Путешествия Нельсона
Шрифт:
– Том, пожалуйста, - хватал его за руки Нельсон, - ты ничего не сделаешь сейчас! Да и смысла нет. Не нужна мне эта школа и их порядки!
– Я не позволю им вот так просто лишать детей образования! Пустите меня к этому чистоплюю Гербехему или Морису, или кто у них там!
– Мистер Кук, - говорила миссис Томпсон, - я видела, как они настроены, поверьте, чтобы вы не говорили, там уже все решили. А если вы будете настаивать, они могут настроиться против Эмми.
Это показалось капитану содержащим смысл, и он внезапно остановился на одном месте, глядя на ожидающих вокруг. Том почувствовал, что они давят на него своим немым желанием. «Остановись!» - так и читалось в их лицах.
Капитан смотрел на них, но недолго – ну нельзя позволить, чтобы эти взгляды помешали ему сделать правильный выбор. Не дав никому опомниться, он резко повернул к двери и вышел на улицу в полу застегнутой верхней одежде.
Бедные домочадцы! Они так и застыли с раскрытыми ртами. И на что они только надеялись?! Ведь Томас Кук всегда, без исключений, делает так, как только сам считает нужным. За это его недолюбливали и глубоко уважали.
И вот они теперь одни – снова без Тома. Все без исключения жутко волновались. Бродили по комнатам, мало разговаривали друг с другом, и только могли в надежде смотреть в окна. Нельсон, например, больше ничего и не делал. Он просто нервно крутился у окна. Ежеминутно мимо проносились силуэты, но все не те. Сгустки прохожих разбавляли монотонную серость своими быстрыми перемещениями. Снега поубавилось сегодня, но теплее не стало. В комнате назойливо тикали часы. В такие минуты хотелось швырнуть их в окно, чтобы остаться наедине с собой. Но они все громыхали, провожая быстротечное время.
Но вот кажется они замолчали. Нет, это просто к дому приближается капитан. Или нет… Да, да – совершенно точно! Это он идет. Он был еще далеко, но было уже совершенно ясно, что это он. Все время, что он шел, в ушах Нельсона стояла тишина. Звуки исчезли. Только немая картинка впереди – идущий человек. Он поправляет шляпу, без конца сдуваемую ветром. Кажется, он закашлялся. А вот сейчас хорошо видно его синие от холода руки. Чем он ближе, тем быстрее он идет, а может, это только, кажется. Да, время подошло. Нельсон подгадал момент и бросился в коридор. На его громкие шаги откликнулись Эмми и миссис Томпсон. Втроем они тотчас оказались у двери. Нельсон повернул ключ – на крыльце стоял невозмутимый капитан. Кажется, мороз законсервировал его эмоции. Он стоял весь красный, а уши и вовсе посинели.
– Входите же скорее! – затащила его в дом миссис Томпсон. – Ну кто так делает – выбежали посреди зимы в одном тонком пальто!
Они уселись в комнате Нельсона, на его кровати. Тома сумели немного разморозить какао, так что он с радостью заговорил.
– Ну и свинья е этот Морис! Вы только подумайте – я к нему с просьбой, а он и слушать меня не захотел. Я отлично помню, где он живет. Надо сказать, живет довольно недурно. Мне не удалось поймать кэб, так что шел я пешком. Дверь мне открыла, по всей видимости, их домработница. С высокомерным выражением лица она позвала Мориса. В домашнем халате и игривом настроении ко мне вышел директор. Он был очень вежлив и все же, я заметил, что он совершенно не рад моему приходу. Морис попытался справить меня домой, ссылаясь на некие дела. Но я так просто не ушел. Уже когда он закрывал перед моим носом свою дорогую дверь, я силой отпер ее назад. Морис понял, что ему не удается отделаться от меня, поэтому он позволил мне войти. Мы говорили в прихожей, так как я не собирался проторчать в его кабинете весь вечер с второсортным чаем. Я прямо выложил свои требования, которые он спокойно выслушал. Морис только лишь изредка опускал глаза (стыдно мерзавцу!). Я сказал, что считаю несправедливым исключать ребенка вот так просто, без разбирательств. А он ответил, что очевидным было, что виноват во всем Нельсон. Я стал возмущаться, а он только все больше доказывал мне, что Нельсон – непоказательный ребенок с кучей недостатков в поведении. Конечно, это все прозвучало очень завуалировано, с кучей заумных слов. Где-то на середине его речи я сжал кулаки. Думал, что если он не замолчит, я не сдержусь – мен- то он точно со школы не выгонит. Морис заметил мое настроение и поспешил выпроводить меня. Я потребовал у него объяснений, на что получил нелицеприятный ответ, - капитан замолчал на несколько минут. – На этом мы разошлись. Ох, Нельсон, я так виноват!
– О чем ты? – подсел к нему мальчик. – За меня почти никто так не заступался!
– Я не смог вернуть тебя в школу, выходит, нам не верят с тобой!
– Это правда, - сказал Нельсон, - и это так. Ты не злись ни на кого. Так уж вышло!
– Но ведь я знаю, что вина была не твоя…
– Том, - он улыбнулся, - я так рад это слышать! Мне не важно, что думают эти странные люди в этом странном здании. Я только боялся, что и ты не поверишь.
– И это после всего, что мы вместе пережили! – он засмеялся. – Да если не мы, не миссис Томпсон, не Эмми, то кто будет нам верить?! Но все же, как же быть с твоим образованием? Сейчас нельзя без этого, поверь.
– Ну, - протянула Эмми, - мы пока сами занимались…
– Сами? – он сделал ироничное выражение лица, - Ну и что же это за учеба?! Нет, думаю, нам понадобится учитель. Любым способом, но ты получишь достойные знания!..
Все было хорошо в этом разговоре. И только на этой фразе Нельсон озадачился вопросом: «Значит ли это, что без знаний я не могу быть достойным по капитанским меркам?»
Глава 17
Со времен того диалога прошло пять лет. Я намеренно упускаю подробное описание этого времени. Не думайте, что совсем ничего не случилось, конечно, это не так.
Капитан действительно нанял для Нельсона учителя на дому. Хотите знать какой он? Думаю, это не особо интересно. Просто представьте себе тридцатилетнего человека в старомодном костюме и с сухим лицом, совсем без чувства юмора. Занятия с ним проходили невесело. И все же, они были достаточно содержательными.
Том, как прежде, не оставлял вылазок в море. Долгие ожидания всегда сменялись радостными встречами и длинными вечерами, текущими в разговорах. За пять лет капитан не слишком сильно изменился. Его голова и борода все больше прорастали сединой, а взгляд тускнел. Порой Нельсон с восторгом заглядывал в его глаза, ожидая вновь встретить в них былой блеск, но находил гаснущий фитилек. Только вы не думайте, что капитан поблек. Нет, он как прежде, был задорен и весел, резв и неутомим. А глаза, что с них взять? К сожалению, они имеют свойство иллюзорно старить нас с годами.
Миссис Томпсон? Безусловно, она осталась хозяйкой в доме. Вот только теперь от нее все меньше требовалось. Ее внимание подросшим детям было порой не нужно. А, когда капитан отплывал, она и вовсе печалилась.
Но что же стало с Нельсоном? Пять лет отразились на нем сильно. Он стал мужественным юношей. Нельсон прибавил в росте, развивал мускулатуру, но это все не главное. За пять лет он приобрел нечто большее – силу разума.
В его руках сосредоточился навык, наиболее почитаемый во все времена. С ним было приятно говорить, а смотреть на то, как он молчит и более. Вам случалось наблюдать за тем, как человек размышляет? В этот момент на ваших глаза рождаются мысли – загадочное явление. Тогда в глазах пробегает огонек. Если вы достаточно внимательны, вы могли такое видеть. Кстати, забавно, что все года у Нельсона остались две неизменные детали: волосы и улыбка. Шапка из пышных локон все так же обрамляла голову. А улыбка, так редко появляющаяся на его лице, была все такой же искренней и загадочной.
Нельсон уже долго рос в Америке и уже не представлял себя в другой атмосфере. Воспоминания из прошлого редко приходили к нему. Он все помнил и даже перематывал в сознании некоторые моменты, но теперь эти картинки представлялись расплывчатой фантазией из несуществующего мира. И только среди ночи его захватывали странные чувства необратимого прошлого, такого явного и настоящего, что от него невозможно скрыться. Бывало, в холодном поту Нельсон просыпался и обнаруживал себя во тьме. Его тревожили кошмары, в которых родные и друзья из прошлого ставали слишком реальными, но почему-то пугающими. И ведь ясно, что в ночной тьме яркие образы становятся еще навязчивее. Тогда он вставал и снова, как раньше подходил к окну в поиске той самой звезды. И он всегда, всегда ее находил. В эту секунду и приходило спокойствие. Днем обещание отыскать друга растворялось в заботах, а ночью приходило вновь и брало за горло. Нельсон смотрел на звезду и захлебывался в своем бездействии. «Я найду тебя, Бунга, найду». Он говорил себе эти слова снова и снова, ожидая, что уверенность в существовании лучшего друга вернется. Вернулось ли оно, знает только сам Нельсон. К сожалению, об этом я не могу сказать с уверенностью.
Интересные преобразования случились и с Эмми. Она еще жила вместе с капитаном. Ей было уже пятнадцать, и тем не менее, она оставалась задорным ребенком и папиной дочкой. Девушкой она стала неглупой и любознательной. При каждом движении Эмми излучала жизнь, потоком струящуюся обыкновенно из молодого человека. Она была так приятна и гармонична в своем жизнелюбии, что уравновешивала собой застоялую атмосферу дома. Каждый день окружающие непременно слышали ее задорный смех. Эмми имела обыкновение смеяться долго и заразительно. А еще, она не умела держать себя на одном месте, всюду она стремилась порхать из угла в угол, словно райская бабочка. В доме ко всем она относилась дружелюбно, а особенно любила проводить время с Нельсоном именно из-за его спокойствия, которое было так противоречиво самой Эмми. Она просто всюду хотела его сподвигнуть к действию. В свою очередь, он совсем не пытался успокоить подвижную Эмми, ведь он так любил наблюдать за ее непоседливостью, в которой видел стремящуюся жизнь. Внешне Эмми стала прехорошенькая. Чертами она походила на мать. От отца же ей достались разве что пышные ресницы да блеск в глазах. Фигурка у нее была тоненькая при росте чуть выше среднего. Эмми была всегда изящна и нежна в своем облике, а одеваться любила в струящиеся платьица светлых тонов, которые бы не отягощали силуэт. Волосы ее с годами чуть посветлели и стали реже, что тоже предавало воздушности. Но более всего прекрасны были ее носик и губки формы розовых лепестков. Всем своим летящим изяществом она вызывала вопрос относительно ее равнодушия. Ведь когда человек так беззаботен в такие неспокойные времена, это всегда вызывает недоумение. Может ли жизнелюбие граничить с легкомыслием?