Путешествие по Средней Азии
Шрифт:
обсерватория.
– Греческая и армянская библио-теки, не подвергшиеся, вопреки
утверждениям, разграблению Тимуром. - Архитектура общественных зданий не
китайская, а персидская.
– Сегодняшний Самарканд.
– Его население.
– Дехбид.
– Автор решает возвратиться.
– Приезд эмира. - Свидание с ним автора. -
Прощание с хаджи и отъезд из Самарканда.*
При выезде из Бухары в Самарканд весь наш караван сократился до двух
повозок. В одной сидел я с Хаджи Салихом, в другой - Хаджи Билал с
родственниками. Натянув для защиты от солнца циновку, я думал спокойно
расположиться на ковре, но это оказалось невозможно, так как вследствие
сильной тряски наше-го примитивного экипажа нас кидало из стороны в сторону.
Из-за того, что мы все время сталкивались то лбами, то затылка-ми, голова
ныла. К тому же в первые часы я страдал морской болезнью, испытывая муки
гораздо более сильные, чем бывало на верблюде, от укачивания, подобного
корабельному, которого я прежде столь боялся. Несчастной лошади, впряженной
в тяже-лую широкую повозку с нескладными, отнюдь не круглой формы *[154]
*колесами, которые едва поворачивались в глубоком песке или грязи,
приходится везти еще кучера и торбу с кормом; поэтому правы туркмены,
говоря, что не знают, как будут бухарцы оправдываться перед судом на том
свете за истязание лошади, благороднейшего из животных.
Поскольку мы выехали из Баведдина ночью, наш возница, родом кокандец,
сбился с пути, не зная как следует дороги, и лишь под утро, а не в полночь,
как предполагалось, мы прибыли в маленький городок Мазар, который отстоит от
Бухары на пять ташей (фарсахов) и считается первой станцией на пути к
Самарканду. Здесь мы остановились ненадолго и к обеду приехали в Шейх-Казим,
где встретили нескольких наших това-рищей-пилигримов, которые шли через
Гидждуван, и отдыхали вместе с ними до глубокой ночи.
Мне уже ранее рассказывали много удивительного о процве-тании края
между Бухарой и Самаркандом, но на сегодняшнем переходе, когда я и в самом
деле по обеим сторонам дороги видел, за немногими исключениями, возделанные
земли, мои, возможно несколько преувеличенные, ожидания все же еще не
оправдались. Сюрприз ждал меня только на следующее утро, после того как мы
миновали небольшую пустыню Кёль-Мелик, в ширину четыре и в длину шесть часов
пути, где имеются караван-сарай и резервуар с водой, и вышли в район
Кермине. Тут, на третий день пути, мы зачастую через каждый час, а то и
полчаса проезжали мимо небольшого базара, где всегда быва-ло по нескольку
постоялых дворов и торговцев скотом и постоян-но кипящие гигантские самовары
представлялись верхом цивили-зации и комфорта. Эти деревни в корне
отличаются от деревень Персии и Турции, крестьянские дворы здесь лучше
обеспечены дарами земли, и будь тут побольше деревьев, можно было бы
сказать, что, начиная от Понтийских гор - так как там кончается вольная
растительность, - это единственная область, где можно встретить места,
похожие на наши, западные. Около полудня мы остановились в Кермине в
прекрасном саду на берегу тенистого пруда. Я все больше ценил общество моих
друзей, потому что уже недалеко было время нашего расставания, и я с трудом
привыкал к мысли, что обратный долгий путь из Самарканда в Европу мне
придется совершить одному.
Из Кермине мы отправились с заходом солнца, потому что ночная прохлада
сулила некоторое облегчение для нашей вконец измученной лошади; в полночь мы
остановились на два часа и наутро, еще до наступления зноя, добрались до
следующей станции. По дороге я во многих местах заметил каменные мильные
столбы, (Камень по-турецки - "таш", это слово употребляется также для
обозначе-ния мили. Подобным образом возникло персидское "фарсанг" (в
современном персидском - "фарсах")* *из "фар" ("высокий") и "санг"
("камень").) одни целые, другие развалившиеся, поставлен-ные еще Тимуром,
что и неудивительно, так как Марко Поло во *[155]* времена Октая нашел в
Средней Азии регулярное почтовое сообщение. Впрочем, вся дорога от Бухары до
Кашгара носит еще следы былой культуры, часто прерывающиеся, но
просле-живающиеся вплоть до самого Китая. Теперешний эмир тоже захотел
отличиться и, чтобы польстить людскому ханжеству, повелел устроить в
нескольких местах у дороги небольшие возвышения в виде террас для совершения
молитвы; эти своего рода импровизированные мечети должны напоминать каждому
прохожему об исполнении его долга. У каждого времени, таким образом, свои
устремления.
Сегодняшний вечер мы провели в деревне Мир, в мечети, возвышающейся
среди красивого цветника. Я устроился спать неподалеку от пруда и очень
удивился, когда около полуночи меня разбудили крики целой толпы ссорившихся
туркмен. Это были всадники-текинцы, служившие во вспомогательных войсках
эмира во время его похода на Коканд и возвращавшиеся теперь в Мерв с отнятой
у киргизов добычей. Эмир хотел их цивилизо-вать и дал некоторым туркменам
белые тюрбаны в надежде, что они снимут свои дикие меховые шапки. Они
послушно носили тюрбаны, пока были на службе у эмира, а потом, как я слышал,