Ради тебя одной
Шрифт:
– Только один маленький момент. Это нужно сделать так, чтобы никто – слышишь, никто! – не понял, что план добыла ты.
– Что случилось? – расстроилась она. Друзей оставалось не так уж много, и тучи, нависшие над Ефимом, ее действительно волновали.
– Тебе пока не надо знать. Сможешь или нет? Из интернет-кафе. Под чужим паролем. А лучше вообще без пароля, «взломать» защиту.
– Ты думаешь, это так важно? – спросила она.
– Важнее не бывает.
– Завтра план будет у тебя. Следов не останется. Мы с Левой подумаем, как это сделать.
Ефим сразу успокоился насчет безопасности доступа. Ее Лева числился в суперхакерах еще тогда, когда компьютер был большей экзотикой, чем сегодня турпоездка в космос.
– О’кей! – сказал он. – Звони мне на мобилу. – Он продиктовал номер очередного мобильника, купленного по его просьбе тем же Тригубовым. Старый, после того как побывал в руках прохоровских специалистов, уже не казался Береславскому надежным.
Было еще и четвертое дело. Если бы Ефиму неделю назад сказали, что он станет заниматься такими глупостями, он бы долго смеялся. Теперь же было не до смеха.
Уходя со встречи в Кусковском парке, Велегуров без слов протянул ему бумажку. Там была нарисована схемка… расстановки мусорных урн в вестибюле станции метро «Курская-кольцевая». Одна из них была помечена крестиком. Было на схеме и несколько скамеек. Одна – тоже с крестиком с левой стороны. Свое сообщение, если необходимость в таковом появится, Ефим должен был прилепить в указанных местах: к тыльной части стоявшей у стены урны – уборщицы саму урну не двигали, вынимая лишь ведро-вкладыш с мусором, – или слева под скамейкой.
Ефим написал номер своего нового телефона и оставил записку под скамейкой, приклеив ее на тщательно пожеванную жвачку. Он посидел еще немного и, ощущая себя немножко Штирлицем, направился к выходу.
На сегодня – все. Ефим чертовски устал. Но жалеть себя не было времени. Ему осталось два дня. Третий – сегодняшний – уже практически кончился.
22. Велегуров, Береславский
Москва
Я выбрал неплохое место для встречи.
Круг, которым прерывается 16-я Парковая и на котором заканчивается Сиреневый бульвар, ночью почти безлюден. Изредка проедут одна-две машины, так что следить за движением непроблемно. Меня же вообще не видно: я въехал задом, через низкий бордюр и мелкий кустарник, прямо на заснеженную траву, под дерево. Фары, разумеется, выключил.
Я прибыл за полтора часа до встречи и успел погулять вокруг. Так что теперь доподлинно знаю: редкие прохожие, идущие метрах в пятидесяти от моего бе-зобразно припаркованного автомобиля, не обращают на него никакого внимания. И что важно, его лобовое стекло не отблескивает в отраженном свете проезжающих машин.
Короче, замаскировался.
Место и условия встречи назначил я. Исходя из моего жизненного и профессионального опыта. А вот вызвал меня Ефим – сказал, что произошло что-то очень важное. В моей-то жизни ничего особо важного за последние дни не произошло. После того как Ефим вернул меня в этот мир, сообщив, что Алька жива, боюсь чего-либо еще просить у бога. Он и так дал мне много больше, чем я заслужил.
Занимался своими мелкими делами. Что главное перед битвой? Главное перед битвой – разведка. Вот на нее и потратил все свое свободное время.
Еще – купил этот замечательный автомобиль, который даже сумел самостоятельно переехать задним ходом бордюр. «Жигули»-«копеечка» неизвестного года выпуска, со старыми, еще черными номерами, досталась мне за 220 долларов из ссуженной Ефимом Аркадьичем суммы. Расписку-доверенность незнакомый ранее продавец написал на колене, потому что сейчас – либерализация и еще потому, что редкий милиционер остановит на дороге подобную птицу. Всегда есть шанс, что после остановки она уже не найдет в себе сил тронуться, а это может сильно ранить совесть какого-нибудь особо чувствительного милиционера.
Хотя что это я: мне машина нравится, сегодня – как и предыдущие четверть века – она честно выполняет свое главное предназначение. По сути, она мой боевой конь, а конь в бою не просто одомашненное животное, используемое для перемещения грузов. Так что не будем злословить по поводу боевых друзей.
…Я в очередной раз огляделся. Улица была абсолютно пустынной. Мокрый черный асфальт – снег не смог выдержать две напасти сразу – соль и оттепель – поблескивал в мертвенно-желтом свете мощных ртутных ламп. Интересное дело: никому не придет в голову назвать солнечный свет мертвенным. Веселый, радостный, животворный. А вот этот – увы. Исключительно печальные ассоциации. Хотя, может быть, дело не в колере, а в обстоятельствах, при которых эти самые цветовые гаммы изучаешь.
Дождик со снегом усилился, и я включил «дворники». Они крутанулись по стеклу с таким хлюпом и стуком, что, наблюдай кто-нибудь за улицей – услышал бы за версту. На всякий случай вырубил шумный механизм, но видимость очень скоро ухудшилась. Правда, никто и не появлялся, я имею в виду – способный привлечь мое избирательное внимание.
Время от времени проезжали случайные автомобили, в основном – легковушки. Все порядочные люди сейчас отдыхают, заклеймил я поздних путешественников. Каждый из них заставлял меня напрячься и делал ожидание еще более томительным. «Ауди» Ефима Аркадьича пока что не было.
Итак, что мы имеем сегодня? С помощью личной разведки и дружеских связей удалось установить следующее: врагов у нас с Ефимом Аркадьичем – до хрена. Фактически мы работаем против мощного охранного агентства, в котором половина сотрудников с серьезным оперативным опытом. Я даже нашел в списке личного состава (любезно предоставленном старым другом, курирующим ЧОПы) своего бывшего сослуживца. Впрочем, я бы с ним в разведку не пошел. Ни тогда, ни тем более – теперь. Но все равно было бы крайне неприятно в него стрелять. Да и выучка у нас примерно равная, если он не потерял форму. В поле я вряд ли дал бы ему шанс. А в городе – бабушка надвое сказала.
Потом нашел в списке, точнее, в ксерокопии истинного списка, еще одну знакомую фамилию. «Голиков Антон Петрович, заместитель начальника ЧОП «Кобра». Аккуратненько так вычеркнутую. Одной прямой линией, скорее всего, проведенной по линейке.
Это я его вычеркнул. И самое страшное, с точки зрения М.Л. Ходецкого, что это меня ни в малой степени не тревожит. Алькина судьба – да, моя – тоже, хотя готов к любой степени риска. Еще Ефиму Аркадьичу не хотелось бы неприятностей – он со мной очень хорошо обошелся, а главное – спас Альку. До большинства остальных двуногих мне пока нет дела.