Рабы Парижа
Шрифт:
Маркиз понял ее по-своему.
— Вы сомневаетесь во мне. Боитесь, что я когда-нибудь вас брошу, опасаясь за свою честь. Хорошо, у меня ее тоже не будет! Сегодня же я пойду играть в карты и начну так отчаянно плутовать, чтобы все это заметили. Меня обвинят в нечестной игре и вызовут на дуэль. Я ничего не отвечу. Мне надают пощечин — и я уйду с поникшей головой, под градом насмешек, радуясь про себя, что достиг своей цели. Согласны ли вы после этого бежать со мной?
— Куда?
— Далеко. Так далеко, как вы захотите.
— Нас будут искать.
— Мы сменим имена, — ответил Жорж, беря Мари за руку.
Она не противилась.
— Так вы согласны?
— Это было бы прекрасно…
— Было бы?
— Да.
— Но почему?
— Это невозможно, мой милый Жорж, — сказала Мари со слезами на глазах.
Де Круазеноа обнял ее за талию и стал утешать.
Она горестно вздохнула.
— Что же вас останавливает? — спросил он.
— Если бы вы знали…
Герцогиня не решалась признаться в том, что она беременна.
Об этом пока еще не знал и Норберт, отец будущего ребенка.
Маркиз наклонился к плачущей женщине и хотел поцеловать ее, но вдруг заметил, что она с ужасом смотрит через его плечо.
Жорж обернулся.
На пороге неподвижно стоял де Шандос.
Положение маркиза было безвыходным. Он находился ночью в чужом доме, в спальне чужой жены, да еще и не имел при себе оружия.
— Не подходите! — крикнул он.
Герцог захохотал.
Де Круазеноа стало стыдно за свое смущение и нервный выкрик.
Он положил почти бесчувственную Мари в кресло и поймал на себе ее взгляд, полный любви и страдания.
Этот взгляд вернул ему обычное хладнокровие.
Маркиз круто повернулся на каблуках и с достоинством сказал герцогу:
— В том, что вы видите, виноват я и только я. Малейшее подозрение по отношению к герцогине будет совершенно несправедливым. Я пришел сюда без ее ведома и содействия, зная, что во дворце никого нет.
Де Шандос молчал.
Ему нужно было собраться с мыслями.
Он уже знал, что застанет у жены любовника.
Но могло ли ему прийти в голову, что ее возлюбленным окажется самый ненавистный для него человек?
До сих пор Норберт считал Жоржа любовником Дианы и сходил с ума от ревности. Но там он не имел никаких прав, здесь же все права были на его стороне.
Здесь он отомстит за свою неудачу там!
Есть буйные помешанные, которые между припадками поражают своей уравновешенностью. Именно такого рода было кажущееся спокойствие де Шандоса.
Де Круазеноа скрестил руки на груди и смело продолжал:
— Я вошел сюда за минуту до вашего прихода. Жаль, что вы не слышали весь разговор, который здесь состоялся. Тогда бы вы поняли, какую благородную женщину имеете честь называть своей женой. Что же касается меня, то я готов дать вам любое удовлетворение, какое вы пожелаете.
Последние слова маркиза вывели Норберта из оцепенения.
Он вошел в комнату, запер дверь и положил ключ в карман.
— Вы мне предлагаете дуэль? — спросил герцог, — То есть, обесчестив меня сегодня вечером, хотите убить меня завтра утром? Это очень любезно с вашей стороны!
— Господин герцог!
— Может быть, я и дикарь, как вы однажды сказали мадам де Мюсидан, но я не так глуп, чтобы не воспользоваться всеми выгодами своего положения. В той игре, которую вы здесь затеяли, ставкой является жизнь. А вы проиграли!
Норберт все больше и больше распалялся.
— Если я вас убью, то моя честь будет восстановлена? Нет! Если вы меня убьете, то надо мной еще и посмеются. Какая же мне выгода от дуэли? Я застал вас ночью в спальне моей жены, и я попросту застрелю вас! Закон меня оправдает!
Де Шандос вытащил из кармана пистолет и прицелился в безоружного маркиза.
Тот не двигался.
Норберт заколебался.
Пауза затягивалась.
— Стреляйте же! — крикнул маркиз.
— Нет.
Герцог опустил пистолет.
— Я передумал.
— Вы хотите надо мной поиздеваться? — спросил де Круазеноа.
— Ваш труп будет мне мешать, — холодно отозвался де Шандос.
Жорж был готов пожертвовать своей жизнью ради Мари, но нерешительность безумца была страшнее смерти.
Маркиз вышел из себя и схватил врага за руку.
— Кончайте, месье! Мое терпение тоже имеет границы. Чего вы хотите еще?
— Хочу убить вас! — с ненавистью закричал Норберт. — Но не пулей, которую вы даже не успеете почувствовать!
Герцог отодвинулся от человека, которого совершенно напрасно считал любовником Дианы, и продолжал, пылая неукротимой злобой:
— Говорят, что кровь смывает грязь. Это — ложь! Если я выжму из вас всю кровь, каплю за каплей, то и тогда из моего прошлого не исчезнет то, что вы сделали. Я хочу, чтобы вы исчезли бесследно. Тогда никто не узнает, что здесь произошло.
— Придумайте, как это сделать, — ответил маркиз.
Некоторое время Норберт размышлял.
— Я нашел один способ, — с сомнением проговорил он, — но могу ли я быть уверен, что никто не знает, где вы находитесь?
— Можете быть уверены.
— Вы клянетесь?
— Всем, что для меня священно.
Де Круазеноа взглянул на герцогиню.
— Тогда я согласен на дуэль, — сказал Норберт.
— Я уже отдал себя в ваше распоряжение, — отозвался маркиз, ничем не выдавая облегчения, которое испытал при последних словах де Шандоса.