Путешествие по Средней Азии
Шрифт:
(плеть-четыреххвостка), проверяет знание религии и отправляет невежд, будь
то даже 60-летние старцы, на 1-14 дней в школу, а в час молитвы гонит всех в
мечеть. Учится ли старик в школе или спит там, молятся ли люди в мечети или
думают о делах, это никого не касается. Власти хотят соблю-дения внешних
форм, а что внутри - известно одному Богу.
Едва ли нужно упоминать, что религиозный дух оказывает могучее влияние
на общество и правительство. Правда, иранская кровь жителей, поскольку пять
шестых населения Бухары - это персы, мервцы^89 и таджики, придает некоторую
живость базарам и площадям, но зато как скучно, как монотонно в частных
домах! Малейшее проявление радости и веселья изгоняется отовсюду, где
религия и система правительственного надзора выступают так деспотически.
Шпионы эмира проникают даже в святилище семьи, и горе тому, кто обвиняется в
проступке против религии или авторитета эмира! Вечная тирания так замучила
людей, что даже муж и жена, оставшись наедине, никогда не произносят имени
эмира, не добавляя слов: "Дай бог прожить ему 120 лет!" Эти несчастные даже
не испытывают ненависти к правителям, потому что не только не замечают
деспотизма и произвола, но и рассматривают его как необходимый атрибут
королевского достоинства. Эмир Насрулла, отец теперешнего правителя Буха-ры,
был в последние годы своего правления жестоким разврат-ником, который
наказывал смертью преступления против нравственности и в то же время попирал
честь своих подданных самым возмутительным образом. Только немногие семьи
избе-жали его злодейств, и все-таки никто не осмелился высказать вслух ни
малейшего порицания. Теперешний эмир, Музаффар ад-Дин-хан, к счастью, добрый
человек. В том, что касается религии и нравов, он, может быть, и строже
своего отца, но его самого нельзя обвинить ни в одном преступлении. Отсюда
бесконечные восхваления и прославления, которыми одаривает его народ.
Эмира я позже видел в Самарканде; ему 42 года, он среднего роста,
немного полноват, но очень приятной наружности, с кра-сивыми черными глазами
и жидкой бородой. В молодости он год был губернатором в Карши и 18 лет в
Кермине и всегда отличался мягким, приветливым характером. Он строго
соблю-дает принципы управления своего отца и, будучи муллой и бла-гочестивым
мусульманином, является заядлым врагом всяких *[149] *новшеств, даже если
сам убежден в их пользе. Принимая бразды правления, он поместил на своей
печати девиз "Правление путем справедливости" и до сих пор скрупулезно
следует этому принци-пу, что подтверждается слухами, циркулирующими по этому
поводу. Конечно, по нашему мнению, преувеличенно строгим был вынесенный
эмиром приговор о казни его мехтера (по рангу - второе лицо при дворе) за
то, что тот, как об этом сообщили в Коканд, бросил двусмысленный взгляд на
одну из придворных рабынь. Да и в завоеванной провинции никогда не должен
был бы поступать справедливый правитель так, как это сделал эмир в Коканде;
однако бухарскому хану можно простить эти ошибки. К своим высшим сановникам,
которые, впрочем, этого часто заслуживают, эмир очень строг, за всякий
пустяк он наказывает смертью. Но бедных он щадит, и прозвища "Фил - куш" и
"Мушпервер", т.е. "убийца слонов" и "защитник мышей", которые ему дал народ,
делают ему только честь.
Поразительно, как много усилий прилагает эмир, чтобы воспрепятствовать
всему, что могло бы вывести его народ из скромного и простого положения, в
котором он, по мнению эмира, чувствует себя счастливым. Ввоз предметов
роскоши и прочих дорогих товаров запрещен, так же как пышность домов и
одежд, и никто не смеет пренебречь этим запретом. Его сердари куль
(главнокомандующий) Шахрух-хан, который происходит по боковой линии из
шахской семьи в Персии (Каджаров), бежал сюда из Астрабада, где был
губернатором. Долгое время он был здесь в большой чести, но захотел жить на
персидский лад и построил за большие деньги по тегеранскому образцу
одно-этажный дом, в котором кроме других предметов роскоши были застекленные
окна. Дом стоил 15 000 тилла, что в Бухаре считается громадной суммой, и был
так обставлен, что затмевал даже арк (дворец). Эмир знал об этом с самого
начала, но ждал, пока дом будет готов; и тогда Шахрух-хана вдруг обвинили в
преступлении против религии, заключили в тюрьму, а затем сослали. Дом
достался эмиру, ему предлагали за него цену выше номинальной стоимости, но
эмир велел его разрушить и даже уничтожить обломки, на которых остались
какие-либо украше-ния.* *Все дерево было продано за 200 тилла на дрова
одному пекарю в насмешку над всеми любителями роскоши.
В домашнем хозяйстве эмир также сильно отличается от своего отца. Я
заметил едва ли половину той армии слуг, которых видел господин Ханыков при
дворе Насруллы и описал с точностью и тщательностью, как и все, что он
наблюдал в Бухаре^90 . У Музаффар ад-Дин-хана, как велит религиозный обычай,
4 законные и около 20 незаконных жен. Законные жены - местные уроженки,
незаконные - рабыни и, как мне ска-зали bona fide^91 , приставлены только
для ухода за детьми, число которых составляет 16: 10 девочек, или принцесс,