Ради тебя одной
Шрифт:
– Был в библиотеке, лазил в Интернет.
– «СВД» тоже не хватит. Калибр не тот.
– А противотанковое ружье? У него ведь четырнадцать и пять? – не отставал шеф.
– Где мы найдем противотанковое ружье? – Вот ведь упорный!
– Это моя проблема, – сказал Береславский. – Я нашел выход на «черных следопытов».
Я вдруг задумался. То, что он говорит, – это ахинея. Полная. Или почти полная. Но это единственный реальный на сегодня план. Облегченную стену – там, где Ефим тыкал пальцем, – прострелить, конечно, можно. Пробиться к Жабе в кабинет – сложнее. Но я же видел, как этот изнеженный сибарит гонял наперегонки с профессиональными хлопцами. Рискуя в любой момент получить пулю, между прочим.
– Откуда
– Это сумма двух расстояний: от кресла Жабы до торцевой стены его дома и ширина проулка за этой стеной. Напротив, через проулок, стоит дом. На втором этаже, тоже в торце, студия звукозаписи. Звукоизоляция абсолютная, стреляй – не хочу.
– Там же окон нет! Глухой торец.
– И хорошо! Значит, нет и наблюдения за окнами.
– И на этом торце тоже висит реклама!
– Отлично! Видно не будет, как мы бьем амбразуру. А реклама на Жабьем доме нам поможет. В этом – пол-идеи. Макет делал я. Схему крепления рекламного щита с геометрической привязкой мы уже получили. Теперь ты целишься в конкретную точку изображения, а за ней – лицо Анатолия Алексеевича. Все еще надо будет проверить, но примерно уже ясно. Помнишь, что там изображено?
– Да. Урод с сотовым телефоном.
– Стрелять будешь в середину дисплея. Траекторию и точку прицеливания уточним с теодолитом.
– Ладно, пусть так. Но все равно не понимаю, почему – через торец, через проулок, а не через улицу, по фасаду? Всего метров на пятнадцать больше, зато, если стрелять с фасада, одной перегородкой меньше! Вот же она, на вашем плане, между кабинетом и секретарской!
– Объясняю, – невозмутимо, как в университетской аудитории, ответил Береславский. – В торце – огромное заложенное окно. И его параметры мы точно знаем. В кабинете же с фасада – тоже заложенное, но узкое и высокое. Жаба может оказаться за капитальной стеной, а не за заложенным проемом. Это – раз. Два – если стрелять через большую улицу, слишком малое расстояние между мной и Прохоровым в момент выстрела. Его кабинет – пенал, понял? Торцом – к большой улице. При стрельбе через проулок, может, смогу отойти на два-три метра влево, а через улицу – некуда. Только на ширину стола.
– А третье? – не выдержал я. Его уверенность начала меня завораживать. Не зря про него трепали, что умеет уговаривать всех: от клиентов до девчонок.
– А в-третьих, в доме напротив фасада расположен местный отдел внутренних дел. Войти можно, а выйти после стрельбы – затруднительно.
– Ну вы даете! – не выдержал я.
Может, и в самом деле получится? Шансы попасть, да еще не зацепить Ефима, если, конечно, он сможет заставить Жабу его принять, откровенно мизерные. Но – больше нуля. У меня бывали случаи, когда все выглядело еще более фантастически. Вот сегодня, например. Какой профессиональный мужчина был! Снял Серегу Велегурова, как девочку на ночь. И ничего, живой Велегуров. Может, и в самом деле что-то выйдет? А главное – все равно нет других вариантов.
– Согласен попробовать? – спросил Береславский. Он больше не казался мне смешным. У меня даже где-то зародилась мыслишка, что не хотел бы я иметь этого неуклюжего лысого мужика в качестве врага.
– Согласен, – сказал я. – В пятницу, в тринадцать тридцать.
– Почему? – удивился мой шеф.
– Потому что бывает он там часто, но каждую пятницу приезжает туда ровно в тринадцать ноль-ноль. И уезжает не раньше, чем через час.
– Что, такой пунктуальный?
– Пунктуальнее не бывает. По крайней мере за последний год графика не нарушал. Кроме месяца в госпитале.
Поскольку Ефим Аркадьевич деликатно не стал интересоваться источником информации, я решил завершить тему:
– И палить будем не из вашей полувековой ржави. Пусть это будет «В-94».
– Калибр
Я обалдел. Похоже, в Интернете можно найти все.
– Действительно хорошая штука? – спросил он. Я молча кивнул. Мне не хотелось рассказывать ему о своем опыте работы с этим первым постсоветским стрелковым монстром, предназначенным, как писалось в инструкции, «для уничтожения легкобронированных и защищенных целей на близких и дальних расстояниях».
– Не пойдет, – сказал Береславский.
– Почему? – Меня даже зло взяло: уж что-что, а возможности этого агрегата я все-таки знаю лучше.
– Не смогу достать.
– И не надо, – улыбнулся я. – Сам достану.
23. Береславский, Велегуров
Москва
Береславский никогда не был компьютерным фанатом, но некоторые работы нельзя было поручить никому. Скажем, файлы со всеми семью оригинал-макетами рекламных щитов достал Тригубов. Сеня действовал по просьбе Ефима через свою старую подругу, Люду Зайцеву, ныне главного дизайнера крупной компании «КММ-город», занимающейся широкоформатной печатью и наружной рекламой. Ефим мог бы попросить и сам: под аббревиатурой «КММ» скрывался Коркин Михаил Михайлович, стародавний друг-конкурент, с которым Береславским было немало выпито и проговорено. Потому Ефим и не пошел сам, а попросил Тригубова. Коркин, выигравший полгода назад тендер на печать этих щитов, мог заподозрить что-нибудь неладное. У дизайнеров же свои отношения: Сеня объяснил, что они собираются этого уродца выставить на сочинский фестиваль рекламы.
– Надеетесь что-нибудь получить? – поразилась Зайцева.
– Нет, конечно, – не стал врать Тригубов. – Просто ребята хотят съездить за счет фирмы в Сочи. В мае там уже неплохо.
– Тогда другое дело, – сказала Люда. – А может, тебе превьюшек хватит? Куда вам реальные размеры с разрешением сто точек на дюйм? И зачем все семь? Это ж гигабайты получатся!
– Нет, давай лучше по полной программе, – попросил Тригубов. – Во-первых, выбор будет. А во-вторых, надо всегда все делать хорошо. Плохо – оно само получится. – Это была любимая поговорка шефа, и это было, пожалуй, единственное, в чем Тригубов соглашался с Береславским.
Он передал Зайцевой семь пустых компакт-дисков для записи файлов.
– И не говори никому, ладно? – попросил он. – А то наши боссы тендерились за этот заказ.
– Не проблема, – сказала Люда. – Только одного не возьму в толк. Вы же сами и придумали это убожество. Куда файлы дели?
Сеня выдумал на лету и, как всегда, божественно:
– Людка, в этом все дело. Я отметил непоездку на Каннский фестиваль (Тригубову, единственному из всей группы, по неведомой причине буржуи не открыли шенгенскую визу) и изрядно нажрался.
– Ну и что? – не поняла Зайцева.
– А то, что по пьяни расформатировал винчестер.
– Да, Сенечка. Лучше, чтобы ваш Аркадьич этого не знал, – по-матерински рассудительно сказала добрая Зайцева.
Через один час сорок минут – включая дорогу – Ефим держал в руках искомые файлы, а Сеня, так и не поняв, с какой целью его использовали, слегка обиженный удалился к себе.
Дальше как раз и пошла работа, которую не передоверишь. Даже лучшим друзьям. Ефим тряхнул стариной, и на ноутбуке Rover с инсталлированным заранее фотошопом аккуратно наложил требуемый оригинал-макет рекламного щита на нарисованную в масштабе торцевую стену Жабьего проклятого дома. Все размеры стены были сняты с планов, которые удалось-таки добыть ехидной подруге Зинке и ее мужу Леве. Последний поклялся всеми компьютерными клятвами, что в базе данных на сервере БТИ никто в жизни не узнает о копировании.