [236] . Господин Лю не умел много пить; он сразу почувствовал, как у него все поплыло перед глазами, попрощался и сказал:
— Я побеспокоил вас сегодня, но я хотел бы еще просить вас прийти ко мне завтра утром обсудить дела, связанные с торговлей.
236
По нескольку чашек вина — букв. сань бэй лян чжань «три рюмки, две чашки».
Тот человек проводил господина Лю до дороги и вернулся домой. О нем больше речи не будет.
Если бы я, рассказывающий эту историю, родился в одном году с тобой, господин Лю, и вырос с тобой вместе, я насильно удержал бы тебя и повернул назад, и, может быть, на тебя не свалилось бы такое несчастье, но все сложилось иначе, и... господину Лю пришлось умереть более страшной смертью, чем
Ли Цунь-сяо [237] из «Истории пяти династий» [238] и Пэн Юэ [239] из «Ханьской истории» [240] .237
Ли Цунь-сяо. — О нем известно, что его разорвали на куски, привязав к двум колесницам.
238
«История пяти династий» — одна из династийных историй Китая, охватывающая период с 907 по 959 гг. Первая «История пяти династий» была написана Се Цзюй-чжэнем, «Новая история пяти династий», дополненная, написана Оуян Сю и др.
239
Пэн Юэ — сановник при первом императоре Ханьской династии Гао-цзу (II в. до н. э.), был изрезан на куски.
240
«Ханьская история» — одна из династийных историй Китая, охватывающая период с 206 г. до н. э. по 24 г. н. э. Первая книга — «История Ранней Хань» — написана Бань Гу.