Рабы Парижа
Шрифт:
— Только мы будем драться немедленно и без секундантов, — добавил герцог.
— Условия назначаете вы.
— Значит, сейчас же, в парке, на шпагах.
Жорж взглянул в окно.
— Темно, — сказал он.
— Тем лучше.
— Мы не увидим клинки шпаг.
— Не беспокойтесь, маркиз, там будет достаточно света, чтобы разглядеть, чей труп лежит на земле.
— На это, пожалуй, хватит…
— Один из нас останется там навсегда.
— Я понял. Идемте, — сказал де Круазеноа.
— Вы слишком торопитесь, господин маркиз. Это еще не все условия.
— Говорите.
— Мы пойдем в самый дальний конец парка. Там есть довольно большой пустырь. Каждый из нас возьмет шпагу и лопату. За несколько минут мы выроем могилу для того, кто будет убит. Только тогда мы возьмемся за шпаги и будем драться до тех пор, пока один из нас не упадет. Земля там сырая и скользкая… После этого тот, кто остался на ногах, зарежет упавшего, если он еще жив, столкнет в могилу и завалит землей.
Де Круазеноа содрогнулся.
— Я не приму подобных условий, господин герцог. Они не соответствуют законам дуэли.
— Тогда берегитесь: я воспользуюсь правом хозяина, заставшего ночью в своем доме незваного гостя.
Норберт снова навел пистолет на маркиза.
— Посмотрите на эти часы, — продолжал де Шандос. — Через четыре минуты они пробьют одиннадцать. Если за это время вы не согласитесь на все мои условия, то при первом же ударе я спущу курок.
На лице Жоржа не дрогнул ни один мускул.
— Время идет. Соглашайтесь!
— Вы дали мне четыре минуты на размышление?
— Да.
— Так не мешайте мне размышлять.
Лицо герцога перекосилось от злобы. Все же он немного помолчал.
Потом не выдержал и снова пригрозил:
— Вам осталось жить две минуты.
Де Круазеноа повернулся к нему спиной. Теперь прямо перед ним была герцогиня. Она лежала в кресле и тихо стонала.
"Я готов умереть, чтобы спасти Мари, — подумал Жорж. — Но этот сумасшедший, закопав меня в яму, загонит ее в гроб. Поэтому у меня есть только один выход: убить герцога на дуэли, какие бы идиотские условия он ни ставил".
Маркиз оглянулся.
Норберт стоял в той же позе.
— Я буду драться, — сказал де Круазеноа. Раздался первый удар часов.
— Благодарю вас, — холодно произнес де Шандос.
— Но я тоже хочу выдвинуть свои условия.
— По правилам дуэли все решает тот, кого оскорбили. Вы не отрицаете, что из нас двоих обесчещен я?
— Нет, — ответил Жорж. — Но и вы согласитесь, что нельзя требовать от другого соблюдения законов, которые сам нарушаешь. А вы только что это сделали.
— Вы приняли мои условия. Говорить больше не о чем.
— Вы еще кое-что не учли.
— Что же?
— Сейчас я вам объясню. Мы будем сражаться в вашем парке, на пустыре…
— Немедленно и без свидетелей! — нетерпеливо подтвердил де Шандос.
— …И на краю могилы, которую предварительно сами выроем. Хорошо.
— Тот, кто остается жив, зароет труп другого и уничтожит все следы.
— Допустим. Но уверены ли вы, что земля сохранит эту тайну навеки?
Норберт презрительно пожал плечами.
— Вы разве не знаете, к чему это приведет? — удивился де Круазеноа.
— К чему же?
— Того, кто останется в живых, обвинят в убийстве.
— Возможно.
— Его посадят в тюрьму, предадут суду присяжных и приговорят к каторжным работам.
— Я тоже так думаю.
— И вы надеялись, что я пойду на такой риск?
— Именно эта опасность является гарантией того, что живой сохранит тайну, — ответил герцог. — И хватит разговоров, иначе я приму вас за труса!
— Я боюсь не вас, а обвинения в убийстве.
— Такая же опасность грозит и мне! — отрезал де Шандос.
Маркиз не уступал.
— Если погибну я, то никому не придет в голову искать мой труп в вашем парке. Но что делать, если будете убиты вы? Могут заподозрить герцогиню. Тогда честь вашего имени пострадает не меньше, чем от моего появления здесь.
— Вы сделаете тогда все, чтобы отвести от нее подозрения. Дайте мне слово, — потребовал Норберт.
— В чем? Что я пойду в суд и возьму вину на себя? Но этого-то я и боюсь, как уже имел честь вам объяснить. Мне остается только одно: отказаться от дуэли. Весь Париж будет говорить о вашем таинственном исчезновении, полиция будет идти по моему следу, я буду с минуты на минуту ждать ареста, бесчестия и каторги… Лучше смерть, чем такая жизнь.
— Вы должны старательно уничтожить все следы дуэли и сровнять с землей мою могилу. Полиция ничего не найдет.
— Может быть, вы еще попросите герцогиню, чтобы она приказала садовникам никогда и ни под каким предлогом не копать ямы на пустыре?
Де Шандос призадумался.
Выхода из положения он не нашел, зато вспомнил об анонимном письме.
Женщина, которая его прислала, знает все.
Она может разгласить тайну…
— Что вы предлагаете? — обратился герцог за помощью к своему врагу.
— Пусть каждый из нас напишет своей рукой условия дуэли, не упоминая ее причин. Потом мы подпишем оба протокола и обменяемся ими.
— Решено.
Норберт достал из секретера бумагу, перья и чернильницу.
Через несколько минут протоколы были готовы.
— Мне пришла в голову еще одна удачная мысль, — сказал де Круазеноа.
— Говорите, — отозвался герцог, уже убедившийся в том, что маркиз дает хорошие советы. — Только поскорее и покороче.
— Надо затруднить полиции поиски исчезнувшего.