Путешествие по Средней Азии
Шрифт:
Ходжи Абдуллы Ансари и Дост Мухаммед-хана. По дороге туда я посетил
прекрасные руины Мусалла. Остатки мечети и надгробного памятника, который
великий султан Хусейн-мирза велел построить для себя за десять лет до своей
смерти (901 г.х.)^134 , как уже упоминалось, предста-вляют собой подражание
памятникам Самарканда. (Особенно большое сходство памятник имеет с
надгробием в усыпальни-це Тимура, хотя он значительно меньше. Украшения и
надгробные надписи - это искуснейшие произведения скульптуры, какие себе
только можно представить. Некоторые камни имеют по три выбитые друг над
другом надписи, выполненные прекраснейшим почерком сульс; нижние, средние и
верхние заключают стихи.) Время еще *[204] *надолго сохранило бы эти
произведения искусства, но в период последних двух персидских осад здесь
бесстыдно бесчинствовали фанатики-шииты. Можно пожалеть, что европейские
офицеры, например генерал Боровский и генерал Бюлер, первый - поляк, второй
– эльзасец, участвовавшие в вышеназванных военных походах, не помешали
этому. В самом Газергяхе, расположенном в часе пути от Герата, на довольно
высоком холме и видимом поэтому уже из города есть много интересных
памятников скульптуры и архитектуры времен Шахрух-мирзы, сына Тимура,
которые подробно описал Феррье, (Caravan Journeys and Wanderings by J.P.
Ferrier (1847), с. 177 и 178.) допустив, правда, одну ошибку, которую,
конечно, можно простить путешествующему офицеру. Святого в Газергяхе зовут
Ходжа Абдулла Ансари, последняя часть имени показывает, что он был арабом и
именно из того племени, которое вместе с пророком совершило хиджру
(бегство). 600 лет назад он пришел из Багдада в Мерв и оттуда в Герат, где
умер и где почитается как святой. Его теперь считают покровителем провинции
и города. Дост Мухаммед-хан велел похоронить себя у него в ногах, чем также
очень польстил своим землякам и озлобил врагов. На могиле, которая находится
между стеной ближайшего здания и надгробным камнем ходжи, еще не было
никаких украшений и даже никакого камня, когда я ее видел. Его сын и
преемник хотел сначала укрепить фунда-мент наследства, а затем украсить уже
могилу своего предшест-венника. Несмотря на это, афганцы с благоговением
совершают сюда паломничество, и в ближайшее время святой будет отодви-нут в
тень своим могущественным соперником. И поделом ему: он, вероятно, был одним
из многих арабских мошенников, а Дост Мухаммед-хан - основоположник
афганской нации.
*XVI*
*Автор присоединяется к каравану, идущему в Мешхед*
10 ноября 1863 года я выехал из Герата, ворот Средней Азии или Индии,
как его обычно называют, чтобы с большим караваном, который шел в Мешхед,
совершить последнюю часть моего путешествия. Караван насчитывал 2 тысячи
человек, половина из них были хазарейцы из Кабула, которые в бедности и
нужде, с женами и детьми предприняли паломничество к шиитским святыням. Хотя
мы составляли единое целое, все же мы делились на определенные группы. Я
присоединился к группе афганцев из Кандагара, которые вели в Персии торговлю
индиго или мехами из Кабула. Они случайно наняли того же джилодара, который
раньше после моих уговоров разрешил мне сесть на легко нагруженного мула; я
обещал расплатиться за это в Мешхеде, *[205] *как если бы я один пользовался
им. Своими словами о том, что в Мешхеде я смогу избавиться от бедности, я
сам вызвал первые сомнения относительно моего положения хаджи, но совсем
снять маску я все же не решался, потому что афганцы, более фана-тичные,
нежели бухарцы, конечно, начали бы мстить мне в до-роге. Впрочем, это
неопределенное положение делало более интересными отношения с моим ближайшим
окружением, по-тому что если одни считали меня истинным турком, то другие
пытались обнаружить во мне англичанина, партии ссорились между собой, и было
забавно наблюдать, как последние одер-живали победу над первыми, между тем
как я по мере нашего приближения к Мешхеду все более освобождался от своего
униженного положения дервиша и становился настоящим евро-пейцем. Некоторые
афганцы, агенты крупных фирм из Мултана и Шикарпура, торговавших индиго,
казалось, вполне приспосо-бились к моему превращению; в то время как еще в
районе Герата они хвастались своим положением гази (борцов против англичан)
и с великим бахвальством говорили о победе в Кабуле, вблизи Мешхеда они
сообщили мне, что они якобы тоже анг-лийские подданные, и попросили
представить их в Мешхеде векиль довлету (английскому консульскому агенту),
так как его защита принесла бы им большую пользу в делах. Это они сказали,
даже не покраснев. Житель Востока родился и умрет в маске, и искренности нет
и никогда не будет на Востоке.
Наш путь шел через Нукре, Кале-Сефер-хан, Рузенек, Шебеш и Кохсан. У
Шебеша начинаются леса, они тянутся по берегу Герируда и служат убежищем для
подстерегающих добычу турк-мен. В Кохсане, где кончается территория Герата,
нам пришлось на два дня задержаться, чтобы заплатить последнюю афганскую
пошлину. На второй день с башни караван-сарая мы заметили большое облако
пыли, которое приближалось к деревне. "Турк-мены! Туркмены!" - раздалось со