Путь к счастью
Шрифт:
При первых же звуках на меня нахлынули воспоминания о школьном выпускном вечере. Кажется, мы включали эту пластинку сто раз, но наслушаться не могли. Как же мы были счастливы тогда и от этой песни, и от того, что столько было впереди, а теперь… Теперь всё позади, во всяком случае у меня. Я прислушалась и про себя стала невольно подпевать, особенно когда текст доходил до слов: «Ah, girl, girl, girl». Владимир поймал моё сентиментальное настроение и предложил:
– Варя, пойдёмте потанцуем?
– Разве здесь танцуют?
– Танцуют, и ещё как, здесь такие танцы бывают, особенно к вечеру.
– Неудобно как-то, сейчас не вечер.
– Ну и что, а мы откроем танцевальный полдник, – и, не дождавшись ответа, он поднялся и, взяв меня за руку, легонько потянул за собой.
Уверенно обняв за талию, Владимир повел меня в медленном танце. Я прильнула к его плечу и почувствовала себя ужасно несчастной, что танцую не с тем, с кем бы хотелось. Музыка закончилась, но мы не вернулись к столу. Зазвучала другая песня «Битлов», и Владимир предложил продолжить. Помедлив, я согласилась.
Он уводил всё дальше от стола, я, подчиняясь его воле, послушно следовала за ним. Вскоре в нашей паре появился непонятно откуда взявшийся кураж. Медленная мелодия сменялась быстрой, быстрая медленной, а мы без устали самозабвенно отдавались танцам. Со стороны можно было подумать, что мы давно знакомы, уж больно слаженно мы двигались. Временами я чувствовала, что мы становимся одним целым, настолько согласованы были наши телодвижения, жесты, и даже дышали мы в унисон. Я почувствовала усталость, но ловила себя на мысли, что не хочу останавливаться, полагая, если танец кончится, с ним уйдёт удовольствие, кое целиком овладело чувствами. Видимо, Владимир ощущал что-то подобное и так же, как я, не хотел останавливать наше взаимное наслаждение танцем.
К столу я возвращалась твердой походкой, чувствуя себя уже не брошенной, а, как мне казалось в ту минуту, найденной. Ощущая за спиной двигавшегося нога в ногу Владимира, я была полностью удовлетворена нашим танцевальным дуэтом, и от этого переживания двух последних дней слегка притухли.
За столом мы застали Семёна. Он, ополовинив блюдо с креветками и опустошив свой графин, скучающе разглядывал стол, как бы размышляя, чем бы ещё закусить. Подругу я заметила у барной стойки, она всё так же прислушивалась к Толе, а тот оживлённо рассказывал. Было в ней что-то новое, что-то такое, чего не замечала раньше. Куда-то ушли фамильярность и беззастенчивость по отношению к противоположному полу. На смену появилась открытость и простота. Время от времени попивая пиво, они посмеивались и смотрели друг на друга по-особому.
В этот вечер Ася не позвала к себе Толю, вместо этого они долго прогуливались вокруг её дома. Рассказывали смешные случаи из жизни и смеялись. Смеялись столько, будто выполняли план по смеху за целый год. По домам разошлись к полуночи. Я в это время уже спала.
Глава 6. Наше дело правое – не мешать левому
Эх, яблочко,
Да ты хрустальное,
Революция
Социальная.
В понедельник я проснулась рано и на всех парах помчалась на работу. Отдышавшись, плюхнулась за стол, открыла папку с полупустыми листами и, еле успевая за своими мыслями, начала строчить. Выискивать цитаты в библиотеке не пришлось. Они сами собой выплескивались на страницы моего черновика. Перечитала текст и удивилась, как складно и точно по мысли выстроились одна за другой эти разрозненные строчки, как солдаты на параде. Что откуда взялось? Оказывается, горе очень помогает в творчестве.
В культмассовом отделе меня уже ждали. Я раскрыла папку, набрала в лёгкие побольше воздуху и только хотела произнести слово, как в комнату вошла Екатерина Никаноровна Евдокимова. Была она женщиной строгой, сдержанной и даже несколько аскетичной, работала в политико-просветительном отделе и была парторгом нашего ДК.
– Что тебе, Екатерина Никаноровна?
– У меня просьба к тебе, Аврорушка.
– Мы сейчас несколько заняты, зайди через часок. Думаю, что к тому времени мы закончим. У нас читка сценария, мы его к 7 Ноября готовим.
– Можно мне послушать?
– Конечно.
С некоторой неохотой я приступила к чтению текста, но всё пошло как обычно: Рудницкая бурно реагировала, Петюха делал незначительные замечания, которые я тут же исправляла. Екатерина Никаноровна сидела, опершись на руку, и со вниманием и даже заметным интересом слушала моё произведение, написанное по давно заученному празднично-патетическому шаблону. Боковым зрением я видела, что сценарий ей нравится, и это немного успокоило. Когда я дошла до финала, выразительно прочитала цитату из Маяковского.
– Ну вот и весь сценарий, – сказала я и взглянула на Катерину Никаноровну. Она молча смотрела в окно, о чём-то размышляла.
– Как всегда, написано неплохо, в общем, мы принимаем текст за основу, но сценарий следует немного подработать. Я бы добавила кинокадров, у тебя их маловато. Почему ты не использовала те выразительные кадры, где революционные матросы и солдаты лезут по резным воротам Зимнего дворца, а потом бегут по широкой лестнице и свергают временное правительство? – спросила Рудницкая.
– Потому что матросы ни по каким воротам не лазили и по лестницам толпой не бегали. Сейчас уже семьдесят девятый год, и давно настало время писать ближе к реальности. А реальность такова, что революционеры спокойно поднялись по скромной лестнице левого подъезда. Думаю, что художественные вымыслы надо оставить в прошлом.
– Какие вымыслы? Что ты говоришь, девочка моя, есть документальные кинокадры! – удивилась Аврора Марковна.
– Возможно, но я их не знаю.
– Как не знаешь? Мы же столько раз демонстрировали их в наших мероприятиях.