Путешествие по Средней Азии
Шрифт:
радость, когда я в первый раз снова увидел стол и кресла, предметы
европейского образа жизни. Я остановился перед ними, как перед священными
реликвиями, долго смотрел на них влажными глазами и даже не заметил сразу
газеты, которая лежала на столе. Это был номер стамбульской "Levant Herald".
Какое изобилие новостей обнаружили в ней мои жадные глаза! Я погрузился в
чтение и не вдруг увидел, что передо мной стоит стройный молодой британец в
европейском военном мун-дире. Он пристально смотрел на меня, однако не мог
узнать. Некоторое время мы стояли молча друг перед другом. Когда я наконец
понял, что он ни за что меня не вспомнит - и это было неудивительно при моей
невероятно обезображенной внеш-ности, - я прервал паузу: "What, you don't
recognize me?" ("Что, вы не узнаете меня?"). Мой голос заставил его
вспомнить обо мне, о моих приключениях, которые он частично знал. Не
отвечая, он бросился ко мне, обнял и, как дитя, заплакал, увидев меня жалким
и оборванным.
При первом же объятии множество насекомых, которыми кишела моя одежда,
перешли на него. Он едва обратил на это внимание, но по его вопросам: "Ради
бога, что вы наделали? Что с вами стало?" - я понял, какие изменения
оставило на моей внешности это опасное приключение. Мои рассказы затянулись
до позднего вечера. Нетрудно представить себе, какое чувство сострадания
пробудило в сердце чувствительного европейца опи-сание моих переживаний. На
Западе нас разделяют нюансы национальных особенностей и положения, а на
далеком Востоке европейцы видят друг в друге кровных родственников.
Полков-ник Долмедж это отлично доказал. В течение моего четырех-недельного
пребывания там я причинил ему немало неприят-ностей, и все же он был
постоянно добр, осыпал меня благо-деяниями и постарался, чтобы я смог
продолжить дальнейшее путешествие окрепшим и набравшимся сил.
Через несколько дней, когда я отдохнул, Мешхед, этот во многих
отношениях интересный город восточной Персии, воз-будил мое внимание и в
другом отношении. Я не знал, с чего начать обозрение многообразных
достопримечательностей, о ко-торых кое-что слышал, - с исторических,
религиозных или ли-тературных памятников. При моем первом появлении в Сахни
Шериф я своим жадным любопытством привлек к себе внимание многих голодных
сейидов, которые приняли меня за паломника - суннита и усердно старались
показать мне достопримечатель-ности святого места. Странно, подумал я,
Конолли, Фрэйзер, *[210] *Бернс, Ханыков и даже официальный Иствик приложили
немало усилий, чтобы хоть издали взглянуть на это святилище. Они охотно
заплатили бы сотни за вход сюда, а меня почти вы-нуждают к этому. Однако все
эти мусульманские святыни после десяти месяцев псевдопилигримства порядком
утомляли меня, поэтому я отклонил навязчиво предлагаемые услуги и один
посетил мавзолей, находящийся слева от двора^136 , а также великолепную
мечеть Гаухар-шад.
Мавзолей (Сооружение над гробницей имама Ризы в его сегодняшнем виде
поставил Шахрух-мирза, сын эмира Тимура. Особого блеска оно достигло при
Сефевидах, которые хотели повысить значение Мешхеда, чтобы отвлечь
правоверных от дорогостоящего паломничества в Мекку.) как снаружи, так и
внутри покрыт позолотой: это, бесспорно, самая богатая усыпальница в
мусульманском мире, которой уступают в роскоши и богатстве даже Медина,
Неджеф (где покоится Али), Кербела и Кум. Хотя со времени строи-тельства эта
усыпальница несколько раз была ограблена и ра-зорена, (Виновниками разорения
Мешхеда были большей частью узбеки, они ограбили город в 1587 г под
предводительством Абдул Мумин-хана из Бухары, который увел многих жителей в
плен, кроме того, разоряли город афганцы и гражданские войны, бушевавшие
внутри городских стен. Говорят, что сыновья Надира похитили из мечети при
усыпальнице золотой шар весом 420 фунтов, в новейшее время многие сокровища
похитил разбойник Салар.) массивные решетки еще и сегодня хранят
бесчисленные сокровища. При этом стены мавзолея увешаны редчайшими
драгоценностями, которые были подарены усердными шиитами в знак любви к
своему святому. Тут вы видите бриллиантовый плюмаж (джикка), в другом месте
– меч и щит, усеянные ру-бинами, богатые античные браслеты, большие
массивные кан-делябры, очень дорогие ожерелья; эти, а также прочие
драго-ценности производят на входящего такое ошеломляющее впе-чатление, что
он уже не знает, любоваться ли ему изящной архитектурой мечети, цветными
окнами, богатыми арабесками, роскошными коврами, усеянными бриллиантами,
толстой мас-сивной серебряной решеткой или благоговейной толпой. И все же
последняя - самое интересное. С каким раскаянием, самоотре-чением и
смирением, с каким восторгом и радостью стоит здесь шиит! Доски, на которых
написаны обычные молитвы, свисают с прутьев решетки; перед каждой собралась
маленькая группа молящихся, которые или молятся сами, или повторяют молитвы
за чтецом, всхлипывают и жалуются, словно хотят испросить вечное блаженство
у ворот рая. Дикий бахтиар и курд, хитрый исфаханец и ширазец, простой турок