Путешествие по Средней Азии
Шрифт:
если хотите, и 6 мальчиков (тёре). Обе старшие дочери замужем за
губерна-торами Серепула и Акче. Но так как эти города попали в руки *[150]*
афганцев, оба зятя живут как rois sans portefeuilles^92 в гостях у эмира. В
общем, гарем, в котором повелевают мать эмира бывшая персидская рабыня
(родом из Кадемгаха около Мешхеда), и его бабка, Хаким Айим, славится
примерным целомудрием и воспитанностью. Непосвященному под страхом смерти
запре-щено не только входить или заглядывать в гарем, но даже думать о нем.
Только благочестивые шейхи и муллы, нефес (дыхание) которых, как известно,
свято, допускаются туда. Наш Хаджи Салих был также вызван, чтобы передать
хаки шифа (пыль здоровья) из Медины. Расходы гарема на одежду, кухню и
другие потребности очень незначительны. Дамы шьют не только собственную
одежду, но часто костюмы эмира, который, как известно, очень экономен и
всюду осуществляет строгий контроль. Рассказывают, что расходы на кухню
эмира составляют ежедневно не больше 16-20 тенге (1 тенге = 75 сантимам).
Это, впрочем, вполне вероятно, так как на его столе редко бывают лакомства и
еда состоит только из сваренного на бараньем жире плова. Выражение "царский
стол" в Бухаре не имеет смысла, потому что у правителя, чиновника, купца,
ремес-ленника и крестьянина пища одинаковая.
Кто долго бродил по пустыням Средней Азии, всегда найдет в Бухаре,
несмотря на всю ее бедность, что-нибудь, напоминаю-щее столицу. У меня был
свежий, вкусный хлеб, чай, фрукты и горячая пища, я отдал шить себе две
рубашки. И удобства цивилизованной жизни мне так понравились, что мне было
очень жаль, когда мои друзья сказали, что пора готовиться к отъезду, так как
они хотели еще до наступления зимы попасть на свою далекую восточную родину.
В мои намерения входило сопро-вождать их пока до Самарканда, потому что там
я вполне мог встретится с эмиром, и их общество было бы мне очень полезно. В
Самарканде мне предстояло решить, отправляюсь ли я в Коканд и Кашгар или
двинусь один в обратный путь через Карши, Керки и Герат. Мои благородные
друзья Хаджи Билал и Хаджи Салих не пытались меня уговаривать. Но чтобы по
возможности помочь мне, если я решу возвратиться, они познакомили меня с
керванбаши из Герата, который находился в Бухаре со 150 верблюдами и через
три недели собирался домой. Этого кер-ванбаши звали Молла Земан. Он был
давнишним знакомым моих друзей. Они рекомендовали меня ему, как брата или
сына, и было решено, в случае если я захочу вернуться из Самарканда,
встретиться через три недели в Керки, на той стороне Оксуса. Этот первый
шаг, который напомнил мне о расставании с моими спутниками, был печальным
для обеих сторон. Но меня утешала неизвестность, так как путешествие в
Кашгар, Аксу и богатый мускусом Хотан - земли, где до меня еще не бывал ни
один европеец, представляло для меня беспредельную привлекатель-ность.
Место, где я встретил Молла Земана, заслуживает особого упоминания. Это
был один из тех караван-сараев, которые *[151] *предназначены для торговли
рабами и о которых я обязан сказать несколько слов нашим читателям.
Четырехугольное строение имело 30-35 келий, которые снимали три крупных
торговца, занимавшихся этим отвратительным делом, частично как помещение для
их собственного товара, частично для того товара, который они получали на
комиссию от туркмен. Как известно, каракчи, поскольку он сам не может долго
ждать, продает обычно своих людей более зажиточному туркмену. Тот привозит
их в Бухару и благодаря этой транспортировке полу-чает большую прибыль, так
как приобретает товар из первых рук. Тех, кого удается сбыть в первые дни
его пребывания в столице, он продает, остальных передает в руки маклера
(деллала), который заключает по-настоящему крупную сделку. На базарах в
Бухаре и Хиве продаются люди в возрасте от трех до шестидесяти лет, если они
из-за каких-либо пороков не именуются калеками. Согласно предписаниям
религии, только неверных можно продавать в рабство. Однако лицемерная
Буха-ра не считается с этим, и кроме персов-шиитов, которых Молла Шемседдин
(в 1500 г.) объявил неверными, в рабство обращают многих суннитских
единоверцев, избиениями и пытками вынуж-дая их выдавать себя за шиитов. Не
способен, т.е. недостоин, стать даже рабом только еврей. Впрочем, питаемое к
нему отвращение доставляет радость сыну Израиля, так как туркмен обирает
его, но не прикасается к его телу. Раньше исключение составляли также
индусы, но поскольку в последнее время многие приходят в Бухару через Герат,
текинцы или сарыки ввели новое правило. Несчастного поклонника Вишну
превра-щают сначала в мусульманина, затем он должен стать шиитом, и, лишь
дважды сменив религию, он удостаивается чести стать рабом, после того как у
него отняли все его имущество.
Выставленный на продажу раб мужского пола подвергается публичному
осмотру, причем продавец должен отвечать и за те умственные и физические
недостатки своего товара, которые могут проявиться позже. Для самого раба
час, который освобож-дает его из рук торговца, один из самых счастливых,
потому что даже самое жестокое обращение, которое ждет его в услужении, не